|
***
Прежде чем вернуться к себе,
Невидимка несколько раз обошёл дом, всматриваясь в окна — не мелькнёт ли за
ними тень. Никого. И всё-таки жильё надо будет сменить.
Он
выстирал одежду, развесил её сушиться перед камином. Вымылся сам, осмотрел
ногти, немного подстриг, тщательно вычистил щёточкой. Побрился. Он брился
утром, но к вечеру кожа стала шершавой от проступающей щетины. Невидимку
раздражала щетина, цепляющаяся за ткань наволочки.
Он поморщился, рассматривая руку.
Дьяволице удалось укусить его за запястье. Невидимка взял флакон с заживляющим
зельем, обработал укус, с удовольствием наблюдая, как восстанавливается кожа.
Скоро от укуса не осталось и следа.
Он лёг в кровать и задул свечу.
Когда-то ужин при свечах казался ему романтичным. Теперь он ненавидел их
слабое, дёргающееся пламя, запах плавящегося воска и копоть. Ему пришлось
купить кремень и кресало в магазине для сквибов. Он быстро научился ими
пользоваться. Он всему быстро учился.
Перед глазами встал образ комнаты,
залитой электрическим светом. Невидимка отогнал его. Не надо пустых мечтаний.
Мысли вновь вернулись к ритуалу.
Как дьяволица увидела, что круг
разорван? Её веки были надёжно сшиты. В следующий раз надо не просто выколоть
глаза, надо раздавить их.
Вдруг Невидимка вспомнил, что
забыл купить масла к завтраку и расстроился. Придётся есть сухие тосты. Масло
здесь было хорошее. Единственное, что было настоящим в этом фальшивом мире —
продукты.
Но он не будет по ним скучать.
Уже засыпая, он подумал, что будет
немного скучать по охоте на дьяволицу.
***
Аппарировал Ремус прямо на своё
крыльцо. Хорошо, когда в соседях только маги. Поднявшись в спальню, он снял
одежду, почистил заклинанием и повесил в гардероб. Осмотрел ботинки. С тех пор
как Ремус занялся своим ремеслом, чистота стала его религией. Наведя на ботинки
блеск, он убрал их, положил на стол пакет с собранными уликами и нагишом прошёл
в ванную. Потом, завернувшись в старый халат, влез в шлёпанцы, достал бутылку с
«Огденом», налил на два пальца, выпил. Налил ещё. Есть не хотелось, но Ремус
знал, что если не поужинает, завтра будет чувствовать себя разбитым.
Он спустился в кухню, покопался в
холодильном шкафу. Нашлась курица, сливки, сыр и грибы. Ремус любил готовить.
Механическая работа — нарезать, натереть, покрошить, запечь — отвлекала от
неприятных воспоминаний. Через час ужин был готов. Ремус накрыл на стол. Едва
он сел и взял вилку и нож, на пороге появился Северус, не устоявший, должно
быть, перед запахом съестного.
Не глядя по сторонам, он подошёл к
кладовой, заглянул в неё и задумался. Потом захлопнул дверцу и так же
целеустремлённо направился к выходу.
Ремус знал, что на полках Снейпа
нет ничего, кроме пыли.
— Если ты голоден, могу разделить
с тобой ужин, — сказал он.
Снейп повернулся и уставился на
накрытый стол.
— Еда, Северус. Её едят. — Ремус
вздохнул. — Могу поделиться, если не брезгуешь моей стряпнёй.
— Я не привередлив. — Снейп достал
тарелку и столовый прибор. — Что на тебя нашло?
— Мы же соседи.
— Но ведь не супруги. — Снейп, не
чинясь, наполнил тарелку. — Вкусно. Мясо тебе удалось.
Ремус подождал секунду. Северус
жевал, прикрыв от удовольствия глаза.
— Ну, где вторая часть? — не
выдержал Ремус.
— В смысле?
— «Мясо тебе удалось, хотя ты,
наверное, предпочитаешь сырое». Или: «Мясо тебе удалось. Надеюсь, при жизни оно
бегало не на двух ногах». Или…
— Какое у тебя богатое
воображение, Люпин. — Снейп усмехнулся. — Кстати, это мясо действительно бегало
на двух ногах. Это ведь курица?
Ремус засмеялся:
— Я не подумал.
— Вот и правильно, — одобрил Снейп,
— не думай лишнего. Спасибо за ужин. Помыть посуду?
— Ты умеешь? — скептически спросил
Ремус.
— После смерти матери только я
этим и занимался. Мог бы взять приз на конкурсе судомоек.
— И каким заклинанием ты
пользовался?
— Вообще-то я пользовался руками,
— буркнул Снейп.
Рукава его рубашки были закатаны
по локоть. Без сюртука и мантии он выглядел расслабленным. Сексуальным.
Наверное, всё дело в выражении глаз — сытом, удовлетворённом, как после
хорошего секса.
Снейп облизнул губы и потянулся за
салфеткой. Ремус положил ногу на ногу, чтобы скрыть возбуждение. Он поймал себя
на том, что неотрывно смотрит на руки Северуса, и заставил себя отвести взгляд.
— Брось ты эти тарелки, — сказал
он небрежно. — Я почищу их потом, больше минуты это не займёт.
— Хорошо. — Северус поднялся. Его
бёдра оказались на уровне глаз Ремуса.
«Мерлин великий, как я голоден», —
подумал Ремус.
Голод по сексу курицей не утолить,
если ты не совсем уж извращенец.
— Чему ухмыляешься? — резко
спросил Снейп.
— Не обращай внимания. Сам не
понимаю, что со мной происходит. Хочется трахать всё, что шевелится.
— Весна. Время волчьих свадеб.
После ужина щёки Снейпа
порозовели, но скулы всё равно торчали, хоть нож о них точи; лицо перетекало в
нос, как голова ворона — в клюв. Выклюет тебе глаза и внутренности и не
вздрогнет.
— Наверное, я должен огрызнуться.
— Ремус исподволь разглядывал Северуса (сегодня ночью у него будет новый объект
для мастурбации). — Но мне лень.
— Что меня раздражает, Люпин, так
это твои щенячьи повадки. Заглядываешь всем в глаза, лишь бы вокруг царили мир
и благоденствие. Не удивительно, что даже твои дружки вытирают о тебя ноги.
Жизнь — борьба, даже животные это понимают, а ты — нет.
— Мне следовало бы уйти, хлопнув
дверью, — сказал Ремус, понимая, что не сделает этого. Точно не сегодня.
— И бросить эту замечательную
квартиру? Доставай всё, что мы собрали, и тащи сюда.
Начали они с рисунка.
— Похоже на изображение женщины.
— Женщины или мужчины, — поправил
Снейп. — В мантии или длинном плаще.
— Это нацарапала она или убийца. А
может, рисунок появился задолго до убийства.
— Нет, царапины совсем свежие. На
правой руке жертвы был перстень с крупным камнем. Убийца не забирает украшения,
так что я смог осмотреть перстень — царапали им. Интересно, что в последние
минуты своей жизни человек не говорит: «Дорогие родные, я очень вас люблю», а
всеми силами старается отомстить своему убийце. Кстати, убийцу она не знала.
— Почему ты так решил?
— Иначе она нацарапала бы имя или
хотя бы инициалы. — Северус посмотрел на Ремуса, недоумевая, почему такая
простая мысль не пришла ему в голову.
— Я не слишком во всём этом
разбираюсь.
— В отличие от меня?
Ремус кивнул.
— Меня всегда интересовала эта
тема, и сейчас интересует. Смерть очаровывает, Люпин. Я не упиваюсь ею, но не
могу отвести от неё глаз. — Снейп помолчал, разглядывая пуговицу. — Особенно
мне интересны убийцы, совершающие преступления по необычным мотивам — те, кого
не занимают деньги и власть. Они влюблены в своих жертв, но не в живых, а в
мёртвых, перекроенных по их вкусу — в буквальном смысле слова.
Ремус зевнул.
— Ни в кого этот убийца не
влюблён. Ему нужен действующий артефакт, вот и всё. Я иду спать.
— Иди, — рассеянно сказал Северус.
— Я ещё подумаю.
***
Когда на следующий день вечером
Ремус поднимался на второй этаж, дверь в комнату Снейпа была приоткрыта.
— Люпин, зайди сюда.
Среди знакомого уже хлама с
палочкой в руке стоял Северус. Он удерживал в воздухе странную конструкцию из
разноцветных не то пергаментных, не то картонных карточек, соединённых
светящимися дорожками и нитями.
— Что это?
— В убийствах должна быть система,
и я пытаюсь её найти. На синих карточках факты, связанные с первым убийством,
на малиновых — со вторым, на зелёных — с третьим, на серых — с четвёртым.
Ремус подошёл посмотреть.
Место обнаружения тела. Имя.
Возраст. Профессия. Физические особенности. Характеристика нанесённых
повреждений. Применённые чары. Маленькая колдография, увеличивающаяся при
касании палочкой.
— Элладора Гамп, — пробормотал
Ремус. — Представляешь, я её даже не узнал. Сообразил, кто она, только когда
получил заказ на очистку дома. Кажется, она была в родстве с Сириусом.
— Троюродная сестра.
— Он мне не сказал.
— Вот и спроси, почему.
— Нипочему, — Ремус нахмурился. —
Он не общается с родственниками, только с дядей, который живёт в его доме на
Гриммо.
— Мерлин с ним, с Блэком и его
роднёй. Не видишь ничего общего между жертвами?
— Внешность, прежде всего. Волосы
тёмные. Все привлекательные, насколько можно судить по прижизненным
колдографиям. Возраст от двадцати до двадцати пяти
— Одинаковый тип фигуры, — добавил
Северус. — Стройные, даже худые.
— Ему нравятся такие женщины?
— Или он их ненавидит. Что ещё?
— Способ убийства.
Снейп промычал что-то невнятное.
Трудно говорить отчётливо с дужкой очков во рту.
— Что ты сказал?
— Говорю, что сомневаюсь в версии
Дамблдора.
— Это почему? Все признаки ритуала
налицо: круг, повторяемость действий…
— Для жертвоприношения обычно
используют девственниц, от них энергетическая отдача больше. А если тебе нужна
девственница, ты скорее остановишься на девушке лет пятнадцати, чтобы
наверняка. Наши жертвы — молодые красивые женщины, шансы на то, что они в таком
возрасте сохранили невинность, ничтожны.
— Может, убийца совмещает дело с
удовольствием?
— Возможно. Ещё общая черта:
убийца не использует заклинания. Не просто тёмные чары — вообще никакие, даже
для очистки одежды.
— Он очень осторожный, —
предположил Ремус. — Если его палочку проверят, то не смогут обнаружить ничего
подозрительного.
— Например? Тёмные маги не всегда
пользуются палочкой. В данном случае она не нужна. — Северус был раздражён тем,
что Ремус не поспевает за ходом его мыслей. — Думаю, Дамблдор ошибается,
полагая, что мы имеем дело с опытным чёрным магом. Да, убийца совершает ритуал,
но этот ритуал он разработал сам. Человек, работающий с артефактом, подобным
ятагану Барзаи, не станет менять детали жертвоприношения. Это недопустимо. Наш
убийца постоянно вносит новое и отбрасывает то, что по каким-то причинам его не
устроило. Маг, сосредоточенный на достижении цели, не будет причинять жертве
вред сверх необходимого — это может нарушить рисунок ритуала. В нашем случае
тела жертв покрыты синяками, кости переломаны: их избивали перед смертью.
— Ятаганом мог завладеть и
неопытный чёрный маг.
— Ладно, пока оставим это. Что
ещё? Смотри, круги одинаковые, но лежат жертвы по-разному: вторую, кажется,
бросили в той позе, в которой она умерла, третью уложили на спину, четвёртую он
перевернул на живот.
— Он? — Ремус удобно оседлал стул
и покачивался на нём, положив подбородок на спинку.
— Конечно, орудовать ножом могла и
ведьма (у Беллатрикс неплохо получалось), но после того, как я сегодня
посмотрел на следы, сомнений у меня не осталось. Разве что какие-нибудь феи
прокляли девушку сорок четвёртым размером ноги.
— А что с подошвой?
— Очень необычная. Это либо
ирландские кустари потрудились — у них каждый мастер наносит на подошву
собственные магические узоры, которые… Да что я, собственно, распинаюсь, у тебя
самого такие.
— Это подарок, — немного смутился
Ремус. Сделанная на заказ волшебная обувь была ему не по карману.
— Если бы не этот урод Блэк, можно
было попытаться через гильдию найти мастерскую, в которой убийца заказывал
ботинки. Либо же это маггловская обувь — «гриндерсы», со стальным носком. Такие
носят панки и работяги. Мой отец такие носил. Теперь уже не узнаешь, — Снейп
вздохнул. — Что касается глаз жертв… Подай вон те две карточки со стола.
Ремус потянулся за карточками,
неловко задел локтем какую-то колдографию в рамке. Снейп охнул, вся его сложная
система из карточек обрушилась на пол. Ремус поднял колдографию. На ней была
Лили; она смеялась, рыжие волосы сияли на солнце, и вся она будто светилась
изнутри, тоненькая, юная, насквозь открытая миру.
— Ты по-прежнему любишь её? —
спросил Ремус.
Северус отнял колдографию и
положил на стол, изображением вниз.
— Извини, что спросил.
— В моей жизни никогда не будет
другой женщины.
Ремус вспомнил вечер того
безумного, трагического и одновременно радостного дня, когда сгинул Волдеморт.
Подробности были ещё неизвестны, но все уже знали главное: гражданской войне
пришёл конец. На улицах волшебники пускали фейерверки, даже магглы чувствовали
беспричинную радость и подъём сил. Альбус собрал тогда Орден Феникса в неполном
составе: отсутствовали Сириус и Джеймс, не было Снейпа (об этом Ремус вспомнил
только сейчас), многие авроры были заняты безотлагательными делами, не было
Крауча — он погиб в тот день, но пока об этом никто ещё не знал.
Дамблдор тяжёлым взглядом оглядел
возбуждённых, радостно переговаривающихся орденцев, и разговоры стихли.
— Друзья мои и соратники, — начал
он серьёзно и необычно торжественно, — я рад вас поздравить с окончанием войны.
Дамблдор поднял руку, останавливая
зашумевших магов, и одновременно взмахнул палочкой. Перед каждым из собравшихся
появился кубок с искрящимся волшебным вином.
— Благодаря вашей отваге и
мужеству за три года мы нашли и обезвредили все созданные Волдемортом
хоркруксы. Теперь мы можем не опасаться его возвращения и выпить за
окончательное избавление мира от Томаса Реддла, — и Дамблдор поднял свой бокал.
Звон бокалов, возгласы, объятия.
Дамблдор снова призвал к тишине и
заговорил:
— А теперь я хочу почтить память
Лили Поттер, которая отдала жизнь ради этого избавления. Несколько лет назад
стало известно пророчество, которое гласило, что ни Волдеморт, ни маленький сын
Поттеров не могут жить спокойно, пока жив другой. Волдеморт искал случая, чтобы
убить маленького Гарри, и этот случай представился ему сегодня. Сила
материнской любви Лили защитила её сына, Волдеморт погиб, и пророчество
осуществилось.
Ремус помнил, как грусть заполнила
его сердце, вытеснив радость победы.
Злодеи всегда спотыкаются на том,
что кажется им незначительным. Волдеморт недооценил четырёхлетнего малыша и его
мать, и эта ошибка стоила ему жизни.
После рождения ребенка Лили редко
появлялась на собраниях Ордена, а Сириус и Джеймс, сдружившиеся после Хогвартса
ещё больше, казалось, игнорировали Ремуса. Он несколько раз собирался навестить
Лили и поиграть с маленьким Гарри, но Джеймс отговаривался тем, что малышу
нездоровится. Ремус предпочёл не навязываться.
Теперь он понял, что дом Поттеров
был под заклятием ненаходимости, а хранителем тайны стал, конечно, Сириус.
Позже Сириус и сам подтвердил это.
— Извини, дружище, мы знали, что в
Ордене есть кто-то, кто передаёт сведения Упивающимся, и старались, чтобы как
можно меньше людей знало насчёт Гарри и пророчества.
«Ты тоже был под подозрением», —
понял Ремус невысказанное.
Сириус был безупречным хранителем,
но Лили, измученная бездействием, стала украдкой покидать защищённый коттедж,
чтобы прогуляться с Гарри. Одна из таких прогулок и обернулась трагедией.
***
— Мне жаль, — сказал Ремус.
Снейп вымученно улыбнулся.
— Не будем разыгрывать мелодраму.
— Предпочитаешь напиться?
— Определённо.
— Могу составить компанию.
Снейп задумчиво прищурился. Ремус
подумал, что ему откажут, но Северус кивнул.
— Я принесу виски?
— Давай. Только спустимся в
гостиную.
— Как скажешь.
— Люпин, ты такой послушный…. Не
вводи меня в искушение.
Ремус предпочёл пропустить реплику
мимо ушей.
Часть 1.05
|