На миг всё застыло: Беллатрикс,
Сириус, Хмури; Яксли перестал корчиться и стонать; Ремус опустил руку, не
договорив «Stupefy». Джеймс стоял на пороге, стёкла его очков сверкали, как
осколки льда. Лицо Беллатрикс выразило страх и
злобу, потом глаза её погасли. Обмякнув, она опустилась на пол, толстый ковёр
смягчил падение. Её черты разгладились, губы разжались — спокойное, немного
печальное лицо молодой женщины, задремавшей посреди дня.
Сириус выдохнул. Мгновение они с
Джеймсом смотрели друг другу в глаза.
— Я сам хотел это сделать, —
сказал Сириус, — ну да ладно. Для тебя, Джейми, хоть серёжку из ушка. А, Луни…
как видишь, с благороднейшей и древнейшей яблони Блэков упало ещё одно червивое
яблочко. — Сириус взглянул на тело Беллатрикс и отвернулся. Его кадык ходил
вверх и вниз, будто его тошнило.
— Ятаган нашли? — спросил Ремус.
— Нет, — ответил Джеймс. — Я
осмотрю эти витрины. Скажи остальным, чтобы прошлись по соседним комнатам. Не
расслабляйтесь, Кэрроу где-то здесь.
— Луни, я с тобой. — Сириус вышел
из комнаты первым.
— Мне очень жаль, — сказал Ремус.
— Её следовало задушить в
колыбели.
— Я о Регуле.
— Она хотела сделать мне больно.
Ей нравилось причинять боль. — Сириус открывал одну дверь за другой, произносил
сканирующее заклинание и переходил к следующей. — Белла мне соврала, Рем. — Он
остановился. — Или нет.
Они дошли до конца коридора.
— Здесь есть ещё одна комнатушка,
потайная, — сказал Сириус. — Однажды я запер в ней Регула и забыл. Он просидел
там сутки, пока о нём не вспомнили. У него потом глаза не открывались — он
проревел всё время, что там сидел. Ему было лет пять, наверное. Я отдал свою
коллекцию вкладышей к шоколадным лягушкам, но он всё равно на меня дулся.
Сириус повернул завитушку на раме
портрета. Часть стены отъехала в сторону. Запах апельсина и ладана едва не сбил
Ремуса с ног.
— Геката всемогущая! — он прижал к
носу платок.
— Ничего себе, — Сириус
закашлялся. — Чем они тут занимались?
— Северус сказал, это запах
ятагана, — пробубнил Ремус.
— Оружие не пахнет.
— Не пахнут только деньги. Lumos
Maxima!
Они вошли. В углу маленькой
комнатки без окон стоял большой бронзовый треножник, рядом — жаровня. На полу
была вычерчена пентаграмма, вписанная в круг. Ремус подумал, что её нарисовали
золотой краской, однако, приглядевшись, понял, что линии вплавлены в пол и
состоят из множества переплетённых золотых и медных нитей.
— Ну и штуковина! — удивился
Сириус. — Наверное, больших денег стоит. Раньше её не было.
Ремус сел на корточки и осмотрел
пентаграмму, стараясь не заступать за линии и не касаться их.
— Следы крови. Здесь приносили
жертвы. Accio! — он осмотрел тоненькую прядку волос и показал её Сириусу.
— Ятагана нет. Пройдёмся по
комнатам ещё раз, — глухо сказал тот.
В одной из спален они нашли вещи
Беллатрикс, ещё в нескольких были следы присутствия других Упивающихся —
объедки, пустые бутылки, грязная одежда и бельё.
— Камин в гостиной не
заблокирован, лети куда хочешь, — Сириус криво улыбнулся. — Отличное они себе
выбрали укрытие, ничего не скажешь. Такого позора мне долго не забудут.
Они вернулись в гостиную. Тело
Беллатрикс лежало у камина.
— Джеймс отведёт пленников в
Министерство и вернётся, — сказал Хмури.
— Вам надо в Мунго, — заметил
Ремус.
Хмури коснулся пустой глазницы.
— Из-за этой ерунды? Не раньше,
чем завершим операцию.
— Мы нашли жертвенный круг.
— А ятаган?
— Он там был, но теперь его нет.
— Плохо, — буркнул Хмури. — Его
мог забрать кто-то из наших — Снейп или Фрэнк? Кстати, где они?
Сириус и Ремус переглянулись.
— Мы их не видели, — сказал
Сириус. — Никто из них не знал о потайной комнате. Луни, идём. Похоже, придётся
перерыть весь дом. У нас на это год уйдёт.
Они вышли на лестничную площадку.
— Дядя Альфард! Фрэнк! — крикнул
Сириус. — Люди, где вы все?
Ремус осмотрелся, надеясь увидеть
Северуса.
— Посмотри, — прошептал он, дёргая
Сириуса за рукав. — Там, за столбом с финтифлюшками…
— Иггдрасиль, — машинально
поправил Сириус, подкрадываясь к замершему за скульптурой человеку. — Выходи с
поднятыми руками, да не дури у меня! Эй, ты там замёрз, что ли? И правда
замёрз… да это же Фрэнк!
На разморозку Фрэнка потребовалось
некоторое время.
— К-кэрроу, — выговорил он синими,
трясущимися губами. — Ем-му п-помогли. Я п-почти его схва-ва-ва… — его
заколотило, и Ремус наложил дополнительные согревающие чары. — Почти схватил
его, как этот домовик, Кричер, напал на меня сзади. Он сбил меня с ног, а
Кэрроу наложил заклятие.
— Куда он побежал? — спросил
Сириус.
— Н-не з-з-зна…
— Ищи ветра в поле, —
констатировал Сириус. — Снейпа не видел?
Фрэнк помотал головой. Воротник
захрустел, посыпались белые иголки льда.
— Я знаю, о чём ты думаешь, —
сказал Ремус, — и это не так. Северус не предатель. Он не служит Волдеморту.
— Этот сукин сын мог взять ятаган
себе.
— Но не брал. Это не он, Сириус. И
не Кэрроу. В доме был кто-то ещё — кто-то главный, кто руководил ими всеми.
— Главной была Белла.
— Она слишком… неуравновешенная. С
таким вождём вся банда давно бы попалась. А почему Кричер им помогает?
— Потому что они служили
Волдеморту! — Сириус выругался.
— Но ведь Кричер принадлежит
Блэкам.
— Я мог бы прочесть его мысли, но
забыл дома хрустальный шар, — мрачно сказал Сириус. — Не доставай меня, Луни,
мне и так хреново. Сейчас найду дядю и велю позвать Кричера. Дяди он не
ослушается.
В спальне Альфарда Блэка не оказалось.
Они спустились на первый этаж и вошли в библиотеку. Дядя Альфард стоял у
камина. На нём был дорожный плащ, у ног — туго набитый саквояж. В руках дядя
Альфард держал длинный ларец из сандала. К запаху старых книг, кожаных
переплётов и дорогого табака примешивался сильный аромат апельсинов.
— Сириус, ты немного некстати. —
Альфард вздохнул и поставил ларец на каминную полку. — В одном Вальбурга была
права — мальчик ты беспокойный.
Сириус облизнул губы и сделал шаг
к камину, не сводя глаз с ларца.
— Не двигайся, — сипло сказали
сзади.
Из тени вышел Кэрроу.
— Разве я не велел тебе не
показываться, негодный ты болван! — громыхнул дядя Альфард.
— А я вот взял и показался! —
огрызнулся Кэрроу. — Бросайте палочки, молокососы!
— Кричер! — Дядя Альфард щёлкнул
пальцами.
На Сириуса упала сеть, и он рухнул
на пол. Кричер, злорадно хихикая, затянул её, вытащил палочку из пальцев
обездвиженного Сириуса и отдал её дяде Альфарду. Потом подвесил сеть к люстре.
Кэрроу посмотрел на
раскачивающегося в воздухе Сириуса и широко ухмыльнулся.
— Expellearmus! — крикнул Ремус.
Палочка вырвалась из пальцев
Кэрроу, но он тут же подхватил её другой рукой.
— Lustrum! 8
Ковёр под ногами превратился в
трясину, и Ремус мгновенно провалился по щиколотку. Он попытался вытащить одну
ногу. Трясина чавкнула, Ремус ушёл в неё по пояс.
— Impedimenta!
В этот миг трясина подалась снова,
Ремус ушёл в неё по самые плечи, но Кэрроу уже опрокинулся головой в камин, его
волосы вспыхнули, он дико закричал и уронил палочку в огонь.
Трясина застыла, вновь
превратившись в твёрдый пол. Голова и плечи Ремуса торчали из ковра, руки,
плотно прижатые к телу, сдавила толща деревянных половиц.
Кэрроу, подвывая, скорчился возле
камина.
— И поделом тебе, — подытожил дядя
Альфард. — Нужно слушаться старших. К тебе, Сириус, это тоже относится. Да что
с тобой, милый мой? На тебе лица нет.
— Сдавайся, — просипел Сириус. —
Мы снимем с тебя Империо.
Дядя Альфард рассмеялся искренним,
жизнерадостным смехом.
— Ох, Сириус, наивный ты мальчик!
Мне не хочется тебя убивать, право слово, и я не стану этого делать, только не
глупи. Не было никакого Империо. Стало быть, меня считают жертвой?
Замечательно! Если мои друзья не проговорятся, я смогу вернуться в Англию.
Впрочем, я и так вернусь — вместе с Теми, кого я призову.
— Уж не думаешь ли ты, что я буду
молчать? — процедил Сириус.
— Я не думаю. Я знаю.
— Мёртвые не болтливы, так?
— Сириус, ты даже представить себе
не можешь, как мне не хочется этого делать!
— Оказывается, я много чего не мог
себе представить.
Дядя Альфард поднял палочку.
Сириус смотрел на него с ненавистью. Старик продолжал улыбаться, но Ремус
заметил, что его рука дрогнула в неуверенности.
— Беллатрикс погибла, — сказал
Ремус. Когда он говорил, давление на грудь и рёбра ощущалось сильнее. — Блэков
и без того мало. Вы же можете стереть ему память.
— Вы правы, мистер Люпин, — кивнул
Альфард. — Кажется, я немного взбудоражен. Теряю ясность ума, делаю глупости…
Ты забудешь мои слова, Сириус, но всё равно скажу: я всегда тебя любил. Мистер
Люпин, я и в вашем случае ограничусь чарами забвения. Это плата за хороший
совет.
— Спасибо, — отозвался Ремус без
всякой иронии. — Вы очень щедры.
— Вы можете встать на мою сторону,
— задумчиво сказал старик. — Уйти вместе со мной.
— Слушай, дядя, — процедил Сириус,
— я понимаю, что старость не радость и всё такое, но есть предел даже маразму!
Чтобы я служил дохлому Волдеморту — как ты вообще до такого додумался?!
— Волдеморту? — дядя Альфард
хохотнул — гулко, как в бочку ухнул. — Это они, — он кивнул на Кэрроу, —
жаждали возродить своего честолюбивого полукровку. А мне нужен был ятаган
Барзаи и жертвы. Я пообещал им, что вытащу Волдеморта из междумирья, и они
сделали всё, что от них требовалось. Разумеется, подлинного своего замысла я им
не открыл. Не люблю делиться знаниями с теми, кто не в состоянии их усвоить.
— Можешь не продолжать, — буркнул
Сириус. — У меня со школы плохо с усвоением знаний.
— Он на себя наговаривает, —
поспешно сказал Ремус. — Прошу вас, продолжайте.
— Рад, что не перевелись ещё
любознательные молодые люди, — дядя Альфард посмотрел на племянника с укором. —
Когда-то Блэки творили историю, а теперь? Посмотри, во что вы превратились!
Ваше поколение измельчало, истинное величие вам неведомо. То, что задумал я,
сотрясло бы основы мира и вознесло бы наше имя на вершину могущества!
— Вот же полоумный старик! —
простонал Сириус.
— Его матушка плакала бы от такой
неблагодарности, — тихо, но отчётливо проговорил Кричер. — Он разбил её сердце.
Перечит хозяину, говорит глупости…
— А с тобой, тварь ушастая, я ещё
поквитаюсь, — пообещал Сириус.
— Кричер не боится, — эльф гордо
выпрямился. — Кричер будет служить настоящему Блэку и Великим Спящим!
— Кому?
— Богам, что спят в небытии, —
проговорил дядя Альфард мечтательно. — Лишь они одни вправе называться
Великими. Рядом с ними сам Мерлин — лишь жалкая плесень.
— Ты врал нам! — Кэрроу поднялся,
цепляясь за каминную решётку. Его лицо превратилась в страшную маску,
раскрашенную чёрным и багровым. — Ты нас использовал!
— И вы оказались очень недурными
исполнителями. Пожалуй, я бы даже оставил вас при себе в качестве слуг.
— Слуг, — повторил Кэрроу. Рука
его взлетела, блеснул металл.
— Хозяин! — Кричер взвился в
воздух, заслоняя собой Альфарда Блэка.
Кэрроу закатил глаза и сполз по
решётке. Усилие исчерпало его силы.
— Ах, Кричер… — дядя Альфард
подхватил домовика.
Из впалой груди Кричера торчала
серебряная рукоять кинжала, кровь капала на пол.
— Хозяин… я испачкал ковёр…
— Не думай об этом, — прошептал
Альфард почти нежно.
— Окажите Кричеру честь, хозяин, —
домовик закашлялся.
— Всё что угодно, Кричер.
— Повесьте мою голову здесь, над
камином…
— Обещаю.
Водянистые глаза домовика
блеснули, костлявые пальцы сжали руку хозяина — чтобы через мгновение разжаться
навсегда.
— Какая прекрасная смерть! —
прошептал дядя Альфард, осторожно опуская тельце домовика на ковёр.
— Incarcero! — раздалось от
дверей.
Дядя Альфард возмущённо охнул,
оступился и сел на пол. Верёвка обвивала его, как плющ — старую садовую статую.
— Где ты был? — проскрипел Ремус.
— Подслушивал в коридоре, —
беззастенчиво признался Северус. — Мне хотелось узнать, для чего он всё это
затеял.
— Прекрасно, просто прекрасно! —
сказал Ремус с горьким сарказмом. — Пока Кэрроу меня убивал, ты грел уши у
замочной скважины. Может, хоть теперь нас освободишь?
— И пошевелись, — проворчал
Сириус, — мне надоело тут висеть, как колбаса в мясницкой лавке.
Северус подошёл к каминной полке и
взял футляр.
— Освобождать или не освобождать,
вот в чём вопрос. — Он потёр подбородок. — Ятаган Барзаи — на одной чаше весов,
а на другой… собственно, что на другой? — Он взглянул на Ремуса. В глазах
плескалось недоброе веселье.
— Ты сам говорил, что никто в
здравом уме не станет заниматься такой ерундой, как возрождение мёртвых богов.
— Ремус старался за лёгкостью тона скрыть растущую тревогу.
— Верно. Но что, если я захочу
вернуть кого-то другого?
— Волдеморта, — выплюнул Сириус.
— Нельзя вернуть того, чья душа
разорвана и развеяна, — сказал Северус. — Да и зачем он мне? Нет. Я могу вернуть
ту, что была мне дороже всех. Если я вытащу её из небытия, со мной она и
останется — навсегда.
Ремус похолодел. Казалось, что
Северус уже далеко — он глядел на Ремуса и не видел его. Может, он вообще
никогда его не видел, а Ремус никогда его не знал.
Между ними всегда стояла преграда.
В адском городе, который Северус возвёл для себя, не было места живым; там
обитали лишь мертвецы, между ними бродил Северус и вкладывал персты в их раны.
Время в городе не текло, годы не приглушали боли и не гасили любви. Даже в те
редкие моменты, когда Северус был здесь, по эту сторону — работал, дразнил
Сириуса, занимался любовью с Ремусом — часть его души всегда оставалась там. Он
хотел уйти туда весь, ждал только повода, и вот теперь…
Северус глубоко вздохнул, словно очнувшись
от сна.
— К счастью для вас, я чужд
некрофилии, — сказал он буднично. — Люпин, можешь вылезать.
Пол вокруг Ремуса сделался упругим
и вытолкнул его на поверхность, как пробку. Ремус осторожно пошевелил руками и
ногами. Всё было на месте и действовало как полагается. Сириус раскачивался в
своём коконе и самолюбиво молчал.
— Diffindo! — Ремус сообразил, что
сначала надо было опустить кокон на пол, только после взрыва ругательств
Сириуса.
— Могу я задать вам вопрос, мистер
Блэк? — Северус даже головы к Сириусу не повернул. — Вы представляете, во что
превратился бы наш мир в случае успеха вашего эксперимента?
— Великие играли бы в нём в
великие игры, — отозвался Альфард. — Что касается мелких, серых людишек с их
мелкими, серыми желаниями, проистекающими только из скотских инстинктов, их
жизнь и смерть меня мало занимают. Судьба нашего мира стала бы достойна эпоса.
— Что достойно эпоса — так это
самомнение Блэков, — хмыкнул Северус.
Кэрроу застонал, приходя в себя. В
коридоре послышались торопливые шаги, и в библиотеку вошёл Джеймс, а за ним —
Фрэнк и Хмури.
— Что вы за народ такой,
некроманты! — Хмури даже сплюнул, дослушав отчёт Сириуса. — Спящие Боги,
великие дела… бред сивого фестрала! Вам бы правнуков нянчить!
— Проще пробудить Спящих, чем дождаться,
когда мой племянник произведёт на свет наследника, — прогудел дядя Альфард,
словно обиженный шмель.
Ремус не мог понять, притворяется
он или вправду окончательно распрощался с реальностью.
Кэрроу жалобно замычал.
— Лежи уж, не дёргайся, — сказал
Хмури благодушно.
— Мне нужен целитель, — Кэрроу
осторожно коснулся лица кончиками пальцев.
— Рожу, что ли, залечить? Залечим,
не трясись. Будешь такой же красавчик, как я! — Хмури хохотнул.
— Так и знал, что нас накроют, —
Кэрроу застонал. — Говорил же, давайте порешим девок где-нибудь на пустыре или
в развалинах. Если и найдут, спишут на Мясника. Пентаграмма им занадобилась!
Круг жертвенный! Это всё он, старый хрен, с толку нас сбил!
— И много вы… порешили? — спросил
Сириус тихо.
— Дюжину, а может, больше.
Извиняйте, со счёта сбился. — Кэрроу приподнял верхнюю губу. На ободранном лице
зубы казались огромными, как у огра-людоеда. — Да и чего их считать, этих
магглов. Они ж как вши — десять убьёшь, сотня заведётся. А нам пригодились
только семеро, остальные порчеными оказались.
— Что вы с ними сделали?
— Пустили в распыл, что ещё? А
перед тем позабавились. Не зря же мы их ловили. От маггловской бабы
удовольствия не меньше, чем от волшебницы.
У Ремуса потемнело в глазах, он
сжал кулаки. Кэрроу заслонился рукой. Его лицо и шея покрылись волдырями, пучки
волос торчали, как щетина на палёной свинье. Ремус не смог его ударить. Гадливо
отвернувшись, он отошёл и встал рядом с Северусом.
— Кто приносил жертвы? — Джеймс
тоже едва сдерживался.
— Обычно Беллатрикс. — Взгляд
Кэрроу метнулся к дяде Альфарду, неловко гладившему мёртвого Кричера спутанными
руками.
Ремус подумал, что он лжёт.
Неужели боится старика? Нет, это вряд ли. Голова дяди Альфарда мелко тряслась.
— Развяжите меня, — сказал он
капризно. — У меня руки затекли.
— Ну уж нет! — произнёс Сириус с
нажимом.
— Успокойся, Бродяга, — Джеймс
слегка улыбнулся.
— Успокойся! Хрен я успокоюсь! В
моём доме! Я ему доверял!
— Да ладно, — буркнул Хмури, — что
он сделает? Нас много, палочку у него отобрали…
«И ему сто лет в обед», — мог бы прибавить он,
если бы этот факт нуждался в констатации.
— Развязывайте его сами. — Сириус
отвернулся.
Дядя Альфард с кряхтением
поднялся, растёр запястья и локти. Ещё раз взглянул на Кричера.
— Сириус, ты должен это сделать! —
сказал он с внезапной страстью. — Кричер служил нашей семье много лет, к его
последней воле следует отнестись с уважением. Ты должен повесить его голову над
камином!
— Кажется, на сегодня с меня
довольно Блэков, — Северус взял ларец с каминной полки. — Люпин, идём со мной.
Доставим ятаган в Министерство и сразу домой. Когда ты вот так пучишь глаза,
Блэк, то как две капли воды похож на Беллатрикс. Да, да, понимаю, насколько это
тебя печалит, можешь не пыхтеть, подбирая слова. Я бы тоже огорчился.
Он потянулся к ведёрку с
дымолётным порохом.
— Ларец пуст. Там ничего нет.
Северус уставился на дядю
Альфарда.
— Что? Вы же говорили…
— Я спрятал его в надёжном месте.
А в каком — вы никогда не узнаете.
— Вы не стали бы рисковать и
раскрываться, если бы не рассчитывали спасти ятаган, — сердито сказал Северус.
— Ваши уловки не сработают.
— Откройте и убедитесь сами. —
Дядя Альфард сладко улыбнулся.
Северус на миг засомневался,
провёл палочкой вдоль крышки.
— Вы не защитили его?
— Я бы никому его не отдал, — дядя
Альфард засмеялся. Ниточка слюны тянулась из уголка рта, исчезая в седой
бороде.
Северус нерешительно поглаживал
крышку.
— Отдай, я открою, — сказал
Джеймс.
Северус высокомерно вздёрнул бровь
и открыл ларец. Губы дяди Альфарда всё ещё растягивала улыбка старческого
слабоумия, но глаза блеснули холодным торжеством.
— Северус, это ловушка!
|