На пороге дома меня чуть не сшибает с ног запах. Он одуряющ. Я пошёл бы по его следу куда угодно, не задумываясь, как гаммельнские дети – за крысоловом.
Тонкс варит вишнёвое варенье.
Стройные ряды банок одна за другой подплывают к огромной кастрюле, черпак наполняет их полупрозрачным, тёмно-алым закатным светом... непроизвольное, но обильное слюноотделение прерывает поток сознания, я сглатываю, а банка меж тем уже накрывается крышкой и летит на полку. Тонкс дирижирует этим сюрреалистическим оркестром ловко, как будто полжизни провела на кухне и не разбивала каждую вторую посудину, попадавшую ей в руки, и сосредоточенно, не замечая меня, стоящего в дверях. Пока на моё плечо не ложится рука Люпина.
- Ну видишь, я же говорил, что в этот раз получится! Здравствуй, Гарри...
Звон бьющегося стекла вторит его голосу. Ну вот, теперь всё правильно, а то как не у себя дома...
Тонкс начинает смеяться первая. Через несколько секунд мы все хохочем как сумасшедшие – впрочем, почему «как»?
- А где Сириус? - словно невзначай спрашиваю я за ужином.
- Он часто задерживается, ты же знаешь...
Знаю. И всё равно вглядываюсь в темнеющее окно. Наверное, эта туча пройдёт мимо и дождя не будет. Наверное.
Через пару часов я возвращаюсь на кухню, устав слушать тишину. Здесь я точно не пропущу его возвращение, а разобранная постель рядом – это почти невыносимо. Отрезаю кусок хлеба, намазываю вареньем. Нормальный предлог для того, чтобы спуститься ночью на кухню, по-моему. Сириус обычно аппарирует почти на крыльцо, сбежать я не успею...
Он так счастлив, что наконец-то может быть полезным, что торчит на своей работе чуть ли не круглыми сутками. В этом грёбаном Министерстве. В этом грёбаном Отделе тайн. И ему совершенно незачем знать, что я не могу уснуть, пока он там. Вернее, могу: пара-тройка таких ночей, как сегодня, - и я могу уснуть хоть стоя, хоть на ходу, хоть сидя на метле. И мне снова приснится безумный смех Беллатрикс и Сириус, исчезающий за Завесой.
Несколько месяцев назад к нам приехала Гермиона и, когда мы с ней остались одни, выложила передо мной книги о моих приключениях. Маггловские книги с нелепыми картинками на обложках. Я читал их две недели подряд, забив на всё, совершенно обалдев от того, что кто-то, оказывается, все эти годы то ли жил под моей кроватью, то ли изобрёл улавливатель мыслей на расстоянии и исправно баловался им двадцать четыре часа в сутки. Но чем дальше, тем странней становилось написанное. Вернее, не странней – страшней. «Этого не было, не было...» - шептал я странице, буквы послушно расплывались перед глазами, но, стоило мне проморгаться и вытереть набежавшие слёзы, снова складывались во всё те же слова.
«Не показывай больше никому», - попросил я Гермиону, отдавая ей книги. «Разумеется. Мне просто показалось, что тебе стоит это знать. Что-то не так, Гарри?»
За окном начинается дождь. Монотонный шелест убаюкивает, глаза закрываются сами собой, и на грани сна и яви я перестаю понимать, какой мир реален – тот, в котором я сижу и жду Сириуса, или тот, в котором он не вернулся из Министерства...
Хлопок аппарации раздаётся вовремя – именно тогда, когда между моим носом и столом остаётся жалких пара дюймов. Хватаю бутерброд, быстро кусаю и, конечно, уляпываюсь вареньем. Кто бы сомневался...
- Привет, ты чего не спишь?
- Привет. Да вот, перекусить захотелось, - отвечаю, прожевав.
- И что это у нас? М-м, Тонкс делает успехи. Или это Ремус наконец устал ждать милостей от природы и решил самостоятельно наготовить своих любимых сладостей столько, чтобы из ушей лезло? - Сириус подмигивает. У него очень молодые глаза. Если смотреть только в них, можно принять его за моего ровесника. А то и младше. И можно подумать, что...
Нет.
- Ага, Тонкс. Пойду-ка я всё-таки спать, - зевок получается совершенно непритворным.
- Ну давай. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Постель запредельно прекрасна. Подушка и одеяло – в них, наверное, перья ангелов. А я идиот. Редкостный идиот.
Засыпающий с улыбкой на губах.