Часть 1

***
Семь лет и две недели тому назад

Это по-настоящему прекрасно, и страшно, что ли. Этот момент, когда из Арки появляется темная фигура. Появляется, и я сразу же делаю шаг к ней, но Рон (когда это он успел стать благоразумным? Наверное, я многое пропустил) удерживает меня за рукав, а потом и вовсе сгребает в охапку, как когда-то Рем.

Не "когда-то”, а именно в тот день, когда Сириус упал в Арку. Теперь же, при его возвращении, ситуация почти что повторяется. Успеваю только отметить, что Нимфадора стоит, зажав себе рот руками, а Снейп упорно глядит куда-то в сторону, хотя кому, как не ему, наблюдать бы за исходом, как он выразился, эксперимента.
И у нас получилось. У меня, Рона, Нимфадоры. И у Сириуса. Ах да, и у Снейпа.


Сириусу удается пройти всего два шага, затем он неловко падает на четвереньки, ложится на пол и замирает. Лежит неподвижно, и мы, сбившиеся в кучу, стоим, ожидая…чего?

- Блэк, - говорит Снейп, и тут только я понимаю, что вот теперь все точно будет по-прежнему, потому что тон, которым он говорит о Сириусе, уж точно прежний.

И, когда я взбираюсь на платформу и становлюсь на колени рядом с крестным, я вдруг понимаю, что ноги отказались бы повиноваться, вздумай я встать.

Но на самом деле все просто прекрасно, и у меня такое ощущение, что вот сейчас я действительно могу сделать все, что угодно, что-то такое, с чем ни в какое сравнение не может идти победа над этим, мать его, Волдемортом. Все, что угодно, и, может, перевернуть всю Землю не труднее, чем поддать ногой детский мяч

Становится просто невозможно держать глаза открытыми. Я зажмуриваюсь, и вокруг меня в полной темноте плывут застывшие льдистые звезды.

-Пора убираться отсюда, - шипит кто-то, кажется, Тонкс.
Что ж, действительно, пора.
***

- Мне – нам – это все сошло с рук, потому что никто не стал глубоко копать. Беллатрикс Лестрейндж признали мертвой? Признали. Имеется соответствующее заключение. Подготовили к захоронению? Подготовили. Кого волнует, что вместо Лестрейндж был похоронен неопознанный труп маггловской женщины?

Гермиона молчит. А когда снова начинает говорить, голос у нее делается какой-то холодный, звенящий. Она на пределе, как я понимаю.

- Мне очень жаль, Гарри. Но я по много раз проверяла и перепроверяла все данные. Но все это…все это укладывается…укладывается в одну теорию. – Она поднимает голову от своих записей и смотрит мне прямо в глаза. На всякий случай я пытаюсь припомнить уроки Окклюменции, очень полезная штука, рекомендую.

Я отвечаю ей таким же пристальным взглядом. Я не отступлю, пока не докажу ей, что все ее придумки с цифрами – просто глупость. Никто никогда не возвращал из Арки упавших в нее, никогда такого не было, Снейп до последнего не верил, что получится, хотя все эти черномагические книги, которые я ему доставал, были написаны уважаемыми…хм…людьми. Никто никогда такого не делал, и как же можно тут хоть что-то объяснить?

Гермиона тоже отступать не намерена.

- Никто не может в точности сказать, что она такое на самом деле, эта Арка. И вряд ли кто-нибудь когда-нибудь скажет. Но она хочет обратно то, что было у нее отнято, Гарри. Она хочет обратно Сириуса. И все это, - она кивает на отложенные в сторону пергаментные листы, - будет продолжаться до тех пор, пока равновесие не будет восстановлено. Сквозь Арку будто бы утекает в никуда магическая энергия нашего мира, Гарри.

- Ну причем тут Сириус? Почему…почему ты решила, что Арка хочет его обратно?

Наверное, если с тебя заживо сдирают кожу, ощущение схожее.

- Потому что я читала те же самые книги, по которым Снейп подготавливал все для нужных ритуалов.

- Я их тоже читал.

Я читал. Только почти ничего не понял. Какой-то из приятелей дядюшки Вернона, шустрый адвокат, как-то раз заявил, что перед подписанием договора всегда надо читать то, что написано самым мелким шрифтом. Совет был неплохой, кстати. Жаль, что оценить его я смог только тогда, когда оказалось, что Сириус вернулся из Арки внешне таким же, каким угодил в нее, но на этом все сходство с прежним Сириусом Блэком заканчивалось. Совет показался мне еще лучше, когда Снейп смылся, оставив меня разбираться с последствиями.

***

Семь с половиной лет назад

Снейп взялся, по своему обыкновению, отпускать ехидные комментарии. Успел даже заявить, что наконец-то хорошенько отдохнул от тупых учеников. Он вовсе не был сломленным, а я, если честно, очень на это рассчитывал.

- Вы сейчас думаете, Поттер, что же делать с остатком вашей жизни, правда? Вы ведь намеревались провести какую-то ее часть с вашим…Блэком. А он ушел без предупреждения. Вполне в его духе, правда?

Я молчу. Потому Снейп был прав. Я действительно понятия не имел, как буду жить и чем заниматься, если задуманное мной окажется неосуществимым.

Все смотрю и смотрю на Снейпа, сверлю его глазами, пусть хоть Легилименцию применяет, да что угодно, «закрываться» не стану. Только бы согласился.

- Я просто хотел бы предупредить вас кое о чем, Поттер.

- Вы хотите предупредить меня? Неужели это желание продиктовано благими намерениями?

- Я предупреждаю вас, Поттер, потому что хочу, чтобы наша сделка была максимально честной, чтобы ваши глаза оставались открытыми. Вам знакомо понятие «побочный эффект»?

- Знакомо, - киваю. Наверное, каждого хоть раз посещает чувство, что вся его жизнь целиком и полностью состоит из этих самых побочных эффектов.

- Я знаю, Поттер, вы полагаете, что существуют способы вернуть человека, пропавшего за Аркой. Они и впрямь существуют, но вот работают ли…

- Ни за что не поверю, профессор, что вы упустите шанс это проверить. Что вы не поучаствуете в таком заманчивом эксперименте.

- А есть ли у вас, Поттер, на примете подходящая лабораторная крыса?

- Есть, и она по-прежнему в Азкабане.

- Вы не передумаете, Поттер?

Я не передумаю. Более того, я уже знаю, кто не откажется мне помочь. Секреты они хранить умеют.
***

- Тогда ты обязан понимать, что вы сделали. Вы должны были предложить Арке кого-нибудь взамен, правильно? Но замена должна была быть равноценной, Гарри.

- Мы и взяли равноценную. Насколько могли себе позволить. Заменили на Беллатрикс, потому что она была ближе всего по крови. И потому, что она это просто заслужила.

- Ты именно поэтому ее выбрал? Потому что она – его убийца?

- И не только поэтому. Мне что, стоило взять Нарциссу или Хорька? Или … Нимфадору? Я сам сделал этот выбор, Гермиона. Я сам. И отвечать – мне.

- Ты должен его вернуть.

- Вернуть…его?

- Да, Гарри.

Видимо, именно эти слова вертелись у нее на языке, когда она только подходила к моей двери.

- Вернуть…его? – спрашиваю снова, как будто за прошедшие секунды что-то могло измениться.

- Да.

Теперь Гермиона уже на меня не смотрит, но голос ее звучит твердо. Все обдумала. Гермиона Грейнджер у нас всегда все обдумывает.

Если она права…
Если я должен вернуть Сириуса…
Да к черту все, разве может быть права Гермиона Грейнджер, хотя она всегда права?

- Можно что-то сделать? Могу я как-то все исправить?

- Нет, Гарри. Арке нужен Сириус. Она не отпускает его, неужели ты не понимаешь? Ведь за семь лет он едва научился самостоятельно сидеть и держать ложку, даже говорить не может.

- Сириус для меня как ребенок, Гермиона. Я не могу так с ним, не могу! Мы можем просто уехать?

- Гарри, дело не в том, где вы находитесь. Дело в Арке. И в Сириусе. Подумай, сколько детей получат письма из Хогвартса лет через десять? Сколько произойдет несчастных случаев из-за того, что заклинания вдруг перестанут действовать? Сколько?

- Сириус ни в чем не виноват. Задумка была только моя. Могу я…пойти вместо него? – спрашиваю, а в голове гаденько так нашептывает какой-то голос, отчего-то слишком похожий на голос Снейпа, каким я его помню; шепчет где-то внутри, очень глубоко, что я просто хочу выпендриться, что спрашивать не стоило, и что я знаю заранее, каков будет ответ Гермионы.

- Нет, не можешь, - глухо отвечает она.

В прежние времена я уставился бы на нее в надежде, что она обязательно что-нибудь придумает, вытащит нас всех из того дерьма, в котором мы оказались. Но не сегодня.

- Ты уже кому-нибудь рассказывала об этих своих выводах?

- Если бы рассказала, люди из Отдела Тайн перерыли бы у тебя в доме все вверх дном. Ты давно уже не неприкосновенен, Гарри. Как и этот дом.

Я не неприкосновенен, замечательно. Но отвечать за все должен я, я, а не Сириус. А отвечать не хочется. Зато снова очень хочется ударить Гермиону побольнее. Напоследок.

- Ты смогла бы убить ребенка?

Мой удар, кажется, попадает в цель.

- Гарри, но…прости, но разве для Сириуса это нормальная жизнь? Помнишь родителей Невилла? Это можно было назвать жизнью? У него даже своей памяти не осталось.

А я думаю о том, что, может, враз лишиться памяти о прошлом не так уж плохо, потому что помнить все подряд – все равно что пережить это заново.

Гермиона пытается еще что-то сказать, но изо рта у нее рвется какое-то неразборчивое бульканье, она недоуменно смотрит на меня, затем отчего-то поднимает обе руки и ощупывает ими шею сзади, и лицом вниз падает прямо на стол. Я сижу неподвижно, не в силах издать и звука.

Оказывается, там, за спинкой ее стула - Кричер. Стоит, чуть покачиваясь на кривоватых ножках, крутит в своих скрюченных пальцах острый осколок тарелки из фамильного сервиза семейства Блэк. Прочие осколки валяются на полу, а один из них, здоровенный, торчит сзади из шеи Гермионы; из-под ее головы по белоснежной скатерти растекается кровавая лужа, достается и пергаментам.

- Скатерть пропала, - говорю я, потому что понятия не имею, что тут еще сказать. Гермионе уже не помочь. Я немало видел покойников.

Вот так ушла Гермиона Грейнджер, оставив меня в обществе спятившего домового эльфа, старинного чайного сервиза, испорченной скатерти и уймы вопросов без ответов. Моей воображаемой уютной действительности, похоже, пришел конец.

- Она никому ничего не расскажет, хозяин. Грязнокровка не заставит хозяина причинить вред молодому хозяину, - заявляет Кричер. И это звучит столь же уместно, как мое замечание насчет скатерти.

- Не называй ее грязнокровкой, Кричер, - привычно поправляю его. В последний раз: едва ли придется сказать такое еще когда-нибудь.
***
Права или нет Гермиона с этими своими расчетами, но я ей почти поверил. Все-таки поверил. Только сейчас. Жаль, что она не может этого увидеть, вот бы порадовалась. Но надо подумать о том, что теперь делать. А думать я предпочитаю на ходу.
Рано или поздно найдется тот, кто захочет. Кто-нибудь обязательно повторит путь, пройденный Гермионой, и сделает те же выводы. Или не сделает. Нет, конечно же, сделает. Рано или поздно, и с моей везучестью никак нельзя уповать на «поздно».


***
Сириус по-прежнему спит. Снова скинул одеяло на пол, простыня скрутилась едва ли не в жгут, черные волосы рассыпались по подушке темным нимбом несвятого.

Где-то внутри нарастает боль. Не из-за Гермионы. Пока еще не из-за Гермионы.
Скорбь, печаль, раскаяние и все, что полагается в таком случае чувствовать, еще обязательно нагонят меня. Но не сейчас.
Стою у постели Сириуса, как полный идиот, зажав руками уши и прикусив губу, стремясь избавиться от смутного отзвука голоса Гермионы, звучащего в голове.
«Пожизненный приговор».
И точно. Только мой пожизненный приговор – не темная и сырая азкабанская камера.
До конца своих дней мне предстоит заботиться о Сириусе и беречь его, словно малого ребенка. Ведь Сириус бы позаботился обо мне после гибели родителей, конечно, позаботился бы, разве нет?

А все, что говорила Гермиона…
Вот и проверим, была ли она права, когда утверждала, что мы с Сириусом можем уехать из страны, но ситуацию это не изменит.
Монета может упасть в любую сторону.

Надо убираться отсюда как можно скорее.
Гарри Поттер должен умереть для всех, ну а Сириус Блэк мертв уже давно.
Рон, Нимфадора, простите меня. Простите. Вы мне сильно помогли, теперь мой долг помочь вам.

Я увезу Сириуса далеко-далеко, может, туда, где он прятался, когда я учился на четвертом курсе, и письма его приносили яркие экзотические птицы. Я не верю, что не имеет значения то, где находится Сириус. Гермиона ошиблась. Когда мы уедем, равновесие восстановится, все придет в норму. Может быть, Арка действует как магнит, и, отдалившись на нее на достаточное расстояние, Сириус снова станет собой.

Еще никогда в жизни я так сильно не желал, чтобы Гермиона оказалась не права.

Сейчас надо спешить, я же уподобился соляному столпу, стою у постели Сириуса и никак не могу решиться его разбудить.


Он вдруг просыпается сам, садится в постели и, внимательно глядя на меня, спрашивает:

- Мы куда-то едем?


Я слишком удивлен, чтобы ответить сразу. Это первые слова Сириуса с тех пор, как нам удалось его вернуть.
Первые слова с тех пор, как он осыпал Беллатрикс насмешками, а потом пропал, как тогда казалось, навсегда. И разве смогу я отдать его обратно этой проклятой Арке?

- Да, Сириус. Мы едем. Очень далеко. А пока – спи.

И он послушно опускает голову на подушку и зажмуривается.

Мы едем. Время тайн, уверток и предосторожностей прошло. Пусть Кричер соберет минимум необходимых вещей. Как хорошо, что доступ к личным сейфам в Гринготтсе круглосуточный.
До рассвета еще полно времени, а дел так много. Добраться до Гринготтса. Оставить Сириуса в безопасном месте. Попытаться спалить дом.

Приказав Кричеру собираться, я выбираюсь на улицу.

Небо утыкано осколками стекла, черное-пречерное, ветер разогнал тучи. Какая-то часть меня определенно радуется случившемуся. Как будто я наконец вырвался на волю, освободился, пусть и ценою почти полного внутреннего опустошения.


Что ж, наверное, пожар будет смотреться достойно. Магическая защита дома, и без того не слишком надежная в последнее время, рассеется, затрещат, как старые кости, стропила, дом вздыбится в агонии. В темное небо полетят искры, и, возможно, души Блэков, если они еще остались в этом доме. Они остались, я уверен, каждую ночь напоминали мне о себе протяжными скрипами, еле слышным хохотом на чердаке, шорохами и стонами, так что сегодня отправятся в темную высоту вместе с искрами и погаснут там так же быстро.


-конец-