Примечание автора: написано в подарок Лис на день рождения
Когда дождь вот так – лениво и настойчиво – стучит
в стекло, это похоже на пытку. Через пять минут хочется заткнуть уши, через
десять – ударить подоконник, через пятнадцать – разбить об него голову. А
Сириус спит, как ни в чем не бывало. Хотя окно в их спальне открыто, и капли
шлепают, стремятся внутрь – как будто тоска тянет свои щупальца. Тоска. Или
Завеса.
После возвращения Гарри с каждым днем убеждается, каким отчаянным,
отвратительным эгоистом он был тогда. Теперь все иначе. Он не просто
знает – он чувствует, когда Сириусу хочется на волю, когда он голоден, когда он
спит и когда просыпается… Они словно связаны липкой, вязкой паутиной, и каждое
движение на том конце нити заставляет вздрагивать даже во время учебной схватки
в школе Авроров – и тогда Гарри пропускает чужой удар. Как и в те мгновения,
когда Сириус, переходя от сна к яви, каждый раз смотрит на него сначала
недоумевающе, а потом – с такой ненавистью, что хочется попросить прощения. Но
Гарри этого не сделает. Никогда.
Говорили, что Сириус путает его с Джеймсом. Лучше бы путал…
Всегда можно определить, проснулся ли Блэк окончательно – или все еще в
полудреме. Потому что пробуждение – это вымученная улыбка, это ненависть,
тающая в ледяных глазах, это тихое и вежливое «Доброе утро, Гарри» - даже если
уже вечер. И ласковый взгляд.
Гарри и не знал, что его крестный умеет так притворяться. А что он вообще о нем
знал? Уж не это точно.
Иногда он пытается представить себе, как это было. От чего он оторвал их обоих?
Они гуляли, может быть? Пили чай? Гонялись друг за другом по пушистым облакам?
Что еще можно делать на том свете? То же самое, что и на этом? На
большее все равно не хватает воображения. Хотя иногда оно становится слишком
уж... изощренным.
С тех пор Гарри повторяет – снова и снова – когда говорит с ним, когда… Когда.
«Посмотри на меня. Посмотри. Не закрывай глаза, черт…». Потому что Блэку
слишком уж легко, закрыв глаза, представить на его месте Джеймса Поттера.
И Гарри все чаще думает о самом лучшем заклятии в мире. Обливиэйт. Тот, кто его
придумал, гений.
Одно движение – и все кончено. Гарри уже тренировался на маглах и даже на Роне.
Чтобы сделать все правильно. И научился. Всегда получалось, если очень надо. И
сейчас…
Одно движение – и Сириус забудет все плохое. А зачем ему помнить? Забудет
Азкабан. Забудет, как его предавали. Забудет, как умирали друзья. Забудет
Джеймса Поттера.
Дементоры забирают хорошие воспоминания. А Гарри только их и оставит. Кому это
навредит?
"В конце концов, папа там с мамой. А это – мое. Только мое".
Черноволосый юноша сидит у окна, поглаживая большим пальцем лежащую на коленях
волшебную палочку.
Остролист и перо феникса.