Октябрь вступил в свои права неожиданно. Еще вчера светило солнце, погода изображала затянувшееся бабье лето, а сегодня небо заволокла бесцветно-серая пелена, и резко похолодало. Ветер гнал по асфальту листья, и прохожие ежились, поднимали воротники, шли согнувшись.

Сириус, пожалуй, был рад смене погоды, пусть уж осень показывает свое истинное лицо; слишком его настораживал солнечный рай, зацепившийся за высокие башни Лондона на лето и половину следующего сезона. Никогда не веривший в символы, он все же ждал разрешения затишья – бури, урагана, цунами, любой другой катастрофы. Но затишье просто сменилось обычной для Англии погодой.

В их доме тоже все шло гладко и ровно, покатившись по накатанной колее.

В те субботу и воскресенье Драко выходил из комнаты только для того, чтобы поесть, но в понедельник Сириус твердо решил выяснить, что творится у него на душе.

Однако Драко не возвращается с курсов ни к часу, ни к двум, ни к трем.

В полпятого Сириус уже собирается аппарировать к Люциусу Малфою, чтобы выяснить, не заходил ли к нему Драко. Но без двадцати пять племянник является домой.

Выглядит он хуже обычного: подавленный, с серым лицом, усталый и злой.

- Вы с Гарри поговорили?

- Да.

- Что он тебе сказал?

- Свадьба в декабре. Перед январскими выборами.

- А с тобой - что?

- Гарри ищет квартиру.

- Значит, ты переедешь?

- Ближе к ноябрю.

Сириус хочет спросить о самом главном, но вопросы на эту тему кажутся ему слишком интимными, назойливыми, неудобными. И он сдается, задавая обтекаемое:

- Как ты?

- Нормально, - лицо у Драко отчужденно-замкнутые.

Сириус кладет ладонь ему на плечо:

- Ну… ты… если что… В общем… Если надо чем помочь, ты обращайся.

- Спасибо, - Драко стряхивает чужую руку, - мне ничего не нужно.

Он шагает в камин, не оглядываясь.

И Сириус смотрит ему вслед. Ну, что ж, раз его помощь не нужна, пусть разбираются сами.

В конце концов, зачем навязываться, если он никому не нужен?

Но жизнь действительно быстро и незаметно налаживается, будто и не было этого потрясения с разводом и известием о новом браке. Наверное, круги от камня долго расходятся в спокойной воде, а в реке с сильным течением жизнь кругов недолговечна.

Вокруг крестника жизнь бурлит водоворотами, Гарри на реке - уверенный лоцман, направляющий свой корабль нужным курсом. Его ковчег со всеми пассажирами на борту, - однокурсниками, сослуживцами-боевыми друзьями, коллегами, соратниками, Сириусом и Драко, - плывет по жизни, обгоняя мелкие лодчонки с потеющими на веслах гребцами, длинные плоты со спокойными, никуда не спешащими плотогонами, нарядные яхты с возмущенными яхтсменами в белых кепках, а на палубе играет оркестр и продолжается нескончаемый праздник.

И в этом потоке лиц, дней и дел как-то незаметно, что Драко притих и отдалился, а может, это вовсе не связано с известями о матримониальных планах, просто Гарри теперь редко бывает дома, пропадает и по выходным, не приходит на обед, возвращается поздно ночью. Втроем они совсем не бывают.

Гарри некогда, а Драко словно избегает Сириуса: как только приходит, сразу поднимается в спальню и сидит там один.

Сириус и жалко племянника, и злость разбирает: ну, а чем думал Малфой? Неужели всерьез полагал, что Гарри в него влюбился? Смотрел бы на вещи реальнее, не пришлось бы разочаровываться.

И это Люциусовский сын. Мерлин храни древние рода: похоже, для них наступила эра вырождения.

Сириус решает заняться чем-нибудь полезным. Увы, устраиваться на работу поздно, в авроры его уже не примут, а перебирать бумажки в Министерстве не хочется самому. Но в мире всегда есть место для сольного проекта.

Из идей, приходящих ему в голову, две кажутся жизнеспособными: первую Сириусу дарит облетевший унылый заповедник, в котором он редко теперь бывает (чем-то эта местность неуловимо напоминает ему приснившееся тоскливое поле).

Сириус мечтает о парке вечного лета.

Но предприятие это энергозатратное, да и замороженные деревья с травой – чтобы зелень не желтела – будут больше напоминать музей восковых фигур, чем живой лес…

И Сириус сосредотачивается на второй идее, более практичной и полезной: основать учреждение дошкольного образования, где магглорожденных ненавязчиво будут вводить в мир волшебников. Те, кого чистокровные маги дразнят грязнокровками, придут в Хогвартс уже подготовленными, своим, сплоченным коллективом. И издеваться над ними станет не так-то просто…

Сириус не очень хочет привлекать к этому проекту Гарри, но сам Сириус – лишь прожектер; он умеет мечтать, но не умеет браться за дело. Его пугают мысли о бумагах, о бюрократической возне, о необходимости выискивать помещения, - да что там, он даже не знает, с чего вообще начать.

Наконец он махает рукой и обращается к Гарри.

Выслушав, крестник приходит в восторг; моментально намечает план действий, определяет источники средств и находит Сириусу помощника:

- Ты не против Джинни? По-моему, она идеально подойдет.

В итоге делами новообразованного Центра занимается куча призванных Гарри молодых, энергичных, жизнерадостных людей - Томас, Финниган, Бут; Джинни, невеста Колина, готовящая хвалебное интервью вместе со своим женихом, даже не беспокоя при этом самого «мистера Блэка», и Сириус опять декоративный король, снова он тот, чье имя известно всем, но внутри команды не значит ничего. Он чувствует себя картонкой, фанерой, разрисованной театральным художником.

Есть дверь «Центра социальной адаптации для магов неволшебного рождения им. С.А. Блэка». Есть вывеска.

Сириуса – нет.

Гарри все силы отдает кампании по выборам на пост Министра Магии Британии.

В начале ноября он раскрывает очередной номер «Ежедневного Пророка» и закусывает губу. Это то редкое уик-эндное утро, когда Гарри остается дома.

- Вот дементор, - говорит он, хлопая газетой об стол. От удара варенье выплескивается из розетки.

- Что случилось?

Гарри без слов кидает Сириусу газету.

В статье написаны гадости о злоупотреблениях Поттера на посту аврора - переведенные на счет в Гриннготсе скрывшимися от правосудия УпСами деньги, взятки, использование служебного положения в личных целях и прочие пакости.

Сириус переводит взгляд на Гарри:

- Что это за бред?

Крестник, стоящий у окна, заложив руки за спину, отвечает:

- Первая ласточка… Начинается. «Подкупы-угрозы-шантаж», старые песни о главном.

- И кто все это заказывает? Наш Министр?

Гарри упруго разворачивается на пятках, нехорошо прищуривается:

- Думаю, Перси Уизли ручку приложил. Скримджоер в такие дела не лезет. Для этого у него исполнители есть.

- Ну да, Перси в семье Уизли – единственный уродец. Бедняги Молли и Артур. Что ты собираешься делать?

- Опровергать, конечно. У них своя трибуна, у нас – своя. Ничего. Прорвемся, - Гарри пожимает плечами.

- По-моему, общество колеблется, - осторожно замечает Сириус. – Люди старшего поколения… старики, ну, они не слишком довольны, что такой молодой маг хочет стать министром. Гарри, ты наш герой, но ведь опыта для того, чтобы руководить страной, у тебя маловато…

- Ну, правильно, - отзывается крестник, - давайте снова посадим в кресло какого-нибудь маразматика, он будет править мудро и с оглядкой, почти как Фадж. С оглядкой на чистокровок, на грязнокровок, на магглов, на общественное мнение… А потом, когда Англия опять окажется в заднице, все скажут: «Ах! Он не справился!», - и выберут следующего маразматика. Крестный! Ну почему наше общество так консервативно? Почему оно до сих пор в девятнадцатом веке?! Почему магглы – те самые магглы, которых мы дружно презираем, технически совершеннее нас? Почему мы застряли в прошлом?

- Ты хочешь повести всех в будущее? – спрашивает Сириус. – Остынь, Гарри, ты слишком спешишь. Революции к добру не приводят…

Гарри смотрит горько и разочарованно:

- Мой крестный… тот Сириус Блэк, каким я его знал раньше, никогда бы такого не сказал.

«Еще бы, - хочет сказать Сириус, - ведь раньше у меня не было Завесы».

Но тут в разгар их спора в кухню входит Драко, заспанный, хмурый, и крестник переключается на него:

- Собирай вещи, с 10 ноября переедешь на Сентури-стрит. Квартира готова, только мебель расставят.

Драко замирает на миг, а затем, не взглянув на Гарри, резко разворачивается и собирается шагнуть в камин.

- Постой. Ты куда? – удивленно окликает его любовник.

- Собирать вещи, - глухим, вибрирующим от злости голосом, отвечает тот.

- Ну, не сейчас же. Завтракай и не психуй, - произносит Гарри, отлипая от подоконника и вытаскивая руки из карманов. – Ладно, мне пора. Крестный, если кто-то будет спрашивать – я в штабе.

Драко садится за стол и ест, не поднимая головы от тарелки.

* * *

Утка о злоупотреблениях Поттера действительно оказывается лишь первой ласточкой. Затем птички налетают стаями, сгущаясь над головой Гарри тучами. Газеты словно с цепи сорвались, обвиняя Поттера во всех смертных грехах, - вплоть до поедания жира убитых им на черных мессах младенцев.

Привычный мир уносит ветром. Корабль Гарри - в гигантской воронке, в водовороте, из которого он, может быть, и не выплывет.

- Черный пиар, - разглагольствует Гермиона, в то время как Гарри играет желваками, держа в руках очередной номер «Ежедневного Пророка». – Вылить как можно больше грязи, пока их не заставят опровергнуть собственную ложь через суд. Ну да пока этот суд пройдет…

- Волдеморта я, наверное, из жадности убил. Он заплатил слишком мало, - мрачно сообщает Гарри, отбрасывая номер со статьей с кричащим заголовком: «НАЦИОНАЛЬНЫЙ ГЕРОЙ ОТПУСКАЛ ПОЙМАННЫХ УПИВАЮЩИХСЯ ЗА ВЗЯТКИ!!!»

- Жадный был покойничек, земля ему пухом, - соглашается Гермиона. – Питтигрю золотой протез и то приделать пожалел, серебром откупился.

Шутка неудачная, но сам факт, что шутит Гермиона, заставляет присутствующих нервно хихикнуть.

Фред порывается что-то сказать, но Гермиона, оглядев свое воинство, командует:

- Ну, чего носы повесили! Вся эта грязь – ненадолго, выльется да смоется. У нас есть своя печать – и, кстати, как там дела с Центром мистера Блэка? Подстегните Колина с Джинни, пусть ускорят статьи и интервью. Нужна положительная информация… Все, что есть у наших противников – это только слова. Мы будем бить делами.

- Хорошо, хоть Риты Скитер в качестве биты у них нет, - кисло говорит Гарри.

Сириус пытается вспомнить, о ком идет речь. Кажется, это какая-то журналистка, которая писала скандальные статьи про Гарри еще в Хогвартсе.

А молодежь взрывается смехом, заговорщическим и довольным, как у людей, объединенных общей тайной.

В пятницу, 5 ноября, Сириус разворачивает утренний «Министерский думосбор», трибуну Гарриного избирательного штаба, и на первой же полосе натыкается на свою фотографию в полный рост. Смотрит – и не узнает: вот этот мужчина в белой струящейся одежде – это он? С этим сиянием над головой, похожим то ли на дефект печати, то ли (что больше похоже на правду) работу ретушера или коллажиста?

Фон радует глаз разбросанными по нему в продуманном беспорядке цветовыми пятнами, призванными, очевидно, изображать обитателей потустороннего мира.

Из груди Сириуса вырывается стонущий звук, превращающийся в хохот при просматривании интервью.

Его призвали для того, чтобы вершить справедливость. Он нужен миру живых, чтобы выполнить великую миссию слияния волшебного и маггловского миров (один из существенных пунктов программы Гарри Поттера).

О да. Конечно…

И для этого он (далее на второй странице) открывает «Центр социальной адаптации». Маги, дети магглов, будьте счастливы!

Подавляемое хрюканье Сириуса переходит в настоящую истерику, маг раскачивается на стуле, дрыгает ногой, захлебывается, и некоторое время не может остановиться, словно разогнавшийся бладжер, когда видит спустившегося сверху Драко с сумкой на плече.

С той самой спортивной сумкой, с какой он пришел в этот дом, в потрепанных синих джинсах и белой рубашке. Драко стоит, терпеливо ожидая, пока Сириус успокоится, а того охватывает ощущение дежа вю.

Блондин все такой же худой, и у него все то же заостренное лицо с выражением «да, я знаю, - вы все меня ненавидите», и Сириусу кажется, что сейчас прозвучит голос крестника: «Проходи, Драко… Драко будет здесь жить», - но Сириус знает, ч т о прозвучит сейчас.

- Ты… ты-ы, - анимаг откашливается, не закончив, и Драко кивает, спокойно и обреченно.

- Ухожу.

- Но-о… А ты точно уверен? – задает Сириус идиотский вопрос.

- Да, - тихо говорит Драко и, убедившись, что вопросов у Сириуса больше нет, направляется к двери.

- Постой!

Драко замирает и оглядывается.

- А что мне… что мне передать Гарри?

Малфой-младший ненадолго задумывается.

- Передайте ему спасибо, - наконец отзывается он. – Мы с отцом очень благодарны за все, что он для нас сделал.

И он покидает дом, прижимая к боку дешевую, разрисованную фальшивой адидасовской эмблемой сумку, уходит без претензий, без сцен, без разбитых тарелок и пафосных слов.

А Сириус остается размышлять – что Гарри сделал для Малфоя-старшего?

Пришедший поздним вечером Гарри относительно спокоен и благодушен.

- Видел статью? – спрашивает он у Сириуса.

Тот фыркает.

Гарри смеется:

- Да уж, глупость страшная. Пиар, дементор бы его…

- А как с этой клеветой в «Пророке»? – интересуется крестный.

- Да… прижали редактора, - зевая, отвечает кандидат в министры, - всех можно прижать, знать бы, за какое место. Устроим еще показательный суд – вовек, гады, не отмоются.

- Драко ушел, - говорит Сириус.

- Куда?

- Думаю, домой. К отцу.

- Нашел время ходить, - ворчит не понявший сути сказанного Гарри, - много о себе воображать начал. Он что, думал, я вечно с ним буду жить? Мне только статей про нас в прессе не хватало. Интересно, почему это политики должны быть безупречны, один семейный скандал – и все, кранты репутации? Обывателям, значит, все можно…

Гарри еще долго выражал бы недовольство несправедливостью общественного устройства, но Сириус его перебивает:

- Он совсем ушел.

Гарри отодвигает стакан с чаем:

- То есть как это – совсем?

Сириус неловко пожимает плечами, и сорвавшийся с места крестник кидается к камину. Минут через семь он возвращается, растерянно сжимая в пальцах халат зеленого шелка:

- Вещи на месте… Все вещи, что он в последнее время купил. Что он тебе сказал?!!

- Что уходит – и всё, - Сириус вновь пожимает плечами, на этот раз беспомощно.

Гарри мнет в пальцах ткань, а затем хватает за край двумя руками и тянет, разрывая. Шелк не поддается, это прочный материал, но в порыв Гарри вкладывает столько сил и ярости, что халат жалобно трещит.

На пол падают два клочка зеленой ткани, а крестник разворачивается и заезжает от души в каминную кладку ногой:

- Неблагодарная свинья!!!

- А, он сказал передать спасибо, - вспоминает Сириус. – Он и его отец очень благодарны тебе за все, что ты для них сделал.

Гарри поворачивается к крестному, смотрит на него чужим, бешеным взглядом и кивает:

- А. Ну-ну. Благодарная, значит, тварь, - он шагает в камин, кинув: – Клуб «Танец вейлы»!!!