Случается, я оказываюсь на чердаке или в гостиной и долго не могу вспомнить, как и зачем пришёл сюда посреди ночи.

Не знаю, догадывается ли об этом кто-нибудь. Надеюсь, что нет. А даже если и догадывается. Мои странности уже давно никого не удивляют.

Сегодня дом похож на растревоженный улей. Я просыпаюсь и снова не могу понять, откуда весь этот шум. Ну конечно. Ведь у нас гости. И значит, пора вставать. И не имеет значения, что я заснул всего два часа назад. Жаль, пришлось пригласить и Молли тоже. Но выбора не было. Я должен играть роль гостеприимного хозяина. Здесь мой дом, нравится мне это или нет.

Слабости. Вполне человеческие. Кто бы что ни говорил, а я до сих пор не избавился от них. Я так и не смог свыкнуться с одиночеством. Это была слабость - пригласить их погостить. Они бы нашли, где остановиться в Лондоне. Мой дом - не единственный в городе. Но я не удержался. Наверное, струсил. Испугался остаться один. Нужно было сразу отказать им. А теперь через десять дней они уедут, и я сойду с ума.

Спать мне уже не хочется. Надо идти к ним и делать вид, что я в полном порядке. Насколько это возможно. И попытаться не думать о Джеймсе. Он не вернётся. Его больше нет. И Гарри в этом не виноват.

- Доброе утро, Сириус.

- Доброе.

- Как ночь прошла?

- Без приключений.

Два рыжих паразита. Я из принципа не принимал участия в очистке дома от подслушек. Молли уничтожила довольно много этих штуковин, но боюсь, она слишком поздно спохватилась, и все хвалёные секреты их тайных совещаний давно уже стали народным достоянием. И наши с Ремом отношения, полагаю, тоже.

- Привет.

- Привет.

Гарри медлит, прежде чем подойти ближе, набирает в грудь побольше воздуху и нерешительно садится рядом.

- Ну, ты как?

- Хорошо, - бодро отвечает Гарри.

Вид у него очень утомлённый, движения какие-то суетливые, дёрганые.

- Нормально спал?

- А? Да, нормально.

- Выпей это, дорогой, - Молли подаёт ему чашку.

Гарри машинально подносит её к губам и спохватывается:

- А это что?

- Выпей, милый, тебе не повредит.

- Мама опять кого-то лечит.

- Я никого не лечу, Фред, это всего лишь травяной отвар.

Гарри смотрит в чашку и отставляет её подальше. Замечает мой взгляд и поясняет шёпотом:

- Сонное зелье.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю. Я не буду это пить. Наверное, Рон сказал, что я не сплю по ночам, - его губы касаются моего уха, и я чувствую холодок металлической оправы очков на щеке.

- Не шепчитесь, - обиженно говорит Джинни.

Дверь кухни открывается, входят Рем и Тонкс.

- В старинных колдовских семьях сумасшедшие никакая не редкость, - громко заявляет она, видимо, продолжая разговор.

Рем вздыхает и смотрит на меня. Я заставляю себя улыбнуться.

Тонкс замечает наш обмен взглядами, морщит лоб, и у неё делается виноватое лицо:

- Ох, прости, Сириус, я не подумала… Я совсем не тебя… Не твою семью имела в виду.

"Конечно, она совершеннейшая идиотка, а на таких не обижаются".

- Забудь.

"Да вы все считаете меня сумасшедшим. Разница лишь в том, что кому-то это кажется ужасным, а кто-то находит это… возбуждающим".

Локоть Гарри касается моей руки.

?>

Этот день тоже закончится, и снова ничего не случится. НИЧЕГО. Если бы я знал, чем, в итоге, всё обернётся, то стал бы так рваться из Азкабана? Наверное, стал бы. О чём я вообще думал, когда решился на побег? Кажется, ни о чём. Финеас никогда не упускает случая напомнить мне об этом: "В тридцать семь лет пора начинать думать головой, Сириус Блэк". Тридцать семь… В голове не укладывается. Зеркало в недоумении переспрашивает: "Сколько-сколько?! Неужели, дорогой? А ты отлично сохранился". Я знаю. Но дело не в том, как я выгляжу. Я не чувствую своего возраста. Я не ощущал хода времени, и те двенадцать лет для меня были просто бесконечной тёмной полосой. Жаль, никто этого не понимает. Ведь чтобы понять, надо испытать на себе. А испытать на себе такое я не пожелаю никому из близких.

Я не повзрослел, не остепенился и ничем не пополнил свой жизненный опыт. И мудрость меня с годами тоже не осенила. Я пытаюсь изображать разумные поступки и трезвые мысли. Но всё, что есть у опального Сириуса Блэка - это неполные двадцать пять лет жизни. И я ничего не могу с этим поделать.

Шаги. Скрип половиц. Клювокрыл возится в соседней комнате. Голоса. Задорные, молодые, полные жизни. И смех. Я знаю, стоит только выйти к ним, и всё смолкнет. Рон будет мяться и прятать глаза, Гермиона заговорит строгим голосом. А Гарри… Он вообще не знает, как себя вести.

Мы обсуждали это с Ремом. Ещё летом, когда Гарри приехал сюда в первый раз. Рем, такой пугающе рассудительный, спокойно и мягко заметил, что нам с Гарри надо просто привыкнуть друг к другу. Да, но…

Кто я для Гарри? Кого он видит, глядя на меня? Что чувствует? И нужен ли я ему? Ведь он столько лет прекрасно справлялся один. Чего он ждёт? Каких слов? Каких поступков?

И главное: кто он для меня?

Всё очень непросто, Реми. Я бы даже сказал, всё очень сложно. И я не имею права привыкать к нему. Аурор должен идти на смерть, не задумываясь над тем, как будут жить его близкие. Не зря двести лет назад аурорам запрещалось иметь семьи. Аластор любил повторять это и всегда сетовал, что нынешние правила лишь развязывают руки всяким мерзавцам. "Знаю я вас: едва речь заходит о жизни ваших родственников, вы тут же начинаете творить чёрт знает что!"

У ауроров должна быть холодная голова. Что бы ни происходило. Из тех, кого я знаю, холодная голова всегда была лишь у Рема. Но по ряду причин он аурором не стал. Только я до сих пор вспоминаю его спокойный вежливый голос: "Ты должен был понимать, Питер, если Волдеморт не убьёт тебя, то убьём мы". Я всё ещё смотрю на него, как на маленького неопытного мальчика. Но этот мальчик сильно изменился за те годы, что меня не было рядом. Он научился справляться своими силами. Научился быть один. Или нет. Просто нашёл себе… Нет.

Стук в дверь. Это Рем. Он никогда не входит в мою комнату, не постучав. Интересно, чем я, по его мнению, могу тут заниматься? Вид у Рема усталый и озабоченный. В общем-то, я уже знаю, что он сейчас скажет.

- Сириус, мне надо с тобой серьёзно поговорить.

- Я сейчас побреюсь, Рем. И переоденусь. Обещаю.

- Я не об этом.

- Правда? А о чём же?

- Ты мог бы хоть изредка появляться трезвым, пока здесь дети.

- Мерлин, Реми, это был всего лишь стакан вина. Один стакан.

- Для десяти часов утра стакан вина - это слишком, ты не находишь?

- Чтобы опьянеть, мне потребуется гораздо больше. Ты знаешь.

- Знаю. Я знаю, что к обеду ты уже успеешь основательно набраться.

- Ты пришёл читать мне мораль?

- Это не мораль, Сириус. Мне этот разговор не доставляет совершенно никакого удовольствия, но так больше не может продолжаться. Я очень прошу тебя. Не начинай хотя бы с самого утра. Неужели ты думаешь, что никто не замечает?

Мне всё равно. Я хочу сказать это вслух, но смотрю на Рема и понимаю, что не могу.

"Да почему я должен? Вы же ничего не знаете! И мне безразлично, что вы все думаете! БЕЗРАЗЛИЧНО!"

Но с губ срывается:

- Да, ты прав, Рем, последнее время я что-то увлекаюсь.

Он недоверчиво смотрит на меня. Молчит. Потом поворачивается к зеркалу и начинает причёсываться.

- Уходишь?

- Опять в больницу?

- Да.

- К нему?

- Да.

Мне кажется, или сегодня он приводит себя в порядок тщательнее обычного?

- Ты можешь остаться дома? Хоть раз, Рем? Ты каждый день уходишь.

- Не могу. Я обещал. И ещё мне надо принять зелье. Северус вчера...

- НЕ НАЗЫВАЙ ПРИ МНЕ ЕГО ИМЯ!

- Сириус, ты с ума сошёл?!

На его лице написано такое искреннее удивление, что я почти ему верю. Я готов сделаться слепым и глухим. Но это ничего не изменит. Я видел, как смотрит на меня Снэйп. Мерзавец.

Спокойно. Возьми себя в руки.

- Тебе обязательно за каждым разом мотаться в Хогвартс?

- А что ты предлагаешь?

- Он бывает тут почти ежедневно. Мог бы привезти эту дрянь с собой.

- Сириус, тебе не кажется, что я не вправе требовать от него так много?

- Правда? - вырывается у меня.

Рем резко оборачивается.

- Прости.

- Да ничего... Всё в порядке.

Он подходит к двери, и я не выдерживаю.

- Останься.

- Не могу. Мне обязательно нужно принять зелье.

- Ну тогда не ходи в больницу.

- Сириус, я пообещал. Он будет меня ждать.

- Ты бываешь там каждый день.

- Да.

Я сам так решил. Много лет назад. Никаких обязательств. И Рем сказал "хорошо". Разумеется, он не мог ждать так долго. Я и не надеялся. Хотя нет. Вру. Я всё равно надеялся. Ну почему это Снэйп? Почему именно он? Этот мерзкий двуличный ублюдок... Опять вру. Я ненавидел бы любого. Но Мерлин великий, почему Снэйп?! Дай мне сил выдержать… Помоги не думать о…

- Этот парень в больнице… О чём вы с ним разговариваете? - светским тоном осведомляюсь я.

- Ну… Обо всём, - пожимает плечами Рем.

- Понимаю.

- Нет, ты не понимаешь, - мягко говорит Рем. - Он такой же, как я. И мне с ним легко.

Вот ответ. Такой же, как я. Если бы существовал кто-то, кто тоже не мог бы выбраться из этого чумного дома, мне было бы легче.

Ладно. Ладно. Я буду делать вид, что ничего не случилось.

- Ты меня поцелуешь?

Неужели нет.

- Поцелую, но я же не брился.

- Переживу, - улыбается он.

Я притягиваю Рема к себе и осторожно касаюсь его губ своими. Но Рем обнимает меня и неожиданно прижимается теснее. Я не выдерживаю и впиваюсь в его рот. Ну вот, теперь у него на лице останутся красные пятна. Не надо было… Но… Он этого хочет? Действительно хочет? Зная, что все увидят? Все. И Снэйп тоже.

Пальцы Рема осторожно пробираются под мою рубашку и ложатся мне на живот. Останавливаться уже поздно. Поздно. И, по-моему, в эту треклятую больницу он всё-таки опоздает. Одежда с лёгким шорохом падает на пол. Мне нравится его раздевать. Рем загорается мгновенно, словно сухой хворост. Странно, что он с такой лёгкостью отдаётся мне. Ведь он собирался уходить… И мы едва не поссорились… Но вот он улыбается, и всё почти как раньше.

Кровать с тихим скрипом прогибается под нами. И тут Рем останавливает меня.

- Что такое?

- О… Сириус… Дверь.

Я в изумлении смотрю на него.

- Какая дверь?! К чёрту!

- Нет, - возражает он, уворачиваясь от моих губ. - Не… Нельзя. Если… Вдруг кто-нибудь войдёт… И увидит…

- Ну хорошо, хорошо, - с досадой бормочу я, шаря среди разбросанной по полу одежды. - Чёрт, ну где же…

- Возьми, - Рем выуживает откуда-то из-под одеяла волшебную палочку.

- Это твоя.

- Си… ри… ус… - он с трудом удерживает палочку, пытаясь направить её на дверь. - Ну дай же мне… Ну…

Пульсирующая вена под моими губами.

- Что тебе дать?

Впадина ключицы.

- Я не могу так… Ты…

Светло-розовый сосок, перечёркнутый тонким белым шрамом.

- Мне прекратить?

Солоноватый вкус мягкой тёплой кожи, тёмно-золотая поросль на животе. И запах. С детства знакомый запах Рема - пыль, лекарства и конфеты.

- Сириус…

- Реми.

- Ммм?

- Ты же меня не оставишь?

- Конечно, нет, - удивлённо отвечает он, открывая глаза.

- Прости меня. Я идиот.

Губы у него припухли, на щеках и вокруг рта - яркие красные полосы. Я каждый раз обещаю, что буду бриться дважды в день, но каждый раз вспоминаю об этом слишком поздно.

- Мне надо идти, - шепчет он.

- Ты опоздал? - с надеждой спрашиваю я.

- Ещё можно успеть.

- Уже нет, - я кладу руку ему на бедро и притягиваю к себе.

Он не сопротивляется. Полуулыбка. Ласковый, немного снисходительный взгляд. Так взрослые смотрят на ребёнка, который думает, что ему удалось всех провести. Душистое масло выплёскивается из бутылки и сладким розовым ручейком стекает по его худой спине к ягодицам. Я смотрю на Рема и всё ещё почему-то думаю, что он меня остановит. Ведь теперь он совершенно точно опаздывает.

- Сириус… О Сириус, ну чего же ты ждёшь? - шепчет Рем.

Мы могли бы быть очень счастливы вместе. Наверное, могли бы.

Сегодня Рем к обеду не вернётся. Одним укоризненным взглядом меньше.

Я немного навеселе, но зато тщательно выбрит. Свежая отглаженная рубашка, чистая мантия. Молли приятно удивлена. Гарри не сводит с меня настороженных глаз. Я подмигиваю ему, и он смущённо улыбается. Гарри тоже не знает, как себя вести. Сейчас я для него один из взрослых. Нудный, правильный и неинтересный.

Дождь. Ворчание Кричера. Хохот близнецов. Грохот на лестнице. Вопли Молли:

- Прекратите вы когда-нибудь свои дурацкие выходки или нет?! Вы взорвёте дом!

"Вот было бы неплохо…"

- Ублюдки, выродки, шваль, отбросы, грязные отродья, осквернившие мой дом!!!

О Мерлин, снова…

Я прошу, мама, не надо. Ведь я люблю тебя, мама. И я знаю, ты тоже меня любила. Пожалуйста, замолчи.

- Предатель, проходимец, позор нашего рода!

Я знаю, мама, я знаю…

Дождь.

Стук в дверь. Так барабанить могут только два человека. Фред и Джордж. Надо же.

- Мы по делу.

- По делу?

- Сейчас объясним. Но только при условии, что ты ничего не скажешь нашей мамуле.

- В этом можете на меня полностью положиться.

Фред ставит на стол бутылку огневиски. Я молчу. Близнецы разочарованно вздыхают и без приглашения усаживаются на диван.

- Выпьем перед ужином, Сириус?

- Нет, спасибо.

- Брось. Что такого.

Два рыжих мерзавца. Да какая, к чёрту, разница. Пусть Молли беспокоится за моральный облик своих мальчиков.

- Так о чём вы хотели со мной поговорить?

- У тебя в маленькой комнате…

- …рядом с чуланом для мётел…

- …есть чудный шкафчик. Мы на днях туда ненароком заглянули и нашли одну классную штуку.

- Какую?

- Вот. Тебе они нужны?

На ладони Фреда блестит пригоршня чёртовых слёзок. Если их полить водой, они из безобидных стекляшек превращаются в острые, как бритвы, осколки.

- Не нужны. Можете забрать, если хотите. Но зачем они вам?

- Есть одна идейка. Значит, они тебе не нужны? Там в шкафу есть ещё немного. Мы возьмём?

Немного… Знаю я их "немного". Наверняка шкаф битком набит этой пакостью.

- Возьмите.

- С вами приятно иметь дело, мистер Блэк.

- Взаимно. Но у меня одна просьба.

- Да?

- Если Молли найдёт у вас эту дрянь, не говорите, что я имею к ней какое-то отношение.

- Никаких проблем.