Края
зеркала до боли врезаются в пальцы; Гарри сжимает мутную стекляшку судорожно,
со всей силы, не замечая выступившей крови.
– Я так
испугался, – выдыхает он; неимоверное облегчение, накатившее при виде лица
Сириуса в магическом зеркале, оказалось тяжелее любого страха. – Я подумал, он
и вправду тебя схватил...
– Всё в
порядке, Гарри, – Сириус говорит неловко. словно и не знает, что сказать. – Не
надо за меня переживать. Я ведь не идиот, чтобы попасться Волдеморту в лапы...
– Сириус...
– Гарри сдерживает дыхание, боясь одновременно и рассмеяться, и заплакать. – Я...
Он кладёт
свободную ладонь на край зеркала, осторожно гладит, не в силах выдавить из себя
ни единого членораздельного слова.
Сириус,
бледный и растерянный, смотрит на крестника, а потом кладёт руку на своё
зеркало.
Кончики
их пальцев, кажется, касаются друг друга через мили разлуки.