Сила заклятия, ударившего в грудь Сириуса, могла бы, наверное, сбить с ног и тролля. Но это нереально медленное, затянувшееся погружение в глубину было самым долгим, самым невероятным моментом его жизни.

Сзади выползала готовая поглотить его холодная чернота; краем глаза Сириус мог уловить, как она материализуется – рваная, тихо вздымающаяся волна, которая с каждой долей секунды становилась все больше.

Он смотрел в другой конец комнаты – туда, где Гарри бежал по каменной лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки, и Ремус – боже, Ремус – застывшим взглядом в ужасе уставился на пол в паре футов от себя. Потом картинка в глазах Сириуса затуманилась, и что-то неправильное появилось на самом верху винтовой лестницы, прямо перед дверью в комнату.

Это был Гарри.

Нет, постой, протестовал разум, это не может быть Гарри – Гарри там, мчится к тебе.

Сириус продолжал падать, падать, красные искры заклятия по-прежнему потрескивали на его рубашке, перед лицом вспыхивали маленькие разряды.

«Гарри», стоящий наверху, хулигански усмехнулся ему, казалось, совсем не обращая внимания на творящийся вокруг хаос. Что-то в его внешности насторожило Сириуса, пробудило старые, почти забытые воспоминания.

Озадаченный смутными мерцающими образами, Сириус бросил взгляд по сторонам – на настоящего Гарри, который достиг, наконец, пола, и Ремуса, ловящего Гарри. Потом на другого Гарри, невероятно быстро спускающегося по ступеням – его ноги, казалось, едва касались камня, перемещаясь с нереальной скоростью, в то время как остальной мир замедлил свой бег.

Когда первый Гарри открыл рот, другой Гарри промчался мимо него и Ремуса, прямо к Сириусу. Мгновение – и он очутился рядом: холодная рука скользнула в ладонь Блэка, крепко сжав его пальцы, а темнота начала затягивать их обоих в последнем головокружительном падении.

– Теперь ты мой, Бродяга, – раздался шепот над ухом Сириуса. Он закрыл глаза и сжал ледяные пальцы.