Автор: Звезда в а*уе

Персонажи: Я не стал указывать второстепенных героев, о которых здесь также идет речь, потому что боюсь разрушить интригу рассказа… Все станет ясно в конце. Добавлю, что очень часто злодей оказывается, в первую очередь, несчастным человеком. Это - мой взгляд и предположение на происхождение одного злодея (может, ООС?)

Рейтинг: R

Дисклеймер: персонажи принадлежат Дж. К. Роулинг

Посвящаю это Potter James.

Человеку, написавшему удивительную вещь –

"Средний палец".

Он бесконечно крут. (с)

Но, думается мне, каждый из Мародеров,

хотя бы раз в жизни, показывал

судьбе и окружающим средний палец…

Каким бы он ни был.

Звезда. В а*уе.

Который день Питер был не в себе. Он был замкнут и напряжен. И вот сегодня все, наконец, случится. Сегодня в семь часов. Так Он сказал. А Он никогда не бросает слов на ветер. Сегодня в семь. Питер меряет комнату шагами и грызет ногти. От стены до стены. Ровно семь шагов. Ровно в семь часов. А началось все ровно семь дней тому назад. Что за черт! Повсюду это число семь! Счастливое число, как Он говорит. Любимое. Волшебное. Яркое. Сияющее. Как Ты, всякий раз хочется добавить Питеру, но он молчит. Он не смеет. Но скоро все изменится. Он станет сильным. Он будет достоин. И тогда Он узнает. Узнает, каково это, быть в шкуре Питера.

Раньше Его сюда было не заманить, а теперь Он приходит каждый вечер. Вот уже шесть дней подряд. Каждый вечер. Распахивается дверь и на пороге появляется высокая худощавая фигура. Как нестерпим теперь Питеру блеск Его глаз. Как вздрагивает он, когда Его рука ложится ему на плечо.

– Как? – спрашивает Он.

– Все хорошо, – врет Питер.

А ведь на самом деле все из рук вон плохо. Погода испортилась. Нервы не к черту. Питер похудел и осунулся.

– Все хорошо, – повторяет Питер, словно стараясь убедить самого себя.

Питер знает, что теперь Он его не оттолкнет. Не успеет. Потому что Он обещал, что первым, кого Он убьет, станет Джеймс Поттер. Дурное семя надо уничтожать на корню. Так Он говорит. Питер уже ничему не удивляется. Он прекрасно понимает, что у Него помутился рассудок. Он списывает все на Непростительные, которыми Тот щедро одаривает далеко не только врагов. На то они и Непростительные. Даже тот, кто накладывает их в целях защиты или самообороны получает проклятие. Посмотрите на авроров. Они же почти все сплошь чокнутые. Особенно этот Грюм.

Что-то скрипнуло в соседней комнате. Питер мгновенно облился мерзким, холодным и липким потом. Но этот звук словно отрезвляет его. Он садится в продавленное кресло и закрывает лицо руками.

Как же так случилось? Как же такое могло случиться?

Надо отвлечься, отвлечься, отвлечься… Надо думать о чем-нибудь хорошем. Приятном. Красивом. Но перед глазами, как на грех, только мрак и во мраке сияют Его глаза. Питер никогда не мог понять, что такое он видит в них. Это словно наваждение. Только встретишься взглядом – сразу цепенеешь. Как будто взглянул в глаза Василиску. С той лишь разницей, что взгляд в Его глаза не убивает. Он просто лишает рассудка. Лишает возможности думать о чем либо другом, кроме Него. Лишает чувства реальности происходящего. Лишает возможности принимать какие-либо рациональные решения. Лишает сна. Лишает покоя. Лишает аппетита. Лишает совести. Остается только одна мысль – в этом деле каждый сам за себя. Не всех, о, конечно не всех! Есть и такие, которые могут смело смотреть Ему в глаза, но их единицы, Питер был готов поклясться в этом. Однако его случай таковым не был. За это он ненавидел себя. И Его ненавидел. Ненавидел, но любил. И трепетал. Сначала он был готов из кожи вон вылезти ради того, чтобы Его сияющие глаза, хотя бы иногда останавливались на нем. Ради того, чтобы Он хотя бы оборачивался в его сторону, на его голос. А потом наступил Тот Самый День. Это был самый страшный и вместе с тем самый счастливый Вечер в жизни Питера. Он был рядом с Ним, Он был так рядом, что Питер мог ощущать не только Его изучающий взгляд, но и Его дыхание на своей руке, жадно втягивать в себя Его волнующий запах, прикасаться к Нему. Он даже успел заметить Его улыбку. Какой бы она не была, это была, наверное, самая правдивая улыбка в адрес Питера. Улыбка, которую Он подарил именно ему одному.

Внезапно распахнулась дверь. Он стоял на пороге.

– Пора, – только и произнес Он.

Питер тут же подошел к Нему, и через мгновение они уже были в Годриковой Лощине. В окнах небольшого, но уютного дома Джеймса Поттера горел свет: значит, все были на месте.
«Все…» – пронеслось в голове Питера. Он глубоко вздохнул и обернулся. Он презрительно посмотрел на крысу возле своих ног, и вошел в дом. Крик. Зеленая вспышка. Шум. Снова крик. Снова зеленая вспышка, и, вдруг, какой-то невероятной силы взрыв. Дом рушится на части. В этом шуме и пыли Питер ничего не может разобрать. Что-то произошло. Что-то пошло не так. Что-то разрушило самый гениальный план, который они разрабатывали вместе. «Где Он?», – Питер, вновь приняв человеческий облик, поспешил к дому. Точнее к тому, что от него осталось. Его нигде не было. Истошно вопил Гарри. Питер поморщился. «Убить, что ли, его? Ну, а где же Он? Где Он, в конце концов?». Мысли путались в голове. Вдруг взгляд Питера упал на Его волшебную палочку. Она лежала в обломках. Мертвая. Темная. Немая. Его все не было. И Его нигде не было. Питер почувствовал, что его мир катится в тартарары. Надо действовать. Надо срочно что-то предпринять. Люпин! Как же он мог забыть! Спешить! Спешить! Спешить! С ним он разберется сам, как всегда хотел. С этим тихоней и засранцем! С этим мягким, вечно улыбающимся сукиным сыном! Питер сунул Его палочку в карман и поспешил прочь.

***

Он торопился. В этот вечерний час на улице было полно магглов. Может, проще было бы аппарировать? Хотя сейчас Питеру казалось, что даже самое простое заклятие ему было не по силам. Его мелко трясло. Он то и дело нервно облизывал пересохшие губы. Он еще не знал, стоит ли ему говорить с Люпином, прежде чем убить его. Может, стоило бы просто прошептать заклятие и молча уйти? Его поминутно толкали прохожие, кого-то он сам ненароком задевал плечами. Что же все таки произошло? Как же теперь ему быть. Где Он? И куда Он подевался? И вдруг его окликнули.

– Эй, Питер! Далеко собрался, маленькая грязная тварь?!

Питер резко обернулся на голос. Ему казалось, что его сознание сейчас померкнет, мгла подступала со всех сторон. Магглы оборачивались на них. Но он не замечал этого. Ему казалось, что прямо перед собой он снова видит Его сияющие глаза. В них была скорбь и отчаянье. А еще презрение и ярость. Питер издал какой-то странный звук, не то стон, не то крик, изо всех сил стараясь не потерять сознания сейчас. И это самое сознание тотчас подсунуло ему то, что он всю жизнь так бережно хранил ото всех в тайне.

Купе Хогвартс-Экспресса. Смеющийся Поттер, смеющийся Люпин, и небрежно отбрасываемые со лба бледной рукой иссиня-черные волосы – таким простым, но таким лаконично красивым движением – открывают ему Его сияющие глаза. И Он тоже смеется.

Урок Астрономии, ночь, негромкий гул голосов, а Он смотрит на небо, и звезды отражаются в сияющих Его глазах, но Питеру кажется, что это Его глаза отражаются в звездах, заставляя их сиять.

Разъяренный Джеймс машет руками и что-то кричит. Люпин сидит на своей кровати, обхватив колени руками, и смотрит в одну точку перед собой. Поттер кричит о том, что это было тупо, тысячу раз тупо, что ему насрать на Снейпа, но Люпин, почему ты не подумал, что будет с ним, если, Великий Годрик, ты бы его погубил, ты, чертов ненормальный идиот, ты просто дрянь и мразь, а ведь они так тебе верили, ты был им другом, мы, сукин ты сын, считали тебя своим другом, понимаешь?! И, после этих слов, Он вскакивает и выбегает из комнаты. Поттер беснуется еще некоторое время, потом присаживается к Люпину, ободряюще похлопывает его по спине и говорит что-то утешающее, что именно – Питер не помнит. Зато он прекрасно помнит что именно в Тот Самый День, тем самым Вечером он заглянул в Выручай-комнату и увидел в ней Его. Закрыв лицо руками, Он тихо плакал, сидя на одиноко стоящей в центре комнаты табуретке. Питер тогда подошел к Нему, встал перед Ним на колени и отнял от лица Его руки. Глаза Его сияли, казалось, еще сильнее. Это от слез, подумал Питер и его сердце мгновенно сжалось. Он слышал, что Он говорил ему что-то о том, что эта треклятая комната не поддалась и не создала Ему петлю на потолке, что Он просто убит, просто убит словами Джейми, что Рэм теперь возненавидит Его. На этих словах Он просто заскулил, как будто сама мысль об этом причиняла Ему нестерпимую боль. И Питер возненавидел их вместе с Ним. Он протянул к Его щеке руку и привстал на коленях. Он ощущал на руке Его горячее дыхание. Он жадно втянул носом воздух и ощутил Его неповторимый и такой любимый запах. Он сказал Ему что Поттер – кретин, а Люпин – полное ничтожество, разве можно так разговаривать с Ним, разве можно ненавидеть Его, разве можно обойтись без Него? А еще Питер сказал, что готов на все ради Него, даже на то, чтобы убить Снейпа, потому что он, Питер, любит Его, по-настоящему, всем сердцем и никогда не предаст Его, потому что нет в мире никого, с кем Он мог бы сравниться. И вот тогда Питер увидел Его улыбку. Рядом больше никого не было. Это была одна-единственная, действительно только ему подаренная Его улыбка. И еще на него пристально смотрели Его сияющие глаза. Питеру захотелось зажмуриться и, наконец, поцеловать Его. Но вместо этого он услышал хохот, сильные руки оттолкнули его, и Питер ясно увидел прямо перед собой ответ на все свои вопросы и чувства, Он показывал ему средний палец на правой руке и хохотал, как сумасшедший! Питеру показалось, что он умирает.

Он умирал потом еще не раз. Он умирал, когда Он с Джеймсом уходил куда-то по ночам и возвращался только под утро, пьяным и счастливым, насквозь пропитавшийся запахом каких-то духов; он умирал, когда видел, как Он в ярости хлопал дверью, входя в комнату и замечая, что Джеймса в ней снова нет; он умирал, когда Джеймс, вернувшись со свидания с Лили, заваливался к Нему на кровать и они, как ни в чем не бывало, хохотали и дурачились, но на следующий день все повторялось, и он снова умирал. Окончательно же он умер, когда однажды, в Хижине, после полнолуния, слабый еще после превращения Люпин протянул к Нему руки, а Он обнял его, голого, окровавленного и начал нежно целовать запястья, плечи, губы… Люпин прижался к Нему, а Поттер толкнул Питера и прошипел, что их надо оставить наедине, что им это сейчас необходимо. Пару мгновений Питер смотрел в спину выходящего из комнаты Поттера, а потом снова повернулся в их сторону. И тогда он увидел, что Люпин стягивает с Него рубашку, а Он смотрит на Питера с усмешкой, а Его глаза ослепительно сияют и, как только освободилась от одежды Его правая рука, Он снова средним пальцем, за спиной Люпина, показал Питеру Его незамысловатое о нем мнение и Его к нему отношение.

Потом Питер вспомнил, как впервые попал к Нему, как месть жгла его сердце, как он поклялся Ему в верности навек и был принят. Питеру казалось, что Его спутниками были только боль и ненависть. Это было как раз то, что было Питеру тогда необходимо. Питер вспомнил, как Он коснулся его левого запястья своей волшебной палочкой, и на мгновение ему почудилось, что вместо Его сияющих глаз он увидел Его сияющие глаза. Но только на мгновение. Затем иллюзия исчезла навсегда. Питер тщательно скрывал свою смерть все эти годы, поджидая удачного момента. И этот момент настал. Все случившееся не значило для него ровным счетом ничего. В голове была только одна мысль, уничтожить все, что Ему дорого, чтобы заставить страдать Его так же, как страдал все эти годы он сам. Чтобы погасить это невероятное сияние Его глаз!

Питер наконец-то пришел в себя. Вокруг все так же была толпа магглов. Раздавались гудки автомобилей. Но самым отчетливым во всем этом были Его сверкающие глаза! Питеру вдруг отчаянно захотелось еще раз, еще один единственный раз увидеть в них боль, ту самую боль, которую он видел тогда, в Выручай-комнате, когда Ему казалось, что Его жизнь окончена.

– Как ты мог, Сириус?! Ты убил Джеймса!..

Питер хотел жестоко расхохотаться, но голос сорвался, а Он сделал едва уловимое, но очень знакомое движение. И, впервые в жизни, Питер оказался первым, Номером Один в Его жизни. Он первым выхватил из кармана палочку и, показав Ему средний палец на правой руке, прошептал заклятие.

…Умирающее сознание человека, несовместимое с разумом крысы, зафиксировало только одну мысль: «А Люпину я сохраню жизнь… Это будет для него куда хуже…»