Автор: Sillygame
Бета: винту
Пейринг: СБ/ДП
Рейтинг: R
Жанр: romance, drama
Размер: мини
Саммари: базовое умение выживать в имеющихся обстоятельствах.
Дисклеймер: Персонажи принадлежат Дж. К. Роулинг, а мы просто шалим.
Примечание: Фик написан на фест "Карта Мародеров" на форуме Polyjuice Potion, 2011

Арт к фику: рисунок
Автор: MARiKa
Рейтинг: PG
Техника: векторная и растровая графика, элементы коллажа
Примечание: Арт выполнен на фест "Карта Мародеров" на форуме Polyjuice Potion, 2011

С чего начинаются истории? С чего-то необычного или, наоборот, обыденного и умиротворяющего, как восход солнца? Есть одна история, которая начинается с того, что главный герой находит свиток с картой сокровищ в деревянной пиратской ноге. С чего начнется эта? Вариантов множество: Распределяющая шляпа направила наших героев в Гриффиндор, они могли встретиться у Оливандера, могли вместе выбирать плюй-камни в лавочке мистера Зонко...

Нет, лучше не так. Нужно начать с самого главного: не было у Джеймса Поттера друга лучше, чем Сириус Блэк. Первый курс, второй, третий, четвертый и так далее до окончания школы: проделки, уроки, домашние задания, мечты, игры, впопыхах и вприпрыжку опять на уроки. И даже каникулы они часто проводили вместе. Сириус спокойно, как ни в чем не бывало оказывался обычно на пороге у Поттеров с рюкзаком и букетом мохнатых ромашек для мамы Джеймса.

Что до Джеймса, то он очень любил свой дом; иногда Сириусу казалось, что его друг как кот: возвращается не к хозяевам, то есть, не к родителям, а к дому. Джеймс знал в нем каждый уголок, каждую скрипучую половицу и любил устраиваться с какими-нибудь комиксами в самых неожиданных местах: на подоконнике, на полу – то есть, места были совершенно обычные, но для Сириуса экзотические – он не мог представить, что садится на кухонный подоконник в своем доме и начинает что-нибудь читать. Или что шумно ест яблоко в гостиной, а родители только насмешливо переглядываются. Такого Сириус тоже представить не мог. Яблоко – и в гостиной, просто так, не за столом, не на десерт. Дома юный Блэк за такое мигом получил бы по губам.

Джеймс догадывался, что перед тем, как объявиться у них на пороге с ромашками, Сириус громко и со скандалом уходил из дома. Догадывался, но никогда не спрашивал о причинах. То ли ему было не интересно, то ли дружба у них была такая бессловесная – в хорошем смысле этого слова. Пришел, значит, проходи без вопросов – такая у них была дружба.

Сириусу очень нравилось валяться поутру в постели – чем дольше, тем лучше. У Джеймса дома можно было проторчать в кровати хоть весь день. Сириус иногда так и делал. Заворачивался в простыню и дремал, ел сладости, которыми их снабжали вдосталь, и дремал. Курил и дремал, стряхивал пепел в чашку, тушил сигарету об огрызок. "Может быть, тебе стоило стать храбрым анимагическим барсуком?" – спрашивал его Джеймс. "Давай, детка, разожги мой огонь! Изгони из меня Хаффлпафф!" – лениво напевал Сириус на мотив чего-то популярного, какой-то песенки. В глаза светило бешеное солнце, крикливые стрижи проносились мимо окна, как маленькие стремительные бладжеры. "Вот бы учеба не в сентябре началась, а в октябре". "Тогда уж лучше после рождественских каникул", – мечтательно тянул Джеймс.

В такие минуты Сириус думал, что Джеймса очень легко обмануть. Достаточно прикинуться сонной мухой, прикрыть глаза – и все, можно спокойно наблюдать за ним, не боясь быть уличенным в подглядывании. Джеймс снимал очки, тер переносицу, полосатые пижамные штаны были в пятнах от кофе. Джеймс был кофеман. Утром шептал невнятно, не поднимая голову от подушки: "Сириус, ты принесешь?" Сириус издевался над ним: "Что? Мячик, книжку? Большой волосатый хер? Чем ты хочешь порадоваться с утра?" "Ко-о-офе", – выдыхал Джеймс в подушку.

Наблюдать за Джеймсом, пьющим кофе, тоже было удовольствием. Он благожелательно и подслеповато поглядывал на Сириуса поверх чашки и разглагольствовал: "А что? Разве на члене растут волосы? Вовсе нет, вот на яйцах – да!" "Если много дрочить, то, говорят, должны вырасти на ладонях", – глубокомысленно замечал Сириус. "Но у тебя же не выросли?»

У шестнадцатилетних парней, живущих в одной комнате, обычно мало секретов друг от друга. Про обман Сириус думал часто, потому что его друг Джеймс Поттер был, к сожалению, всесторонне близорук. И получить кроху его внимания... не дружеского внимания, а такого, особого, внимания, в котором Сириус нуждался чаще всего по ночам, можно было лишь обманным путем. Никакого плана у него не было. Хорошо бы, конечно, подпоить Джеймса чем-нибудь безобидным и потом тихонько потрогать все, что хочется, но такие мысли приходили к Сириусу только в минуты слабости.

Вот и в эту ночь стояло так, что в голове звенело, глаза были плотно зажмурены, а тело ослабло, как во время болезни. На соседней кровати безмятежно развалился сопящий во сне Джеймс. Трение члена о ткань трусов приносило зыбкое удовольствие, раздражающее, зудящее. Сириус со свистом выдохнул, и этот звук, тонкий, как писк комара, в темноте и пустоте комнаты внезапно оказался очень громким. Невидимый Джеймс заворочался и пробормотал что-то во сне. Он всегда спал неспокойно, поэтому Сириус даже не обратил на его возню внимания, а зря. Потому что, как только он осторожно откинул одеяло и положил наконец руку туда, где она была нужнее всего на данный момент, Джеймс вдруг сказал совсем не сонным голосом:
– Ничего себе.
– Что конкретно?
– Да у меня тоже стоит.

Сириус встал и на ощупь двинулся к кровати Джеймса. Опуская глаза вниз, он видел, как бесстыдно и откровенно оттопыривается член, головка показывается из-за резинки трусов. Окна были задернуты плотными синими шторами, постельное белье у них обоих было темным, стены заклеены плотными рядами плакатов. Сириус подумал, что ему нужен какой-нибудь ориентир, типа маяка, потому что все кругом тонуло в сером и черном.

Дойдя до пункта назначения и стукнувшись коленкой о бортик кровати, Сириус остановился. Садиться вроде не приглашали. А самому в этой ситуации проявлять инициативу было как-то неловко. Он не успел подумать о том, с каких это пор вдруг стал таким галантным, как почувствовал, что Джеймс схватился за край его футболки и тянет вниз. Более того, он включил ночник и осветилось, конечно, не все, но основные действующие лица – и не лица – стали видны очень отчетливо. Сириус не знал, чего хочет Джеймс. Он был обескуражен: вдруг его друг сейчас скажет что-то вроде "Клевая у тебя футболка. Кто это на ней?" Придется ответить: "Сид Вишез, кто же еще", а член будет все так же стоять, ночник будет все так же гореть, и что тогда делать?

Джеймс поднес руку к лицу, как будто хотел поправить очки. Но очки лежали на тумбочке, поправлять было совсем нечего. Сириус чувствовал, что еще миг, и все улетучится. Он вздохнул и быстро, не давая себе времени передумать, накрыл одной рукой рот Джеймса, а другую сунул ему в пижамные штаны. Джеймсу хватило всего пары резких движений, а Сириус кончил от того, что неловко повалился сверху. Даже движений никаких не нужно было, никаких вверх-вниз. Сириус был опустошен и до отчаяния не удовлетворен. Он медлил двигаться, потому что его пока никуда не гнали, наоборот, Джеймс улыбался. Сириус чувствовал это, потому что не убирал руку с его рта.

В комнате запахло спермой. Сириус вспомнил, что этим летом вовсе не собирался тусоваться у Джеймса, а намеревался провести каникулы на море.

Подобные ночные происшествия Джеймс впоследствии стал стыдливо называть: "Снять напряжение". Сириус бесился, но не показывал вида. Он не хотел, чтобы друг знал, что его напряжение совсем не снимается, а совсем даже наоборот – накапливается.

Седьмой курс начался, как всегда, неожиданно. Учеба вообще имеет обыкновение внезапно вставать над душой.

Как раз перед рождественскими каникулами в Хогвартс начали поступать вести об эпидемии в магическом мире. По приказу Министерства был введен карантин, учеников не выпускали даже в Хогсмид, но зря, что ли, Мародеры над картой столько вечеров корпели? Они даже несколько раз выбрались вчетвером ночью в Запретный лес.

Это Сириус подбил всех на приключения, рассказав легенду о вересковых метлах. Якобы в старину ведьмы и колдуны летали сплошь на метлах из особого вереска, которого сейчас уже, конечно, не сыщешь. Но в одну-единственную, особую ноябрьскую ночь на одной из лужаек Запретного леса взору заблудшего путника открывается островок из зарослей серебристо-серого кустарника. Тут уж не мешкай: выламывай самую длинную ветку и беги, не оглядываясь. Если потом в первый день нового года вставишь эту ветку в свою метлу: "... то не сыщется ей равных в быстроте и маневренности", – закончил Сириус с улыбкой. Он знал, что Джеймс помешался на мысли ускорить свою метлу для квиддича, тут, конечно, не все способы были хороши, нужно было еще раз перечитать игровой устав...

Отыскать волшебный вереск все никак не удавалось. В конце концов они решили, что сходят в последний раз, и если ничего не получится, то больше уже не будут пробовать.

Одним из ориентиров, указывающих на волшебную полянку, были развалины, оставшиеся от дома ведьмы по прозвищу Бабка-Сидр. Эта женщина жила весело и уединенно в Запретному лесу лет триста тому назад, и именно ее разгульным образом жизни Джеймс объяснял их плутания по лесу:
– Она, наверное, напоила картографа, вот он и отметил ее лачугу где-то не там.
– Зато если найдем, то можно будет доклад на травологии сделать, – пыхтел в спину предприимчивый Питер.
– Про Бабку-Сидр? – усмехнулся Джеймс.
– Про вереск, о покоритель рыжеволосых, про вереск.
– Каких-каких? – переспросил Сириус. – Давайте остановимся, отдохнем, а Питер нам все расскажет, я же вижу, его распирает.
– Да никаких, – сморщился Джеймс. – Но отдохнуть надо.
– И отдохнуть и послушать. Давай, Пит, не томи.
– Дело было так. Шел я вечером из библиотеки, как вдруг услышал, что в нише за латами рыцаря Ланселота кто-то шепчется. Ланселот – мой герой, вы это знаете, поэтому я решил проверить, кто это оскверняет его светлый облик...
– Питер, хватит. Не очень-то интересно. И потом, Сириус, ты мне сам говорил, что любишь, когда девушка вся сверкает на солнце, как золотой снитч.

– Да, люблю веснушчатых. И говорят, у рыженьких там, внизу, все розовое, – мерзко, с придыханием произнес Сириус.
– У тебя с головой все в порядке? – удивленно спросил его Джеймс.
– Ты лучше подумай, откуда он это знает, – Питер с хрустом потянулся. – У нас из рыжих симпатичных не так уж и много. Наверное, всего одна.

Джеймс растерянно глядел на Сириуса, Питер усмехался и тоже глядел на Сириуса своими глазками-щелочками. Он любил стравить своих товарищей в дружеской перепалке. В этот день они мало того, что ничего не нашли, так еще и разбрелись разные стороны.

Этот разговор, который был сама нелепость и недосказанность, задел Сириуса даже больнее, чем он ожидал. Про волшебный вереск все забыли разом, как будто его и не было. Ремус попробовал как-то завести разговор о продолжении поисков, но спустя полминуты замолчал, как всегда, очень чутко.

Сириус чувствовал, что с ним творится что-то не то. Однажды он напился на ночь кофе, противного, горького кофе, который так любил Джеймс. Прилежно допил кружку и всю ночь просидел в кровати, тараща усталые глаза в бархатный полог. Он думал, что ночь и тишина помогут ему разобраться в проблемах, но вместо этого все запуталось еще больше.

Сириус настороженно прислушивался к дыханию Джеймса. Ему казалось, что у него даже уши, как у собаки, поворачиваются в сторону интересующего источника звука. Сириусу очень нравились его собачьи уши – они так забавно вставали торчком. Проклятая ночь как будто не кончалась, а только набирала обороты. Ему хотелось пролезть к Джеймсу под одеяло и сказать на ухо: "Ты не представляешь, как мне херово. Завтра контрольная по зельям, я даже не знаю темы, а вчера я специально сел тебе на сумку так, чтобы раздавить твои очки, и теперь ты вынужден носить старые. Давай попробуем по-собачьи, я уверен, тебе понравится. Неужели ты не понимаешь, дурень, что, кроме меня, тебе никто сейчас не даст? И дай мне контрольную списать завтра, нет, уже сегодня?"

Лили Эванс сложно было не заметить. Но Сириус с поразительным упорством старался ее не замечать. Тому можно было придумать десяток причин: голова все время занята другим, надо учиться, готовиться к выпускным экзаменам и прочее.

Он долго, целый час, наверное, обдумывал проблему анального секса. Ощупал свою задницу и пришел к выводу, что член Джеймса туда точно влезет. Ему было шестнадцать лет, что вы хотите. Для своего возраста Сириус Блэк был очень благоразумен.

На истории магии было так душно, что даже запотели окна. Сириус слушал лекцию с каменным лицом. После бессонной ночи он щурился и был похож на красавца с рекламы модных черных сигарет. Джеймс чувствовал, что еще чуть-чуть, и случится что-то непоправимое: его лучший друг кинет в стену чернильницу, опрокинет парту или сделает еще что-нибудь громкое. Но Сириус поступил намного тише, чем предполагал Джеймс. Он прошептал:
– Дай мне свою руку.

И когда Джеймс протянул ему под партой руку, он просто положил ее себе на колено. Джеймса как обожгло – ладонь провалилась сквозь ткань и коснулась голой ноги.
– У тебя что там такое? – потрясенно прошипел Джеймс, не убирая руки.
– Это зачарованная одежда, – улыбаясь, проговорил Сириус. – Называется "Игра всерьез", в Косом переулке магазинчик открылся – "Маленький рай"... Я надену ее на бал-маскарад к Рождеству, вот, решил испробовать.
– Подожди, ты сегодня с утра в этом извращении разгуливаешь?
– Ну да? А что?
– И тебя все лапали?
– Лапали, – усмехнулся Сириус. – Я ходил очень осторожно, не беспокойся.
– Еще не хватало, чтобы я хватал тебя на уроке за колени, как девчонку, – сказал Джеймс, поглаживая уже не колено, а бедро Сириуса.
– Да что ты разошелся? – спросил Сириус, закатив глаза к потолку. Сама невинность. – От девчонок отбоя не будет.

От брошенного Джеймсом пера по парте нервно змеилась полоска чернил, смысл конспектировать как-то незаметно улетучился, а Сириус же, напротив, удовлетворенно вздохнул и принялся делать вид, что записывает лекцию, только колени шире развел.

Когда Сириус впоследствии вспоминал этот день, то радовался, что импровизация его конек. Ему удалось пустить себе кровь из носа и утащить Джеймса в качестве сопровождающего, якобы, к мадам Помфри. На самом деле Джеймс сопроводил его до мужской душевой, где все и произошло. Сириус закрыл дверь на щеколду, снял мантию и встал к окну, опершись руками на подоконник. Перед ним открывался чудесный вид на поле для квиддича. Перед Джеймсом открывался чудесный вид на задницу Сириуса.
– Я не могу через эту одежду... – пробормотал он.
– Хочешь, все сниму? – спросил Сириус.
– Снимай, – кивнул Джеймс.

Сириус разделся. Он чувствовал себя как на раскаленной сковородке. Вообще-то идут уроки, вообще-то он забыл о смазке, хотя и прочитал о ней целое рекламное объявление в аптечной брошюре...
– Гель? – переспросил Джеймс.
– Ну да, а ты видишь здесь что-то еще подходящее?

Сириус хорошенько смазал себе между ягодиц гелем для душа. Зад неприятно холодило, потому что чертов гель оказался с ментолом. Но, как потом оказалось, это было даже к лучшему. Сириус встал на колени, намереваясь смочить член Джеймса слюной; он был не готов к тому, что Джеймс вдруг схватил его за плечи и толкнулся прямо в глотку.
– Друг, ты хоть предупреждай в следующий раз! – пробормотал он, отдышавшись.
– Прости, – Джеймс неловко поцеловал его в губы.
– Давай по-другому.

Сириус повернулся к нему спиной и встал на четвереньки, горячей щекой прижался к кафельной плитке пола. Рэйвенкло вылетел тренироваться на поле для квиддича. Пару раз снитч сверкнул прямо возле окна...

… Зашумела вода. Джеймс включил душ, помог Сириусу подняться с пола и запихнул его в кабинку.
– Только не этим же гелем, – простонал Сириус. – Он страшно вонючий.
– Тогда так, – и Джеймс начал осторожно гладить его тело под струями воды.

Сириус закрыл глаза от удовольствия. К мадам Помфри пришлось все же зайти и пожаловаться на носовые кровотечения. Врачевательница внимательно посмотрела на бледного Сириуса и пробормотала: "С мальчиками в таком возрасте случается часто", дала микстуру и больничный листок на целый день.

Джеймс проводил его до гриффиндорской башни и ушел на уроки, а Сириус переоделся в свой любимый коричневый халат, завалился на постель и проспал счастливым и микстурным сном до утра.

На завтрак он пришел почти последним и увиделся со своими друзьями только на уроке заклинаний. Все сидели на редкость тихо. Сириус дернул впереди сидящего Ремуса за воротник:
– Что случилось? Чего все такие смурные?
– От твоих ничего не слышно? – прошептал Ремус.
– От каких... От семьи? Нет, ничего.
– Говорят, уже за полсотни смертей перевалило, эпидемия разрастается.

Сириус притих, он как-то совсем забыл про магическую лихорадку и карантин.
Перед следующим уроком он немного разрядил обстановку. Влетел в класс, бухнул сумку на парту и собрал Мародеров вокруг себя.

– Прикиньте, захожу сейчас в туалет на втором этаже, а там Нюниус перед зеркалом!
– Врешь. Он в зеркало никогда не смотрится, – произнес Ремус, не поднимая головы от учебника.
– Он смотрелся! Он тренировался бровями двигать! Знаешь, как страшно, они у него то одна, то другая как по команде приподнимались. Как черные дрессированные черви! – Сириус попробовал подвигать бровями, но у него ничего не получилось.
– А куда это он тренируется? Соревнование, что ли, объявили? – встрял Питер.
– Может, речь репетирует, – задумчиво проговорил Ремус. – Он же как лучший ученик будет речь на выпускном произносить.
– Нам срочно нужен план! – воскликнул Джеймс. – Мы же не можем позволить ему издеваться над червями!

Весь следующий урок Сириус крепился, чтобы не заржать, как кентавр, представляя, как Нюниус будет гордо и туманно вздергивать брови, произнося свой спич, а на голову ему... ну, например, самец жабы-соплюшки, весь в слизких наростах, – возьми да и прыгни нечаянно.

Но Мародерам ничего не удалось придумать и осуществить, потому что этим же вечером Джеймса в кабинете директора ждала страшная новость. Его родители умерли от магической лихорадки, оба, сразу. С величайшими предосторожностями Джеймса отпустили на один день на похороны. Сириус твердил, что должен поехать с ним, но об этом не могло быть и речи.

Вернулся Джеймс еще более подавленным, чем уезжал. Его не пустили в родной дом. Не дали собрать вещи, взять хотя бы фотографии.

– Как не пустили? – пробормотал ошеломленный Сириус.
– Так. Приказ Министерства. Они умерли дома, не в больнице. Мой дом теперь очаг инфекции, вот как сказали.
Сбоку к ним подошла Эванс. Она выглядела заплаканной, на лице, как у всех рыжих после слез, горели красные пятна. Она робко взяла Джеймса за руку и утянула за собой.

Вечером Сириус навис над Джеймсом:
– Что она тебе сказала?
– Пригласила на рождественские каникулы к себе. Она знает, что домой у меня поехать не получится. Сказала, что мне нельзя оставаться одному.
– Поезжай, ты ведь давно за ней таскаешься.

Джеймс кивнул, снял очки и бросил их на тумбочку.
– А ты?
Сириус подумал, что, может быть, после окончания школы съездит наконец к морю. Может быть, автостопом или даже на мотоцикле.
– А я останусь в Хогвартсе с Ремусом. Составлю ему компанию.
– Я бы взял вас с собой...
– Не смеши меня. Как ты себе это представляешь? Ее родители и так явно согласились без особого восторга. Кстати, что ты знаешь о планах Эванс? Может, после школы она собирается в Лондон, чтобы стать певицей, моделью, проституткой или наркоманкой?
– Ты начитался маггловской прессы, – улыбнулся Джеймс. – Лили не такая. Она домашняя, что ли. Я не знаю, я в ней еще не разобрался.
– Ну, разбирайся поскорее.

Перед каникулами в школе началась толкучка. Кандидатура каждого уезжающего утверждалась комиссией, состоящей из директора, деканов и врачей. Тех, чьи семьи были в потенциально опасных с точки зрения эпидемии местах, домой не отпускали. И почти полшколы осталось сидеть в своих гостиных на Рождество. Сириус же как будто впал в спячку до приезда Джеймса.

Наконец каникулы кончились, будни начали нарастать, как сосульки на карнизе. Точно так же они истончались и пропадали, когда Сириус ночью пробирался к кровати Джеймса. Все это время сливалось для него в один большой праздник. Он научился получать удовольствие от неловких и всегда то слишком сильных, то слишком слабых и осторожных манипуляций Джеймса с его телом. Сириус не спрашивал друга о каникулах в доме Эвансов. Он постарался свести свое общение с Джеймсом к ночному, потому что днем рядом все чаще мелькал рыжий хвост, перетянутый золото-багровой ленточкой. Лили шла впереди, ее хвост упруго раскачивался вправо-влево, а Джеймс шел следом и смотрел на этот золотой маятник, как загипнотизированный.

Дальше было все по порядку: экзамены, выпускной и каникулы на море. Сириус отличился по всем трем пунктам: экзамены чуть не завалил, на выпускной заболел, а каникулы на море как ни силился вспомнить, получалось отрывками. По крайней мере, когда они собрались все вчетвером в "Трех метлах", он рассказывал, что встретил на побережье тройняшек и был покусан акулой.
– Может, наоборот? Встретил акулу и был покусан тройняшками? – спросил Джеймс.
– Может, и наоборот, – благожелательно кивнул Сириус и отхлебнул пива.
Теперь, когда он наконец увидел Джеймса, он готов был согласиться на все, что угодно.

Конец истории