Автор: Rebecca

Пэйринг: Рудольфус Лестрейндж/Сириус Блэк/Рабастан Лестрейндж, намёк на Джеймс Поттер/Сириус Блэк

Рейтинг: NC-17

Жанр: angst, pwp

Предупреждение: ненормативная лексика, non-con

Дисклеймер: персонажи принадлежат Дж. К. Роулинг

Саммари: Раз в три недели азкабанских заключённых водят в душевую. По субботам.

Примечание: саммари к рисунку, написано на Последний Бал Сириуса Блэка

Раз в три недели азкабанских заключённых водят в душевую. По субботам.

Охрана запирает предбанник и не суётся туда, пока не прозвучит унылый гонг к ужину. Арестанты, спеша поймать столь редкое наслаждение, разбредаются по хлипким деревянным кабинкам. Надрывно воют старые водопроводные трубы, плещется вода, пахнет дешёвым мылом и кислым мужским потом. Сириус Блэк уходит в самый дальний угол, откручивает заржавевший кран и закрывает глаза, позволяя тепловатым струйкам робко гладить затылок и спину. Он знает, что очень скоро на его плече сожмутся грубые мокрые пальцы, и шорох воды будет заглушён шумом чужого дыхания.

Рабастан Лестрейндж груб и болтлив. Он вторгается в тело Сириуса с рычанием, оставляя после себя кровоточащие разрывы и чернильные кляксы синяков на бёдрах, хрипло бормочет непристойности. Его шершавый язык скользит по шее Блэка, как крошечный кусок наждачной бумаги. Ещё он любит кусаться – когда всё заканчивается, плечи Сириуса покрыты вспухшими следами зубов, остающимися надолго – грубая ткань тюремной робы и скудная пища не способствуют скорому заживлению. А может, у Лестрейнджа просто ядовитая слюна.

Рудольфус предпочитает рот Блэка. И он молчалив – даже кончая, не стонет, а только со змеиным шипением выдыхает сквозь зубы. Правда однажды, пока сильные пальцы безжалостно дёргали и рвали длинные чёрные пряди, Сириус услышал что-то вроде «Белла», произнесённое захлёбывающимся, стонущим шёпотом... Но он предпочёл не заметить этого.

…Вернувшись в камеру, Сириус ложится на жалкую койку. Прозрачные серые глаза смотрят в стену, тонкие пальцы, на всё ещё нежной коже которых безобразно синеют руны тюремного номера, механически скользят по грубым швам, соединяющим камни. Обломанные ногти скребут по крошащимся полоскам, и маленькие кусочки бетона осыпаются вниз, теряясь в складках засаленной простыни. Потом они язвят тело, напоминая Блэку крошки тыквенного печенья, которое он жевал по ночам в спальне Гриффиндора, читая при свете Люмоса очередной номер "Robb Report Motorcycling". Ему это нравится.

Он лежит так часами. Серые крошки сыплются и сыплются вниз – как мраморная пыль в старинных песочных часах. И к середине месяца Сириусу Блэку начинает казаться, что он и сам рассыпался - раздробился на воспоминания – не частицы бетона, но крошечные зеркальные осколки: в одном – рыжая прядь, в другом – мягкость младенческой щёчки, в третьем – желание и страсть в карих глазах. Полная луна, розовые крысиные лапки, шорох пергаментов, скрип ветвей ивы, маленький белый коттедж, волчий вой, ленивая кошка, запах дыма… Он распадается на эти частицы и мечтает о рвущих, ослепляющих вспышках боли, которые взметнут мёртвый прах в воздух и склеят из них прежнего Сириуса Блэка – ну, или хотя бы его слабое подобие.

И каждую третью субботу братья Лестрейндж собирают его воедино.