Драко ненавидит Сириуса Блэка, в общем-то, всего за две вещи.

Нет, ИХ присутствие Малфой ещё готов терпеть. (Тем более, что они никого, похоже, вообще не видят, так что Драко начинает чувствовать себя даже не привидением, а домовым эльфом). И отсветы заклятий от бесконечных тренировок. И надсадный, почему-то похожий на скрежет ногтей по стеклу, звон клинков – и не говорите мне, что фехтовальная звуконепроницаема! И дикий ржач в конюшне – эти два гриффиндорских кретина перепортили всех пегасов с гиппогрифами. И нелепое, бессмысленное каскадерство в воздухе. И…

Нет, он готов – вполне готов, да – уважать заключенную сделку. Но иногда, на крошечные мгновения слабости его терпение кончается. Обычно, когда Драко видит наглядные свидетельства этих самых вещей.

Первая – это прорвавшаяся на фамильном кладбище Малфоев Арка, в аккурат на месте смерти тети Беллы. Бесшумный взрыв разлетающихся теней – и вот она, пожалуйста, стоит. Обтрепанная, словно бы грязная ткань колышется на своем личном ветру, даже в самый жаркий полдень, когда только от обленившегося ручья на опушке тянет еле-еле уловимым холодком…

А вторая – то, как после древнего обряда магического подтверждения статуса крестного отца Блэк накрывает широкой загорелой неухоженной ладонью острую стрелку из волос, резко обрывающихся темным пухом на вечно взъерошенном затылке после очередного совместного мысленного блока. Поттер тогда просто устало тыкается лбом в плечо, и этот один из его жутких свитеров сползает…

Но ему и в голову не приходит даже попытаться заставить их разорвать соглашение.