- Угу, - отвечает Сириус.

- Так как насчет интервью, пока мы ждем обеда? – Фоксетт достает из папки перо, явно готовясь записывать.

- Послушайте, мистер Фоксетт, мне жаль вас разочаровывать…

- Можно не прямо сейчас. Вы подумайте.

- Не думаю, что мое решение изме…

- Драко, обедать, - Гарри заглядывает в зев большого камина.

- …нится, - заканчивает Сириус, когда Драко в пушистом розовом халате появляется на кухне, словно только и ждал приглашения.

Фоксетт спокоен:

- Ничего, я подожду. Мы, журналисты, терпеливы, как тестралы, ха-ха. Добрый день, эээ…

Драко, похоже, не ожидал встретить здесь кого-то еще. Он вопросительно смотрит:

- Гарри?

- Познакомься, Драко, это – мистер Фоксетт, а это – Драко Малфой, мой бойфренд.

- Ты не говорил, что будут гости, - говорит Драко.

- Малфой? Это не сын Люциуса Малфоя?

- Он самый. Драко, поздоровайся же с гостем, - руки Драко сцеплены в замок, и не похоже, чтобы он особо хотел разделить сейчас трапезу.

- Добрый день, - проталкивает он сквозь зубы. – Я пойду, переоденусь? – вопросительный взгляд на Гарри.

- Садись так, у мистера Фоксетта нет предрассудков в отношении одежды.

- Я сам одеваюсь очень просто, - вставляет жизнерадостный Мэттью, беззастенчиво рассматривая махровый халат Драко.

Тот медленно садится и на протяжении всего обеда время от времени поддергивает слишком широкие рукава, еле-еле ковыряя вилкой отбивную, хотя еще утром оглядывал мясо в тарелке Сириуса голодным завистливым взором.

* * *

Сириус стучит в дверь. Раз, другой… Когда он поднимает руку, чтобы постучать в третий, дверь открывается и на пороге возникает Малфой-младший в темных брюках и зеленом свитере.

- Надо поговорить, - произносит Сириус, отмечая, что в широком халате худоба Драко была не так заметна.

Тот отступает и проходит в комнату - спальню Гарри, садится на кровать Гарри, жестом указывая на единственный здесь стул. Сириус хмурится: всюду раскиданы вещи, мантии Гарри вперемешку с одеждой Малфоя.

- Стоило бы здесь прибраться, - он убирает со стула чьи-то джинсы, бесцеремонно скидывая их на пол, и усаживается.

- А у вас что, эльфов нет? – спрашивает Драко и Сириус на мгновение прищуривается: намекает или просто забыл?

- Был… один… Кричер, - судя по тому, как распахиваются в панике серые глаза, Сириус понимает, что мальчишка, скорее всего, ляпнул, не подумав.

Он опять судорожно переплетает пальцы и ждет реакции Сириуса.

- У меня к тебе один вопрос. Что тебе надо от моего крестника?

- Скорее, это ему от меня что-то надо, - с вызовом отвечает Драко, сидя на неубранной смятой постели. Простыни сбились, и если бы Сириус был сейчас в анимагической форме, он наверняка уловил бы запах спермы и липкого пота.

- Как вы с ним познакомились? – меняет Сириус тему.

- Я работал у Дурслеев.

- И кем же это?

- Я обязан отвечать?

- Можешь и не отвечать. Спрошу у Гарри.

- Садовником.

- Ха. До чего докатились Малфои. Чистокровный маг в пятнадцатом поколении стрижет газон маггла.

- Если ваше злорадство уже удовлетворено, я могу отдохнуть? – Драко поднимает взгляд и смотрит прямо, не моргая. Должно быть, крестный Гарри смущает его куда меньше незнакомых людей.

- Последний вопрос. Это, разумеется, было совершенно случайно? То, что ты работал именно у Дурслеев?

- Нет, разумеется, это было совершенно неслучайно, - не моргнув глазом, отвечает он. – У них большой сад при доме, купленном на деньги Гарри, и миссис Дурсль поняла, что не сможет справляться с ним одна. Я предложил свою помощь в расчете на то, что там я встречусь с Поттером – видите ли, в школе он на меня смотрел… весьма недвусмысленно, если вы меня понимаете...

- И?

- И вот я здесь, - почти торжествующе заканчивает Драко, на щеках его два пятна от румянца, но смотрит он весело и зло. Его словно несет: после обеда ему, похоже, стало наплевать на остатки репутации. – Надеюсь, вы сильно расстроены.

Сириус давится заготовленной фразой: «Что же ты, у женщин спросом не пользуешься? При мужчине пришлось альфонсом стать…», - и говорит только:

- Зря переоделся. Уж изображай то, чем являешься. Скоро весь магический мир будет в курсе, если только я не ошибся в Фоксетте.

Драко молчит в ответ, и Сириус рад, что ему впервые удалось достать щенка.

Сегодня Гарри возвращается домой поздно, но Сириус дожидается его, чтобы поужинать. Драко, соответственно, тоже: он упорно сидит в спальне Гарри.

Наверное, не хочет видеть Сириуса наедине. На еду «племянник» набрасывается с аппетитом: еще бы, целый день питался абы как. Гарри только пьет кофе и курит, меж бровей у него задумчивая складка.

- Гарри… - осторожно начинает Сириус.

- Да, крестный?

- Курить во время еды – дурной тон, - при этих словах Драко косится на любовника и хмыкает. Дескать, чего еще от того ждать.

- Извини… - крестник тушит сигарету. – Ты поел? – спрашивает он у Драко. - Поднимайся в спальню.

Драко обиженно говорит:

- Я еще кофе не попил.

- Я тебе принесу. Ну! – блондин неохотно лезет в камин, оглядывается – Гарри резким жестом отсылает его.

- Н-ну… и как вы с ним ладите? – спрашивает он.

- Он сказал, что работал у Дурслеев специально, - сообщает Сириус.

- Конечно, кто ж поверит в такие совпадения, - хмыкает Гарри.

- Будь осторожен. Я буду рад, если ему нужны от тебя только деньги. А вдруг он – засланец скрывающихся Упсов…

- Перестань, крестный. Я знаю о нем все, - Гарри встает и начинает расхаживать по кухне. – У меня такая работа, забыл?

Гарри усмехается, и Сириусу становится стыдно за то, что он напоминает вице-аврору Британии о подозрительности. Наверняка крестник все предусмотрел.

- А досье на Малфоев у тебя, случайно, нет?

- На работе. Что ты хочешь знать? – Гарри смотрит на крестного пристально. За целый год Сириус ни разу не спросил о своей дражайшей кузине. Он довольствовался известием о ее смерти от болезни в Азкабане, настигшей ее до принятия закона об амнистии для Упивающихся, не участвовавших в боевых действиях.

- Чем занимается Люциус Малфой?

- А, этот… Лишен прав на пользование магией пожизненно, имущество конфисковано, живет сейчас в Вест-Энде и играет в бильярд на деньги.

- В бильярд? Ха-ха. Я думал, хуже садовника ничего и быть не может.

Гарри смотрит без улыбки.

- Может, крестный. Может. Ты просто не догадываешься, как может. Большинство лишенцев живет сейчас так, что по сравнению с ними Малфой – аристократ духа. Но я не о том. У меня к тебе просьба.

Все шары, как всегда, горят. Сириус облегченно вздыхает, выходя из камина. Почему-то ему всегда страшно в первое мгновение: вдруг магический огонь угас, и он очутится в чернильной темноте; глаза ослепнут, и нужно будет брести на ощупь, пытаясь найти стены выставленными вперед руками…

Но нет, все в порядке.

Это всего лишь глупый страх.

Возле стены лежит коврик для ног, давным-давно перетащенный сюда от порога для удобства. Сириус превращается в собаку и ложится на жесткий ворс, вытянув передние лапы, вслушиваясь в звуки за стенкой:

- Зачем ты это делаешь? – голос Малфоя, напряжение в нем звенит натянутой струной.

- Ты не считаешь, что я тоже должен что-то получить, - спокойная насмешка в голосе Гарри. Шорох расстегиваемой рубашки.

- И что же ты от этого получаешь, скажи на милость? Мой позор приносит тебе популярность в народных массах? – голос взвивается. – Я счастлив, что Мальчику, Победившему Волдеморта, нужен дешевый скандал на моем имени, чтобы маги его не забыли…

- Что ты хочешь, Малфой? Чтобы я держал тебя, как в гареме? Ну, тогда закрывай лицо, что ли… Этот дом ненаходим, вокруг площади охрана, но чертовы журналюги ухитряются обо всем пронюхать и пропечатать в газетах. («Не обо всем, - думает Сириус. – Про мои прогулки они не узнали»). Если тебя такое не устраивает, ты можешь уйти.

Долгая тишина.

Шелестят брюки. Снова голос Гарри:

- Ну, что стоишь? Раздевайся, ложись.

- Ты что, Поттер, хочешь сейчас?..

- А ты как думал, для чего ты здесь?

Сириус настораживает уши. Он не пропускает ни единого звука: короткий взвизг молнии расстегиваемой ширинки, скрип кровати, прогнувшейся под тяжестью тел, слабое чпоканье крышки банки.

- Тише… тише… Сегодня будет не так больно…

Короткий испуганный вздох.

- Не напрягайся. Так… так. Хорошо... Отлично. Так приятно?

- Ооо…

Сириус пытается представить, что Гарри сейчас делает, но у него не получается: по звукам не поймешь. Это единственный минус подслушивания.

Вздохнув, он превращается обратно и уходит на кровать, изучает потолок и думает, что сказать завтра пронырливому Мэттью.

Гарри нужна лояльная пресса. И если для этого надо рассказывать, что находится там, за Завесой… В общем, ответ-то простой и незамысловатый.

Ничего.

* * *

(Корр): Что вы почувствовали, когда туда попали?

(СБ): Честно говоря, я плохо помню, но, кажется, ничего.

(Корр): Свет? Ощущение полета?

(СБ): Было темно. А падал я только до Завесы. Как только пролетел сквозь нее – вокруг оказалась пустота.

(Корр): На что это похоже?

(СБ): Не знаю… Как будто тебя поддерживает Мобиликорпус, наверное.

(Корр): Вы чувствовали боль?

(СБ): Эээ… физическую – нет. Понимаете, там вообще не было ощущений. Ничего нет - ни тела, ни мышц, ни крови. Я не видел и не мог двигаться, я был везде… Как бы растворен.

(Корр): В каком смысле «везде»? Вы были вездесущи?

(СБ): Нет-нет. Меня просто не было… в одном месте. Я не мог собраться. Как сахар-рафинад, растворенный в чае.

(Корр): Хм, на мой взгляд, это и есть вездесущесть.

(СБ): Вы путаете эти понятия. Вездесущесть = всемогущесть. А я ничего не мог.

(Корр): Но у вас остались мозг, память, сознание?

(СБ): Да. Я знал, что я есть, я помнил, кем являлся, но это было как… электронные импульсы. Поток электричества, даже не те привидения, что бродят по замкам.

(Корр): И что вы чувствовали?

(СБ): Ничего.

(Корр): Совсем? Вы не вспоминали мир живых? Не хотели вернуться?

(СБ): У меня не было эмоций. Я помнил обо всем, но все было безразлично и далеко.

(Корр): Вы рады, что вернулись обратно?

(СБ): Да. Понимаете, там дико скучно.

Смешок. Журналист останавливает перо и задумчиво щелкает тяжелыми серебряными уголками блокнота.

- Мистер Блэк, - задушевно говорит Мэттью Фоксетт, - вы понимаете, что все, что вы сейчас рассказали, можно найти в протоколах отдела аномальных явлений при Министерстве, а частично и в открытых публикациях в прессе?

Сириус кивает. Отдел аномальных явлений – это то, от чего Гарри не смог его оградить, пришлось полгода ходить туда и напяливать на себя проводочки, ведущие к хрустальным шарам.

- Нам нужен эксклюзив. То, чем можно привлечь читателей. Эмоции: страх, ужас, тоска, горе, покаяние в грехах, появление сияющих Высших Духов…

- Ничем не могу помочь, - говорит Сириус. – Может, сами придумаете? Не вы первые…

Журналист ухмыляется:

- Это точно. Но хоть какую-то изюминку? Дайте нам трамплин для фантазии, и мы вознесемся в небеса.

«Прежде чем обрушиться в пропасть», - думает Сириус.

- Детали, детали, мистер Блэк!

- Что ж, напишите, что времени там не было, и каждый миг казался мне вечностью. В первую вечность я поклялся озолотить того, кто освободит меня, и до конца жизни сидеть у его ног, во вторую решил, что просто отпущу доброго человека, не сделав зла, а в третью пообещал посадить спасителя вместо себя и оставить там*.

- Ну, так вы и сделали в конечном итоге, - ухмыляется Фоксетт. – Оставили Альбуса Дамблдора вместо себя.

Сириус разочарован тем, что его сказку не оценили. Должно быть, этот Мэттью учился не на журналиста. Журналисты должны знать мифологию.

- Парочку снимков, - Мэттью поднимается, одним движением уменьшая блокнот и пряча его в карман. Из другого кармана появляется микроскопический фотоаппарат, раздувающийся прямо на глазах. – Вы чувствуете себя виноватым?

Вспышка.

Щелчок.

- А должен? – спрашивает Сириус.

- Нет-нет, не надо улыбаться. Вот так, отличненько.

Вспышка.

Щелчок.

- Нет, разумеется. Дамблдор свое уже отжил. В наше время впереди должна быть молодежь, не так ли?

- Это вы тоже собираетесь включить в интервью, мистер Фоксетт?

– Просто Мэттью, - улыбка. – Нет, это личный разговор. Я пришлю вам готовый текст с совой. Поставите подпись, если будете с чем-то не согласны – обращайтесь.

- О’кей.

Фоксетт подходит к камину, но прежде чем исчезнуть в его пламени, оборачивается, наставляя вверх палец:

- Джинн, выпущенный из бутылки. Я о Гарри. Он далеко пойдет, да?

Фоксетт подмигивает и исчезает. Сириус остается, несколько ошарашенный.

Что ж, не стоит недооценивать людей, которых ценит Гарри.