Часть 3

Второй

В Тупике Прядильщиков не так много деревьев; никакого золотого великолепия Гриммолд-плейс, просто пахнет осенью – вянущей травой, мокрой землей, сырым асфальтом. Никакого волшебства, но так и должно быть. И беспокойства тоже никакого: все застыло в оцепенении, не в ожидании зимы, просто застыло, приняв осень и безнадежность как факт, как данность. Смирившись?

Гарри кажется, что он разрушает этот тихий мир, он чужероден здесь со своей тревогой. Но ему опять, черт побери, опять не к кому пойти. Только постучав, он понимает, вспоминает, осознает, что повел себя, как последнее… дерьмо.

Он даже не поблагодарил Снейпа после того, как ему удалось вернуть…

Вернуть. Но теперь…

И он опять забывает о благодарности, и выпаливает в открывшуюся дверь, в бледное недовольное лицо:

- Он пропал.

- Кто?

Снейп морщится, хотя на улице нет солнца, но даже неяркий осенний свет режет глаза после его коридора.

- Сириус. Он… не был здесь?

- С чего это ему здесь быть? Поттер, я теперь должен опекать и Блэка тоже? Вам надо работать в в «Гринготтсе». Проценты по вашим кредитам растут на глазах.

- Я просто хотел узнать…

- Его здесь не было. Всё?

- Нет. Может быть, это как-то связано с возвращением?

Снейп смотрит на него с ненавистью.

- Простите. Но с кем я могу еще об этом поговорить? Вы же сами сказали: чтобы никто не знал, получается, подробности можно обсудить только с вами.

- Какие еще подробности?

- Я… Я могу войти?

- Нет.

- Почему?

Вместо ответа Снейп отталкивает его, выходя на улицу и прикрывая за собой дверь. Да Гарри готов поспорить, что в доме никого нет, с чего это ему вздумалось так оберегать свое жизненное пространство? Правда, что ли, обиделся?

- Что у вас стряслось?

- Я не знаю. Не знаю. Но… Мне все больше кажется, что он какой-то не такой.

Снейп упорно не смотрит на него: обводит взглядом пустую неприглядную улицу, потом – поднимает голову к серому небу и говорит, опять не Гарри – небу.

- Что значит «не такой»?

- Сириус…

Как ему объяснить? Как? Ведь все же нормально – почему Сириусу не быть веселым? Почему бы и в самом деле не исполнять желания? Если он угадывает, чувствует, понимает, читает в сердцах и душах?

- Откуда тебе знать, каков он на самом деле?

Гарри молчит.

- Разве я не пытался объяснить тебе, что ты вернешь человека, а не свое представление о нем?

Пытался. Да.

* * *

- Значит, все было напрасно? И вы, - терпение, Гарри, ты не скажешь: «трахали мне мозги», нет, ни за что, - и вы трахали мне мозги все это время, только чтобы объяснить, что способов нет?

- Почему нет? Есть.

- Да?! И какой?! И где о нем написано?

- В «Книге Абсурда». Вы же сами выбрали её, Поттер. Почему?

- Болезнь дискретного сознания, - припомнив фразу, сказанную Снейпом, огрызается Гарри.

Никакой признательности за ночи без страшных снов, никакой благодарности за обретенный смысл… Нет, за подобие смысла. Очередной обман. Он же всем всегда врал, Снейп. Врет. И будет врать, он не умеет по-другому.

Гарри не знает, почему назвал «Книгу Абсурда». Из-за отсутствия ритуалов, которые ему противны? Или из-за последней фразы?

«Выбирай правильно, из всего многообразия дуальностей, что тебе ближе, всё равно – неправильно».

- Это не ответ, - подтверждает его сомнения Снейп.

- Там есть возможность выбора. Остальные книги одинаковы: встал на путь и следуй ему. Соблюдая условности.

Ему кажется, или на лице Снейпа мелькает тень улыбки?

- Надеюсь, вы понимаете, что сказали, Поттер. Выбор – вот ключевой термин.

- Да я давно выбрал! Иначе не пришел бы сюда! Никогда! Только до дня рождения осталась неделя, а мы разговариваем о том, что неважно!

- Вы что, хотите совсем прямых указаний?

- Не знаю.

- Значит, да. Что ж. Подробная инструкция, - и Снейп начинает говорить, монотонно, словно читает выученный текст: - 31 июля, в полдень, вы встанете перед Аркой, которую иначе именуют Завесой, и войдете в неё. И вернете в этот мир Сириуса Блэка.

Гарри смеется. Нет, не смеется, Гарри ржет, до слез, до боли в животе, до икоты.

- Так просто??? Так просто??? Или вы придумали отличный способ угробить меня?! Чтобы окончательно расплатиться по счетам?!

- Вы вернете его, Поттер. Потому что любите. Потому что вы один в целом мире любите его так.

* * *

И ведь Снейп оказался прав.

Только все равно происходит что-то странное.

- Мы не могли ошибиться в ритуале.

Они так и стоят на крыльце: Снейп смотрит на небо, а Гарри себе под ноги, на грязно-зеленые доски.

- Не могли, - соглашается Снейп. – Потому что ритуала не было.

- Тогда что случилось?

- О чем ты думал, входя за Завесу?

- Я не поблагодарил даже… Спасибо, - невпопад бормочет Гарри.

- О чем ты думал, Поттер?

- О нем. О занятиях. О том, что мы говорили. О выборе.

- И чем ты недоволен?

- Я? Я доволен всем. Наверное. Но Сириус… он исполняет желания.

- Что?!

Снейп поворачивается к нему слишком резко, точнее, он всего лишь опускает голову, но Гарри отшатывается, как от сильного толчка, настолько это сильное и неожиданное движение.

- Он – что?

- Он исполняет желания. Мои – точно. Но это не страшно, он угадывает, когда я хочу есть или что я хочу есть, - как же глупо рассказывать об этом, - или когда я хочу гулять, и чтобы он перекинулся.

- Это – все? – странным голосом спрашивает Снейп.

- Нет. Он что-то пообещал Грюму. И… он предложил Молли Уизли вернуть Рона.

- Даже так?

- Еще он отдал Флетчеру все фамильное серебро, - добавляет Гарри, чувствуя себя окончательным идиотом.

- Кхм. Некромантия – это перебор, конечно, но в остальном…

- Дело не в этом. Он исполняет желания, но перед этим… говорит гадости.

- Это меня удивляет меньше всего.

- Нет, это не те гадости. Это страшно. Он сказал Молли, что она будет портретом, таким, как миссис Блэк. И Флетчеру тоже что-то сказал, наверняка.

- Ты вернул человека. А не свое представление о нем, - повторяет Снейп.

Гарри переводит дух. Вот сейчас он, как Дамблдор, верит Снейпу. И будет верить. Потому что больше всего боялся, что Снейп скажет «не-человека».

Первый

- Где ты был?! Где ты был два дня, я тебя спрашиваю??

Гарри кричит это в запертую дверь ванной комнаты, в шум воды, в довольное неразборчивое пение.

- Когда ты ушла-а-а-а-а. О-о-о-о, когда ты ушла…

- Сириус!!!

Потом он садится у стены и ждет. Он слишком испугался. Помчался к Снейпу: помогите мне, добренький профессор, я запутался. Ой, больно. Ой, страшно. Как… как щенок. Как какой-нибудь Малфой на первом курсе.

Гарри сидит так, вечность, кажется: мгновенно отпустившее напряжение растекается по телу усталостью. Мало ли где он был? Он же взрослый мужчина, может, где-нибудь расслаблялся. Нельзя же привязать Сириуса к себе, ничего страшного не произошло.

Блэк выходит из ванной, отряхиваясь. Капли с длинных волос разлетаются: на темное дерево стен, на лицо Гарри, на очки.

- Гарри? Ты почему здесь сидишь? Что случилось?

- Где ты был? - спрашивает Гарри почти спокойно.

- Я? Я готовил подарок Ремусу. Они придут сегодня в гости. С Тонкс. Должны же мы устроить хоть чье-то семейное счастье?

Сириус садится рядом с ним на пол, он говорит так тихо, так спокойно, так хорошо, что Гарри стыдно – за свой страх, за глупую панику, за не самые пристойные мысли.

- Какой подарок?

- Это секрет, - Сириус подмигивает, - но ему понравится, я уверен. И вообще – как ты насчет того, чтобы испечь пирог? Молли нас теперь не жалует, а дражайшую племянницу хочется чем-нибудь удивить. Ты же умеешь, я знаю. Помнишь, ты рассказывал, как готовил у Дурслей?

- К пирогам меня не подпускали.

- Двое взрослых мужчин не одолеют один кусок теста? Вперед, мистер Поттер, нас ждут великие дела!

Пирог, конечно, получается аховый, и кухня вся в муке, и они в муке тоже, Сириус проводит перепачканными пальцами по носу Гарри, и они смеются, не обнаружив ничего подходящего для начинки, кроме давно забытой банки засахаренного варенья.

- Пусть первым пробует Ремус, у него зубы острее, - шутит Блэк.

- Сириус, я хочу попросить, - Гарри мог бы сказать это повежливей, но к чему церемонии? – Ты не мог бы… не говорить с Ремом о ликантропии?

- Все еще больной вопрос? Даже сейчас?

- Это ты меня спрашиваешь? Ты же с ним дружишь столько лет.

- Дружу, конечно, - охотно соглашается Сириус. – Но ведь все изменилось. Знаешь, странно не говорить об оборотнях с человеком, который возглавляет Отдел по контактам с этими самыми оборотнями. И вообще…

- Что?

- Не о Ремусе. Мне всё нравится сейчас. Мне нравится, каким стал Лондон, наш Лондон. Добро победило зло. Но для шалостей всегда найдется место.

- Сириус!

- Понял. О ликантропии ни слова. Я постараюсь.

- Спасибо. Просто после Молли…

- А что не так с Молли? Ей не понравилось моё предложение? Ты говорил с ней?

Гарри отрицательно качает головой. Когда он искал Сириуса, он аппарировал к Уизли, хотя бы для того, чтобы убедиться, что Блэк там не появлялся. Молли даже не открыла ему дверь. И разговором её процеженные сквозь зубы ответы и плохо сдерживаемые слезы назвать никак нельзя. Если бы Джинни не уехала из Англии год назад, после их с Гарри окончательной ссоры, можно было бы выяснить что-нибудь или даже попытаться наладить отношения. Если бы в тот момент он не думал о Сириусе – ведь Молли никуда не денется, а Блэк, где он?

- Гарри, я был неправ? Неправ?

Черт, он даже не может ничего противопоставить Сириусу. И Молли права, и Сириус прав.

- Нельзя было разговаривать с ней в таком тоне, - вот и весь ответ. – Ты бы мог пожалеть её.

- Я даже не спрошу, Гарри, жалел ли кто-нибудь меня.

И тут не возразить.

- Кроме тебя.

И это не похоже на похвалу.

Сириус понимает что-то, меняет тон.

- Прости. Вспомнилось. Кстати, если ты беспокоишься, когда меня нет дома – не поискать ли нам наши зеркала? Помнишь, те? И всем будет спокойнее.

Пирог то ли доходит, то ли подгорает в духовке, Сириус переодевается у себя, опять напевая.

Гарри сидит в спальне, не зная, что сказать Блэку – давно забытое и благополучно найденное в ящике стола зеркальце Сириуса расколото пополам.

…Ремус действительно пробует пирог первым. Сириус, подперев щеку кулаком, как мальчишка, наблюдает за ним с веселым любопытством.

- Ну как?

- Это ты сам готовил? – скрипнув зубами, настороженно уточняет Люпин. – Жженого сахара многовато.

- Это Гарри, он во всем виноват, - смеется Блэк. – Старое Моллино варенье – его идея.

- Я тебя тоже очень люблю, Бродяга.

- И я тебя, Рем.

Они болтают ни о чем, Гарри вспоминает о подарке и «семейном счастье» только когда Сириус убирает очередную пустую бутылку из-под вина под стол, и говорит, перебивая бессмысленную и уже нетрезвую беседу:

- Вот что, давайте о деле. Как возвращенец с того света я имею неограниченные полномочия. Сами пойдете под венец или отвести?

О, Мерлин, ну зачем же так в лоб! Но это же Сириус, он не испытывает ни малейшей неловкости, Тонкс хихикает, Ремус качает головой, улыбаясь.

- Ты никогда не изменишься, Бродяга.

- А я должен измениться, а, Рем? Зачем? Есть же истинные ценности на свете, в том числе и постоянство. Постоянство дружбы или любви, например. А, Ремус?

- Конечно.

- Правильно! По этому поводу я даже готов кое-что сказать. Что-то вроде напутствия.

Сириус встает из-за стола, допивает вино.

- Ну что ж, начнем. Любимая моя племянница Нимфадора! Один Мерлин знает, как я хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы ты не плакала ночами в подушку и не стеснялась менять цвет волос, когда захочется, и доказала всем, что хоть кому-то из достославного рода Блэков может повезти!

Сириус смеется.

- Глупо, да? И пафосно, но вполне в стиле нашего семейства. Продолжим. Поскольку ты считаешь, что твое счастье – вот оно, сидит рядом и борется с нашим кулинарным шедевром… Не перебивай, Рем, это шедевр! Так вот, Дора. Я умею исполнять желания, поэтому вы, конечно, поженитесь. Только со счастьем может выйти незадача. Даже я не могу его гарантировать, потому что мой дорогой друг и твой возлюбленный Ремус Люпин всегда может предать. Всегда, запомни, Дора. В любую минуту.

Гарри не может сказать ни слова. Тонкс смотрит на Сириуса, а Ремус, сглотнув, медленно пытается подняться, но Блэк легко, пальцами, толкает его в плечо.

- Сидеть! Потерпи, друг мой, потерпи, я вон сколько лет сидел, и не на кухне с девушкой и пирогом, а в гораздо менее интересной компании.

- Сириус, - Гарри хочет остановить этот кошмар, пока всё не стало еще хуже.

- Молчи, малыш, - Сириус сжимает его плечо, - или нет, не молчи. Скажи мне: вот твой отец, он поверил бы, что я – предатель? Что я – лучший слуга Темного Лорда? Он не попытался бы выяснить хоть что-то? Он молчал бы двенадцать лет? И смог бы потом броситься мне на шею, будто я вернулся после недельного отсутствия? Как ты думаешь, Гарри?

Гарри молчит.

- Правильно. Знаешь, у меня было слишком много времени для размышлений. И в Азкабане, и когда я сидел здесь. Сначала я думал, что с моим лучшим другом Ремусом Люпином что-то случилось. Что он тоже погиб. Потом я думал, в чем провинился? Тот случай с Хижиной? Но почему я плачу за это пожизненным, без суда и разбирательств, когда мимо меня все время уводят на новые допросы настоящих врагов? Почему меня нет? Почему меня стерли? Как будто меня не было на свете? Потом – мне очень хотелось посмотреть в глаза Альбусу. Потому что я слышал, как ругался Каркаров, когда Дамблдор в очередной раз прикрыл Снейпа. Чем я хуже Снейпа, а, Гарри?

Хорошо, что он не требует ответа, а продолжает говорить.

- А потом мне стали безразличны все. Даже Хвост. Все, кроме моего лучшего друга Ремуса, который предал меня, раз и навсегда, в сердце своем. Уж не знаю, сколько раз там прокричали петухи. Сколько раз, Ремус?

Ремус молчит.

- Я не держу на тебя зла, друг мой. Но в праве предупредить племянницу, не так ли? Хотя, знаешь, Дора, может быть вам будет легче и проще. Потому что я приготовил вам подарок. Не вам – Ремусу. Но он будет рад, и ты тоже, надеюсь.

Сириус смахивает недоеденный пирог на пол, потом открывает один из шкафов и достает что-то с нижней полки.

- Это – тебе, мой лучший друг.

Тонкс закрывает рот ладонями и вылетает из кухни, Рем вскакивает наконец, а Гарри не может даже пошевелиться.

Посреди стаканов, на блюде, вместо пирога, лежит окровавленная голова Фенрира Грейбека.

- Я не сказал ни слова о ликантропии, Гарри. Как и обещал, - смеется Сириус, - я исполняю желания.

Часть 5