Глава IV

Глава V

В ту ночь, когда крестный уехал, Гарри так и не смог заснуть. Стоило ему забыться ненадолго, как из углов комнаты выплывали черные фигуры с лицами, белеющими в темноте, словно жасмин, и протягивали к нему тонкие невероятно длинные руки. Рем приготовил Гарри горячее какао с корицей и ложкой огневиски и сидел рядом, пока мальчика не сморил сон. А утром как бы невзначай предложил ему дописать заданное на лето эссе по Предсказаниям. Как ни странно, это помогло. Эссе получилось длинным и полным зловещих подробностей, а на следующую ночь Гарри спал нормально.

Сириус, как и было обещано, вернулся через два дня. Гарри и Рем как раз сидели в библиотеке. Окна были открыты настежь, впуская солнечное тепло и травянистый запах зеленых яблок.

- Наиболее простые боевые заклинания - блокирующие, - говорил Рем, задумчиво чертя острой щепочкой на странице ветхого тома "Flos Duellatrum". - Они останавливают или отбрасывают противника, иногда лишают сознания, но не причиняют существенного вреда. Их применяют в основном для захвата пленников с целью допроса. В этот разряд входят "Ступефай", "Импедимента", "Петрификус Тоталус" и различные производные заклинания "Локомотор".

- На следующей ступени находятся заклинания, при помощи которых можно нанести более серьезные повреждения. К ним относятся: рассекающие, удушающие, костоломные, ожоговые. В пятнадцатом веке эти заклинания описал и систематизировал мастер Штайльхоффер. Он же заметил, что они восходят к магглским дуэльным практикам. Эти заклинания используют по сей день, хотя их эффективность по сравнению с Боевыми Чарами невелика. Производными от этой группы являются пыточные заклятия.

Гарри нахмурился, но промолчал.

- Боевые Чары, - продолжал Рем, - заклинания, несомненно, более тонкие и изящные, чем костоломные или удушающие. Они воздействуют не на тело, а на разум и душу человека. С их помощью можно отводить глаза, вызывать видения, насылать кошмары. На следующей ступени стоят три Непростительных заклятия,…

- Я знаю, - вставил Гарри, вспомнив уроки лже-Хмури. - Империо, Круцио, Авада Кедавра

Рем одобрительно кивнул.

- Два из них являются квинтэссенцией заклинаний, составляющих три описанные группы, а третье …

- Квинтэссенцией первых двух, - донесся от двери знакомый голос. - Приятно видеть, что хоть кто-то в Ордене занимается делом.

Гарри поднял глаза, чувствуя, как сердце начинает колотиться быстрее. На пороге стоял Блэк - небрежно перевязанные волосы, дорожный плащ и глаза как осколки льда.

* * *

- Рем, ты бы их видел! - в обычно спокойном голосе Сириуса послышалось рычание. - Не хватает разве что безруких и слепых. Одному за семьдесят, другому едва восемнадцать. Женщины. Подростки… В следующий раз они, наверное, предложат мне набрать отряд из одноклассников Гарри.

- Сириус, Дамблдор наверняка знает, что делает, - мягко возразил Рем.

- Неплохо было бы, если б он не забывал и нам об этом рассказывать, - хмыкнул Блэк. - Войско и богадельня - не одно и то же.

Рем нахмурился.

- А остальные?

- Ле Беттер и Уизли вернулись с переговоров. Численного перевеса у нас нет и не предвидится. Теренс Сэтеди со своей командой готовы поднять столько бойцов, сколько понадобится, но Дамблдор наотрез отказался от их помощи.

- Ты имеешь в виду Сэтеди и его аниматоров? Мерлин милосердный, конечно, Дамблдор никогда на такое не пойдет!

- Уиллоу О'Брайен, ученик мадам Спраут, расшифровал насколько интересных свитков из библиотеки Ровены Рэвенкло. Я говорил с ним - его предложение тоже наверняка отклонят как "бесчеловечное и не соответствующее нравственному облику Ордена".

Гарри как наяву услышал строгий голос профессора МакГонагалл и невольно улыбнулся.

- Алекс Арчер предлагает нанести упреждающий удар сейчас, пока противник не собрал достаточно сил, Хмури, как водится, твердит о неусыпной бдительности… Вот, пожалуй, и все. Честное слово, если мы выиграем войну, я очень удивлюсь.

- А Снейп? - спрашивая, Рем едва заметно запнулся.

Гарри показалось, что в комнату вдруг вползла грозовая туча - стало темнее и даже как будто дохнуло холодом. Он непонимающе вскинул голову. Повисла напряженная тишина.

Сириус бросил на крестника быстрый взгляд и невыразительным голосом ответил:

- Как обычно.

* * *

Желтый конус света ложился из-под абажура настольной лампы. Магический огонек горел ровно и ярко. Гарри потер глаза.

К вечеру он осмелел достаточно, чтобы попросить Сириуса показать ему кое-какие боевые заклинания. Урок оказался более чем интересным, но на часах было без четверти одиннадцать, и Гарри уже буквально валился с ног.

- Устал? - спросил Сириус.

- Нет, - мотнул головой Гарри. - Покажи мне еще то заклинание… Ну, которое возвращает заклятие тому, кто его бросил.

Блэк кивнул.

- "Кантереферро".

- Кантереферто, - сказал Гарри и поморгал, отгоняя сон.

- Реферро, - поправил Сириус. - В то время как ты произносишь заклинание, твоя палочка движется вот так.

Его рука взлетела, вычертив в воздухе какую-то невероятно сложную фигуру.

Гарри захлопал глазами. Сириус повторил движение медленнее. Гарри закусил губу и сосредоточенно нахмурился. Первые две секунды его взгляд был осмысленным, но на большее его не хватило. Сириус нетерпеливо шевельнул бровью.

- Смотри. Вперед, вверх, поворот. Назад, к себе, поворот, вбок. Рука уходит выше, та же петля, запястье открыто. Повтори.

Гарри довольно сносно повторил первую связку, но дальше снова забыл, что нужно делать, запутался и опустил палочку.

- Еще раз, - спокойно сказал Сириус.

Мальчик начал с начала - и снова неудачно.

- Еще, - повторил Блэк.

Пятнадцать минут спустя Гарри обозленно отвернулся.

- Я ничего не понимаю!

Блэк сложил руки на груди, и Гарри спиной почувствовал пристальный строгий взгляд. Мальчик мрачно засопел, придумывая, какую бы дерзость сказать крестному.

- Повернись, пожалуйста, ко мне.

Голос Блэка был таким, что Гарри немедленно повиновался.

Блэк поднял свою волшебную палочку на уровень глаз Гарри - "Интересно, откуда у него палочка, ведь его до сих пор не оправдали", - мелькнуло у того в голове - и медленно-медленно повел кистью.

- Этим движением ты ставишь блок, - произнес он. - Этим - ловишь обращенное на тебя заклинание. Этим - отсылаешь его обратно.

- Ну, это я понимаю, - неохотно отозвался Гарри. - Вперед, вверх, поворот. Теперь к себе, поворот, а дальше?

Железные пальцы взяли его за запястье и повернули под каким-то невероятным углом.

- Ой!

Боль была несильной - Гарри вскрикнул скорее от неожиданности. Они замерли в дюйме друг от друга, Сириус - склонясь над крестником, опасно вывернув ему запястье, Гарри - глядя на Сириуса снизу вверх расширенными глазами.

Мысли о Защите от темных сил и волшебных поединках мгновенно вылетели из головы. Осталась только эта ненавистная, невероятная, добела раскаленная растерянность. Смесь предвкушения и страха.

- Я все равно не понимаю… - сказал Гарри первое, что пришло в голову, лишь бы нарушить нестерпимую тягучую тишину. - Как…

- Продолжим завтра, - сказал Блэк, отпуская его. - По-моему, ты спишь на ходу.

Мальчик виновато улыбнулся, чувствуя одновременно и облегчение, и разочарование.

- Да, - выдохнул он, подавляя зевок.

- Пойдем, я тебя провожу.

- Сириус, я честное слово больше никуда…

- Разумеется, - отозвался Блэк и кивком указал на дверь. В глазах его Гарри почудилась тень насмешки.

Они успели подняться на второй этаж и даже подойти к спальням, когда Гарри, наконец, придумал достойный ответ.

- Никогда бы не подумал, - начал он, с чуть большим вызовом, чем ему хотелось, - что ты так…

Договорить ему не удалось, потому что в следующее мгновение Блэк прижал его к себе.

- … беспокоишься… обо мне, - цепенея, докончил мальчик.

От крестного пахло дорожной пылью и горькими травами (на самом деле полынной настойкой, но Гарри об этом, конечно, не знал). Он отвернулся и неловко согнул руки, будто защищаясь. Щеки пылали.

- О ком же еще мне беспокоиться, - тихо сказал Блэк и отпустил его. - Спокойной ночи, Гарри.

- Спокойной ночи, - отозвался мальчик и мышью юркнул к себе.

* * *

Гарри не помнил, как дошел до ванной и когда успел переодеться в пижаму. Очнувшись, он вдруг понял, что уже несколько минут сидит на краю ванны с зубной щеткой за щекой и бессмысленно смотрит на бегущую из пасти позеленевшего дракона струю воды. В голове было светло и пусто, словно в брошенном деревенском доме ясным осенним днем, и в этой пустоте монотонно, как мухи о стекло, бились одни и те же мысли.

"Как глупо все получилось. Глупо и стыдно. Меня всего лишь обняли и пожелали спокойной ночи. Крестный! И ничего особенного. Ему ведь можно?"

Он машинально поводил щеткой по зубам и набрал в рот воды. Повернул голову и искоса глянул на себя в зеркало. Нахмурился.

В собственной внешности самокритичному, как все подростки, Гарри, нравились разве что глаза и брови. Глаза ему достались не непонятного болотно-карего и не водянистого голубовато-нефритового оттенка, как сотням тысяч обычных английских мальчишек, а темно-зелёные, будто сосновые иголки на дне прозрачного ручья. Красиво очерченные брови плавно выгибались, вторя изящному разрезу глаз.

Обо всем остальном Гарри, как правило, не задумывался. Руки, ноги, нос, - все это было не красивым и не уродливым. Обычным. Как у всех. Он облизнул губы. Мысли вдруг приняли вольный оборот, и он смутился:

"О… Нет, так не бывает. Так никто не делает…"

И вздрогнул от собственной неискренности. Зубная щетка выскользнула из рук и с грохотом скатилась в умывальник.

Он знал, что так бывает. Красноватое пламя свеч, раскрытые одна поверх другой старые книги на столе, привкус горького шоколада - откуда? - и зубной пасты …

Если только все это ему не приснилось.

Гарри резко выплюнул в раковину едкую мятную струю и встал.

"Как будто он захотел бы".

Он опустил голову и уткнулся лбом в ладонь. Обхватил себя другой рукой, пытаясь вспомнить, как это было, когда крестный обнимал его. Тело звенело и пело там, где его коснулись руки Сириуса. Он понял, что, задумавшись, прижимается губами к запястью, и поспешно отдернул руку от лица. Этого еще не хватало.

- Гарри, с тобой все в порядке? - раздался за дверью голос Рема.

Вернувшись в комнату, Гарри с удивлением понял, что спать больше не хочется. Он посидел на кровати, бездумно глядя в одну точку. Подошел к двери. По телу исподволь растекалась сладкая тяжесть.

"Наверное, он опять не спит. Стоит в лунном луче и смотрит в пустоту, думая о чем-то, известном ему одному. Иногда мне кажется, что я знаю его всю жизнь. Иногда - что я совсем его не знаю... Можно подумать, я боюсь... "

Повернув ручку, Гарри вышел в коридор.

* * *

Блэк машинально подошел к окну. Пожалел, что ванная занята - сейчас он с удовольствием вылил бы на себя ковш ледяной воды. Распахнул ставни. Холодный ветер ударил в лицо. Внизу, там, где призрачное сияние неба сходило на нет, свет, падавший из окна, превращал ветви подступивших к самому дому яблонь в путаницу теней и бликов.

"Что это - игра света с тьмой, или мир вокруг и впрямь искажается? Я не знаю, что есть на самом деле, а что только чудится. Прошло столько времени, а мне до сих пор кажется, из-за угла вот-вот выплывут эти твари и протянут ко мне свои покрытые струпьями клешни. Будто все это - мой побег, свобода, то, что я нашел старых и новых друзей - было чьей-то гнусной шуткой. И этот кто-то ткнет пальцем мне в лицо и скажет: "Ну что, помечтал? А теперь проваливай обратно в Азкабан, там тебе самое место! "

Налетел порыв ветра. Блэк вздрогнул, но не закрыл окна. Оранжевый ломтик луны всплывал в небо, волоча за собой кисею облаков.

"Рем… Я так долго думал о нем, что он стал для меня чем-то вроде символа. Не знаю, с чего я взял, что он вообще помнит обо мне. Это я двенадцать лет просидел в камере, где едва хватало места чтобы сделать пару шагов. У меня не оставалось ничего, кроме воспоминаний. А у него была жизнь. Целый мир был в его распоряжении.

Даже представить трудно, двенадцать лет. За это время мой крестник из заткнутого соской бестолкового глазастого свертка превратился в настоящего маленького человека. Когда он в первый раз заговорил при мне, помню, я вздрогнул от неожиданности".

Блэк запрокинул голову и уперся затылком в оконную раму. Гарри. Еще один символ. Знакомый иероглиф в окружающей черноте, где скользят и перетекают друг в друга непонятные образы. Несколько минут назад он обнимал крестника. Куда делись эти минуты, что изменилось? В ладонях остался странный звон - сладкая кровь бродила и томилась в юном теле.

"Я слышу ее шум, чувствую запах. То он неловко прижимается ко мне, обдавая жаром, то вспыхивает и отшатывается. Он облизывает испачканные шоколадом пальцы на глазах у Рема, но тот, к чести его будет сказано, ничем себя не выдает, хотя до полнолуния осталось меньше недели. Мне следовало бы взять с Рема пример. Но разве это возможно, когда перед тобой такое чудо? Его так и хочется прижать к себе, крепко-крепко. Не отпускать. Отчаянная пронзительная нежность, от которой перехватывает дыхание. Гарри. Мальчик. Ребенок… мой".

Блэк поднес пальцы к губам, вызывая иллюзию вкуса. Пыль, молоко, карамель, чуть-чуть соли. Уже не дитя, еще не взрослый.

"Я совсем отвык от людей. Живу наощупь, как убийца в темном доме, боящийся, что самое незначительное движение отзовется звоном бьющейся посуды, грохотом падающих стульев. Привыкаю быть как все. Слишком медленно. Сколько усилий, чтобы получить то, что для других естественно, как воздух".

Блэк слабо усмехнулся, закусив губу. Усмешка получилась чуть презрительной.

"Вот еще одно, чему мне стоило бы поучиться у Рема. Притворству. Почему-то он не выглядит глупо даже когда моет посуду или вытирает пыль.

Наблюдать за ним - все равно что смотреть на пересыпающиеся в калейдоскопе цветные стеклышки. Это движение я узнаю, он так же брал и откладывал книги, когда мы были детьми, а этого - пальцы сплетаются на коленях - не было. Очарование мое, я помню, как ты прятал глаза и подставлял губы, когда мы остались одни в этом доме. Помнишь ли ты об этом сейчас, когда полнолуние все ближе? По вечерам твой взгляд следует за мной, не отрываясь. Наутро Гарри, прищурив глаза, спрашивает, где та моя рубашка, и я говорю, что у нее оторваны пуговицы, и я больше ее не надену...

Я знаю, это бесчестно, но соблазн слишком велик. Когда я смотрю, как умирает кровавой смертью очередной закат, когда Рем вталкивает меня в спальню и захлопывает дверь, населенная смутными силуэтами чернота вокруг меня проясняется, и мне кажется, я начинаю что-то понимать. Ногти оставляют узоры на коже, безымянные мертвецы в заросшем дворе перед домом растревоженно вздыхают, мне хочется то ли кричать, то ли петь, а потом мы лежим, вплавленные друг в друга, остывая, угасая, и он шепчет сквозь слезы: "Прости, прости, прости…"

Великий Мерлин, чем же я это заслужил?"

Блэк подтянул колено, удобнее устраиваясь на подоконнике, и вдруг замер. Что-то изменилось. Прибавился новый запах, возникло ощущение взгляда. Он повернул голову.

Посреди темной комнаты стоял Гарри. Неверный свет очерчивал нежную скулу и подбородок, зажигал блики в глазах.

- Не могу уснуть, - прошептал он.

Блэк поднялся с подоконника. Каблуки глухо переступили по полу, потом снова стало тихо, только за окном шелестели листья. В свете луны лицо мальчика казалось незнакомым и неживым, словно маска. Он скользнул ближе, качнулся с пятки на носок, чуть откидывая голову, опуская ресницы. Тень отмечала впадинку меж ключиц.