В этот раз все идет не так. Поттер упрямится, сопротивляется, его защита сильнее и одновременно слабее обычного, словно лист проржавевшего железа – где-то твердый, а где-то – сплошные дыры. Снейп изо всех сил пытается хоть как-нибудь достучаться, но Поттер несгибаем, все напрасно. Снейп уверен, что в этом есть доля вины и Блэка. С тех пор, как он вернулся на свое место у окна, все идет наперекосяк. Конечно, и раньше с Поттером не было сладу, но теперь он словно чувствует невидимую поддержку и снова превращается в непробиваемую стену. Снейп злится и нервничает, потому что ему кажется – времени остается все меньше, вот-вот что-то случится, тянуть дальше с Поттером нельзя. Но все его попытки бесполезны. А потом в кабинет врывается Драко, и у Снейпа от злости начинают дрожать руки. Он должен, он вынужден уйти, оставив Поттера с Блэком наедине. Случиться может что угодно, думает Снейп, бегом поднимаясь по лестнице, что угодно, думает он, спускаясь вместе с Монтегю в медицинское крыло, все, что угодно, уже паникует он, врываясь в свой кабиент. И конечно же, конечно. Поттер в его воспоминаниях по самые уши. Снейп уже забыл, когда последний раз был настолько зол, но, только выгнав Поттера, он понимает, что злится совсем не на него. А на Блэка, который мог, должен был остановить своего крестника, вытащить его, отвлечь, пусть даже под заклятьем, пусть даже сбросив его. Как угодно.

– Ты должен был сделать это, чего бы тебе это не стоило!

Он орет на Блэка, кровь стучится в висках, он ненавидит, ненавидит изо всех сил, и все те странные порывы забыты в этот момент. Он готов убить Блэка, он убьет его.

– Что я мог сделать, Снейп?

Снейп видит в серых глазах гордость, Блэк гордится Поттером, его бессовестным беспардонным любопытством.

– Ты мог сделать множество, сотни, тысячи вещей! – Он надвигается на Блэка, не обращая внимание на разницу в росте, на то, что Блэк сильнее и собраннее в этот момент. Ему все равно. – Ты мог отвлечь его, мог напугать, мог даже сказать ему что-нибудь! Но нет, зачем же! Зачем мешать Гарри, когда он шалит? Какая разница, если от его шалости пострадают другие люди? Ведь это же не первый раз они будут страдать, что же особенного в этом?

Снейп подходит вплотную, утыкаясь коленями в колени, прижимая Блэка к столу. Чистая ненависть моментально, в ту же секунду, превращается в желание, похоть, не менее чистую, бурлящую в крови. Снейп не понимает, как перемена могла произойти так быстро, так резко, но она происходит. И Блэк это чувствует, он хмурится и пытается отодвинуться, но отодвигаться, собственно, некуда, позади стол.

– Как я мог это сделать, ты же сам знаешь, Гарри не должен знать о том, что я тут. И отодвинься от меня, Снейп, еще дюйм и мне придется прикоснуться к тебе. Чтобы оттолкнуть, конечно.

Эта безумная, злая, знающая улыбка рвет Снейпа на части.

– А ты? Ты бы не меня хотел касаться сейчас, не так ли? Ты бы хотел, чтобы на моем месте был Поттер, верно, Блэк?
– Оставь Джеймса в покое!
– Я и не трогаю твоего Джеймса. Я говорю о Гарри, и ты это прекрасно понимаешь. Блэк, ну же, признайся. Я знаю, как ты на него смотришь. Печет, правда? Вот тут вот, – Снейп касается Блэка, кладет руку на сердце, потом плавно двигается к солнечному сплетению и спускается вниз, по животу и дальше, к напряженному члену. – Невозможно справиться с этим. Хочется подойти и прижать его, коснуться плеч, спины, чтобы он выдохнул изумленно. Сделать ему хорошо, да, Блэк? Так хорошо, как никто ему не сделает. Ведь он – самое дорогое, что у тебя осталось, и ничего другого тебе не нужно. Просто быть рядом с Гарри, с твоим Гарри.

Снейпа несет. Это исступленное отчаяние последних минут, он знает, что последних, и поэтому бьет посильнее, наотмашь, по больным местам. Чтобы Блэк запомнил, чтобы его хоть как-то зацепило. Он продолжает гладить член Блэка, не расстегивая джинсы, мягкими бережными движениями, которые так сильно отличаются от его резких острых слов. Блэк смотрит на него широко распахнутыми глазами. Он хочет спорить, но не может, и совсем даже не потому, что руки Снейпа делают все, как надо.

– И поэтому ты приходил сюда. Просто чтобы смотреть на него, чуть чаще, еще больше. Да?
– Да, – хрипит Блэк снейповским рукам.
– Твой мальчик, Блэк, он твой мальчик. Он – невинный ребенок, ты не прав был тогда, он невиннее всех нас, он ничего не понимает и никогда не поймет. И тебе остается только смотреть. И мечтать иногда, ночью, мечтать, как, – Снейпа прорывает, – как я мечтаю. Так же, как я, касаться себя тайком, незаметно, в полусне.

Снейп касается, гладит, трет ребром ладони, выдавливая из Блэка сжатые всхлипы.

– Представлять себе то, чего никогда не будет. Представлять себе его – представлять себе тебя, тут, представлять себе, что это ты. Ты касаешься меня, Блэк. Так, как хочешь касаться его – несильно, сильно, правильно.

Блэк уже явно не слышит, он запрокинул голову и смотрит в потолок, кадык дергается от судорожных сглатываний. Снейп наступает, нажимает, он сам на взводе, но не сейчас, потому что – вот оно, наконец-то. Хотя бы так, через обиду и злость, но получить свое, услышать, увидеть, почувствовать, как Блэк стискивается, сжимается, замирает – и опускается, выдыхает дрожащими губами.

В этот раз Снейп уходит сам, отворачиваясь почти мгновенно. Он не смотрит и знает, что Блэк не смотрит ему вслед. Просто выходит из кабинета и идет по коридору куда-то вперед, выше и выше по лестницам.
И после этого наступает пустота. Вокруг Снейпа нет никого, пусть даже он посреди наполненной учениками школы, читает уроки, принимает отработки. Ни Лорд, ни Дамблдор, никто, не могут заставить его почувствовать реальность снова. Он плывет над ними всеми, ожидая неминуемого завершения вот сейчас, прямо сейчас. Это не усталость от жизни, нет, просто нет больше четвергов, Поттер не приходит больше, и за ним больше не приходит Блэк. Он видит его, конечно же, на собраниях, на двух последних собраниях. Но это все равно, что знать о существовании солнца и быть слепым. Блэк откровенно игнорирует, старательно обходит Снейпа, так же старательно, как его крестник делает это в школе. Они оба рядом, стоит лишь протянуть руку. Но Снейп не протягивает руку, потому что он уже делал это, дважды. И оба раза это оказалось ошибкой. Поэтому он продолжает плыть, ожидая. Пустота неожиданно возвращает его самому себе, он снова обретает ясность ума, только Снейпу кажется, цена несколько великовата, и если бы у него был выбор... Но выбора нет, и Поттер опять ломает ему все, своими бестолковыми намеками в кабинете у Амбридж – в кабинете у Дамблдора - и Снейпу опять приходится импровизировать, уходя от греха подальше, чтобы только не идти за ними, не видеть, не смотреть снова...
О падении Блэка за Арку Снейпу рассказывает Дамблдор. Он говорит об этом вскользь, среди множества других – одержимый Гарри, Малфой, Долохов, раненные дети – слова «Блэк» и «смерть» проскальзывают почти незаметно, и Снейп не сразу объединяет их воедино, в одну короткую фразу. И даже тогда ему не сразу понятно – о чем, о ком речь. Он пытается понять, сосредоточиться, но директор говорит дальше, быстро и сухо. Снейпу не остается ничего другого, как воспринимать, кивать, отвечать на короткие вопросы, соглашаться с чем-то и обещать что-то. Он на самом деле отвлекается, потому что все слишком серьезно, чтобы думать сейчас о... О чем-то еще. Снейп закрывается сам от себя, собираясь весь снаружи, до вечера, до того момента, когда, войдя в кабинет, он утыкается взглядом в угол. И тогда Снейп понимает. Он понимает, что ему нужно сесть, куда-нибудь, и не куда-нибудь, а туда, где потертая кожа потеряла свой цвет, где поскрипывают ножки – сами по себе. Где... Он запинается о свои мысли, путается в своей мантии, падает на сиденье, ударяясь локтем о деревянный подлокотник. Пальцы опускаются по простым углам, находят медные кнопки, ногти цепляются за тоненькие желобки. Он бессмысленно поглаживает нагревающийся металл, повторяя круглую форму подушечкой пальца. Снейп чувствует только растерянность. И... Нет. Он чувствует злость, дикую, бешенную злость, заполняющую его до самых краев. Это так... Так по-блэковски, так просто, самый простой выход из тупика – наплевать на всех, сжимая челюсти, чтобы не выругаться, думает Снейп. Сделать так, как ему удобно, вот так – одним шагом, со смехом. Снейп знает, что Блэк смеялся, он смеялся часто, тоже назло Снейпу. Принять все, кроме самого главного, а это главное отбросить, легко, как ненужную вещь, как ерунду. Снейп уверен: Блэк решил уйти, потому что ему было слишком сложно признать, согласиться со всем этим, со Снейпом и с Поттером, наверное, с Поттером намного сложнее, и даже здесь Снейп опять оказывается неважным, той самой ерундой, досадной мелочью. Снейпа трясет, он пытается запахнуть мантию, но бесполезно, полы обернулись вокруг ножек стула, и он не может их распутать, потому что для этого ему придется оторвать пальцы от медных кнопок. Он думает о том, что тут всегда холодно, в этом углу кабинета, и Блэку наверняка было еще холоднее, чем Снейпу, а теперь ему будет совсем холодно, там, как будто там вечный сквозняк, как будто там есть ветер, как будто там вообще хоть что-нибудь есть, слабый неуверенный звук вздрагивает в комнате, и Снейп понимает, что это он всхлипнул, словно от холода, или может быть, от злости. Если люди могут всхлипывать от злости, и если бы он мог выбирать, то он бы не всхлипнул, а закричал Блэку в лицо, но он не может кричать, потому что для этого нужно встать, нужно отпустить ручки стула, нужно выйти из комнаты и увидеть Блэка.

fin