Автор: Rebecca
Бета: Маграт
Пэйринг: Гарри/Сириус

Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP

Предупреждение: в основу сюжета вновь легли кинки, а чьи - не скажу)) И Гарри 15,5 лет!
Дисклеймер: персонажи принадлежат Дж. К. Роулинг

От автора: спасибо kenga_80 за советы!))

* * *

- Расскажи мне о войне.

Сириус вздрагивает и морщится, давясь серым дымом. Его лающий кашель звучит в огромном каменном пространстве кухни, словно рокот грома. Гарри смотрит ему в лицо – напряжённо, почти испуганно – он уже сожалеет о так некстати вырвавшихся словах. Только что всё было так просто, они болтали о Рождестве, о Хогвартсе, об Уизли… без которых как-то спокойнее, право слово. Гарри любит и Рона, и его родителей, ему нравятся близнецы и Джинни, но иногда он устаёт от шума и хочет просто посидеть в тишине, рядом с крёстным, приткнувшись к теплому костлявому боку, вдыхая душноватый запах чёрных волос и горько-сладкий, острый аромат табака… Сегодняшний день, день именин тётушки Мюриэль, ненадолго подарил ему это долгожданное удовольствие – Рон с семьёй отправился в гости, а Гарри отвертелся: прикинулся больным. Молли поахала, слушая его притворный кашель, заставила выпить солидную порцию Перечного зелья и отбыла, наказав Гермионе следить, чтобы он не вставал с постели. Но подруга уже второй час сидит в библиотеке – не замечая ничего вокруг, самозабвенно роется в пыльных инкунабулах, а Гарри тихонько выскользнул из спальни и спустился на кухню… чтобы побыть с Сириусом.

Крёстный тушит окурок о край тяжёлой медной пепельницы и неловко треплет Гарри по голове.

- Напугал? Прости, не ожидал просто. Это было тяжёлое время, Гарри. Страшное. Тогда…

Его пальцы, словно позабытые в волосах Гарри, ерошат растрёпанные пряди, легко касаются кожи, и юноша вздрагивает – странная горячая щекотка вдруг прокатывается по всему телу, завершаясь упругим всплеском тепла где-то под тканью джинсов. Сириус озабоченно смотрит на крестника.

- Тебя знобит? Знаешь, пойдём-ка отсюда… подвал есть подвал. Давай в гостиную, там потеплее. Или, может, тебя уложить?

- Нет, - отвечает Гарри, - давай в гостиную.

…Блэк разжигает камин и трансфигурирует пыльную кружевную салфетку, лежащую в центре стола, в большое мягкое покрывало. Оно окутывает сидящего на диване Гарри, и тот сжимается в комочек, стремясь не упустить ни капельки тепла. Сириус присаживается рядом, мнёт в пальцах пушистую ткань.

- На пару часов его хватит, наверное. А потом тебе всё-таки придётся лечь, ладно? И зелье принять, а то куда это годится – заболеть в канун Рождества…

- Опять будет дым из ушей, - смеётся Гарри. Сириус улыбается.

- Я тоже терпеть не мог Перечное. И твой папа…

Гарри не слушает его. Он пристальным взглядом следит за рукой Сириуса – на запястье старый шрам, пальцы смуглые, ногти чуть светлее, выпуклые вены слабо голубеют под кожей, а вот кольца татуировок яркие почти до синевы…

- Покажи мне.

- Что показать?

- Это. - Гарри смело тянет к себе его кисть. – Вот, - проводя подушечкой пальца по самой широкой, – ты когда её сделал?

- В Азкабане, - отвечает Сириус после короткой паузы, - они все оттуда.

Гарри скользит пальцами по вычурным узорам, намертво въевшимся в кожу, внимательно рассматривает непонятные значки и крохотные буквы. Он вдруг чувствует слабое, остренькое покалывание в висках, ощущает, что ладони стали влажными и горячими. Непонятно откуда возникает мысль – он делает что-то не то… надо перестать, сейчас, вот прямо сию минуту. Но вместо этого юноша придвигается ближе, подносит руку Сириуса к лицу, близоруко щурится.

- Что тебя так заинтересовало? – неожиданно хрипло спрашивает Блэк.

Гарри не отвечает. Он не понимает сам себя – не понимает вообще ничего. Просто не может остановиться – внутри поселился кто-то незнакомый и жаркий, и этот кто-то настойчиво шепчет в уши странные слова, почти приказы – не отпускай, не отпускай… Гарри чувствует сладко-острый запах Сириуса и запах собственного пота. Снова эта странная щекотка по всему телу и будто копыто гиппогрифа ударившее в грудь безумное желание: лизнуть, попробовать на вкус… вот здесь, в том самом месте, где треугольная впадинка у основания большого пальца, и покрытая сеточкой морщинок нежная складка отливает бледной желтизной… Он нагибается так низко, что почти касается ладони Сириуса вмиг пересохшими губами. Рука Блэка напрягается. Гарри бьёт дрожь – он до ужаса боится, что крёстный сейчас всё поймёт, оттолкнёт, встанет с дивана, чтобы тяжело хлопнуть дверью и оставить его одного. Но Сириус молчит, только дыхание тяжелеет и почему-то острее становится аромат смуглой кожи. Решившись, Гарри набирает в грудь воздуха и поднимает голову. Несколько секунд они с Сириусом смотрят друг на друга – глаза в глаза, неотрывно, пристально, и юноша вздрагивает: он ловит в расширенных зрачках то, о чём, как ему кажется теперь, мечтал втайне от себя самого уже долгое время. Разрешение.

Можно, Гарри. Можно всё.

Мозг ещё не успел проанализировать, осознать, что не будет ни брезгливого взгляда, ни окрика «Прекрати», ни стука двери о косяк, а Гарри уже, шалея от собственной безрассудной храбрости, со всхлипом отбрасывает покрывало. Он всем телом наваливается на Сириуса, опрокидывая крёстного на диван. Дышать тяжело, голова гудит от прилившей крови, стремительно раздувшееся сердце стучит о рёбра. Нет ничего – только горячее жёсткое тело под ним и спутанная мягкость длинных волос, в которую погрузились пальцы. Сириус по-прежнему не отрывает от него серьёзного взгляда и не двигается. Будь Гарри поопытнее, он бы понял, что за этой неподвижностью кроется отчаянное желание – не спугнуть, не помешать, не остановить… Медленно, словно во сне, юноша ведёт ладонью вниз – от шеи к груди, задев твёрдую выпуклость маленького соска, от груди к впалому животу… И наконец, ощущая, что терять уже нечего, опускает руку между ног Сириуса – туда, где под сбившейся комком тканью мантии явственно выпирает член. Вставший член.

Блэк со свистом втягивает воздух и длинно выдыхает. А потом его колени разъезжаются в стороны.

Происходящее кажется нереальным, и Гарри спешит – скорей, скорей, пока это не кончилось. Не отнимая дрожащей руки от члена Сириуса, он тычется лицом в худую шею, в обнажившийся в расстёгнутом воротнике кусочек тёплой кожи, в колючую щёку, в губы… поцелуй неумел и робок, но рот крёстного покорно приоткрывается, впуская внутрь язык Гарри. Юноша не знает, что делать дальше, и просто лижет – влажную гладкость зубов, твёрдое горячее нёбо, упругие дёсны. Сириус осторожно обхватывает его губы своими, мягко посасывает – и Гарри старается повторить его движения, жадно смакуя чуть горьковатую от табака слюну. На макушку ложатся осторожные пальцы, нежно перебирают волосы, щекочут ямку у основания затылка. Крёстный не обнимает, не притягивает к себе, но его колени вдруг раздвигаются ещё шире, и инстинктом Гарри понимает – это уже абсолютное и бесповоротное можно.

Вновь всхлипнув, он обрывает поцелуй, отстраняется и садится между ног Блэка, обеими руками вцепляясь в его мантию. Сириус упирается пятками в диван, приподнимается – Гарри одним движением задирает мантию почти до груди крёстного и вздрагивает от неожиданности: под ней – только Сириус, никаких лишних тряпок. Перед глазами всё расплывается: смуглые колени, впадинка пупка, дорожка вьющихся чёрных волос, тёмно-розовый член – он кажется Гарри огромным… Не веря себе, юноша протягивает руку и осторожно сдвигает вниз натянувшуюся кожу крайней плоти, полностью раскрывая блестящую от влаги головку. Сириус глухо стонет, и этот стон взрывается где-то в затылке Гарри, стекая лавиной огня по позвоночнику в мошонку и выплёскиваясь наружу семенем.

Юноша ошеломлен и сгорает со стыда. Он почти с ужасом смотрит на пятно, расплывающееся по джинсам, и прячет в ладонях заалевшее лицо. На глаза наворачиваются слёзы. И вдруг Гарри чувствует, что к нему прикасаются тёплые пальцы, мягко тянут руки прочь, заставляют поднять голову. Сириус снизу вверх смотрит на Гарри и улыбается. Не насмешливо, нет – нежно.

- Это ничего. Всё в порядке. Гар-рри...

Низкое, раскатистое «р-рр» отдаётся вибрацией где-то под диафрагмой юноши. Сириус гладит его по груди, помогает стянуть футболку.

- Дай мне палочку, мой хороший.

Гарри, не отрывая глаз от возбуждённого лица крёстного, слепо шарит по дивану. Проклятая палка закатилась куда-то в щель между спинкой и сиденьем, он ищет и ищет, постанывая зло и безнадёжно. Когда пальцы нащупывают покрытую резьбой ручку, юноша готов зарыдать от облегчения. Сириус перехватывает палочку, машет ею в сторону двери. Запирающие и Заглушающие чары гулкой волной прокатываются по воздуху. Блэк кладёт палочку рядом собой, смотрит на Гарри. Его взгляд ползёт по телу крестника, словно ночной мотылёк, щекоча пушистыми крыльями плечи, соски и живот. И до Гарри доходит смысл этого немого призыва: он трясущимися руками срывает очки, швыряет их прямо на пол, стаскивает джинсы и заляпанные спермой трусы. Сириус вдруг садится, притягивает его к себе за бёдра и, склонившись, осторожно касается языком беловатого потёка на животе. Гарри изумлённо вскрикивает, обмякает в жестких руках. И всё время, пока горячий язык слизывает с его кожи липкую влагу, гладит длинные чёрные волосы – сначала робко, потом все смелее и смелее.

Блэк осторожно обхватывает твердеющий член крестника, двигает рукой вверх-вниз, почти завороженно глядя, как тот наливается кровью. Ноги Гарри дрожат, тусклые огоньки свечей расплываются перед глазами в блестящие золотые шары. А голова кружится… кружится... сердце бешено стучит, внутри кипит сумасшедший восторг – словно Гарри впервые поднялся в воздух на новеньком Нимбусе. Блэк сжимает пальцы плотнее, и юноша ахает.

- Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… - уже почти ничего не соображая, он толкается навстречу широкой горячей ладони. Сириус улыбается. Длинные пальцы стискивают член, движутся по гладкой коже, натягивая, обнажая лоснящуюся розовую головку. Блэк склоняется и облизывает её… колени Гарри окончательно слабеют, и он падает на Сириуса, вновь опрокидывая того на диван. Вот теперь юноша чувствует крёстного всей кожей – растворяется в его тепле, дышит его запахом. По наитию втискивает колено между ног Блэка, обмирает от жара охвативших сильных бёдер, трётся о покрытую мягкими волосками промежность. Сириус дышит быстро и глубоко, взгляд застилает дымчатая пелена. С пересохших губ срывается почти беззвучное:

- Подожди… подожди, Гарри.

Худая рука вновь сжимает палочку. Приподнявшийся на локтях Гарри широко раскрывает глаза: крёстный направляет её себе между ног и что-то шепчет. Короткая судорога, пронзившая тело Сириуса, отдаётся в животе юноши стыдно-сладкой, горячей волной. Блэк со вздохом отбрасывает палочку, закидывает руки за голову. И Гарри понимает, чего ждёт от него Сириус. А ещё он понимает, что дальше должен действовать сам.

Руки холодеют от страха. Как же… он ведь никогда… Гарри нерешительно медлит, и взгляд Сириуса становится осмысленным. Он мягко касается пылающей щеки крестника и говорит – негромко, ласково:

- Ты хочешь этого? Скажи мне. Ты не должен… если не хочешь.

У Гарри вновь перехватывает дыхание. Хочет ли он! Юноша решительно мотает головой.

- Я хочу! Хочу, понимаешь? Просто… я…

Сириус вновь гладит его по щеке.

- Не бойся. Всё будет хорошо.

…Это страшно – наверное, даже страшнее, чем боязнь отказа. И одновременно – до безумия желанно. Гарри плохо представляет секс между мужчинами, да и вообще какой бы то ни было секс. Все его познания – хвастливые мальчишеские разговоры в спальне и душевой, да еще как-то раз они с Роном нашли забытые Чарли журналы... Рон тогда возмущённо фыркнул, пихнул "эту фигню" под кровать и потащил друга на улицу. Гарри пошёл за ним, но поздним вечером, дождавшись, пока все в Норе заснут, вернулся в комнату старших под мантией-невидимкой. Он проторчал там целый час – час, наполненный шуршанием страниц, дрожью рук и возбужденными толчками пылающей крови в висках и напряжённом члене... Гарри знает, что Блэк применил к себе очищающее заклинание, и можно не бояться грязи… а ещё ему почему-то кажется, что Сириус в любом случае не был бы "грязным" – ведь это Сириус! Юноша смотрит в лицо крёстному, ловит ободряющий взгляд. И нежно скользит ладонью по смуглому животу.

Дрожащий палец осторожно проводит по узкой палевой морщинке в том месте, где худое бедро переходит в ягодицу, ползёт дальше, робко прикасается крошечному выпуклому кружку ануса. Почему-то наощупь он кажется липким и влажным. Гарри осторожно нажимает на него. Сириус закрывает глаза, сжимает челюсти так плотно, что скулы белеют. Он подаётся навстречу трясущейся руке, и кровь ударяет Гарри в лицо – умопомрачительно нежное тугое тепло, охватившее самый кончик пальца, одновременно и пугает и притягивает. Интуиция подсказывает: Сириус хочет, чтобы он проник глубже. Палец движется вперёд. Горячо. Тесно. Скользко. Крёстный снова глухо стонет, губы его искажаются в почти умоляющей гримасе. Видимо, не выдержав, он произносит:

- Давай же, хороший мой… понимаешь?

Гарри впадает в ступор. Что теперь? Неужели всё-таки… Глаза Сириуса распахиваются – расфокусированный взгляд плывёт по лицу юноши, расширенные зрачки отражают огоньки свечей.

- Не пальцем, Гарри.

- Что… - собственный голос кажется незнакомым, тонким, испуганным, - прямо… туда?

Короткий вымученный смешок.

- Да, маленький. Туда. Не бойся.

Весь дрожа, Гарри вытаскивает палец, покрытый какой-то густой прозрачной жидкостью. Наверное, это наколдованная смазка… он слышал, Шеймус говорил про такие заклинания… чтобы не было больно. Сириус вдруг прижимает колени к груди и просовывает сжатые кулаки себе под ягодицы, приподнимаясь навстречу ошеломлённому Гарри. Теперь юноша видит то место, к которому только что прикасался – маленькое, лишь чуть-чуть приоткрытое отверстие между смуглыми полушариями. Словно крошечный листок росянки – розовое углубление в венчике покрытых слизью волосков неудержимо манит Гарри к себе. Всхлипнув от безумного возбуждения, он падает на Сириуса, слепо тычется головкой члена в горячую ложбинку. Блэк вновь глухо смеётся.

- Не спеши… я никуда не денусь. Помоги себе рукой.

Гарри обхватывает подрагивающий член, упирается головкой в скользкий анус. В ушах звенит. Испуганная мысль – я сейчас снова кончу – бьётся в сознании, словно вырывающийся снитч. До боли сцепив зубы, он толкается вперёд и вскрикивает: член раздвигает тугие стенки и оказывается в плену тесного мокрого жара. Крёстный вторит Гарри коротким воплем, в котором смешиваются боль и восторг:

- А! А-аа… бл… чёрт...

Гарри дрожит крупной дрожью, почти не ощущая, как крёстный успокаивающе целует его в подбородок. Сириус обхватывает ногами поясницу юноши.

- Всё хорошо. Двигайся.
- Я… не могу… я сейчас…
- Задержи дыхание. Не бойся. Ничего не бойся, я с тобой. Я хочу этого.
- Тебе же…
- Нет. Нет. Давай, Гарри.

Юноша успевает сделать всего несколько толчков – неловких, дёрганых, мелких – и вновь кричит: выматывающая, почти невыносимо горячая гладкость, стиснувшая член, выжимает его досуха в оргазме, равного которому он ещё не переживал. Измученный, мокрый от пота, Гарри распластывается по телу Блэка, уже ничего не соображая. Немного придя в себя, с трудом поднимает голову и вздрагивает от стыда – ведь Сириус… он же не… Но крёстный вдруг поворачивается на бок, увлекая Гарри за собой, забрасывает ногу на его бедро и, опустив руку вниз, шепчет:

- Ничего, ничего, так бывает иногда… всё прекрасно, малыш… можешь мне помочь немного?

Гарри судорожно тычется лицом в его шею, покрывает её почти истерическими поцелуями:

- Что? Сириус, скажи, что надо сделать?

- Сунь в меня пальцы. Просто… погладь внутри.

Гарри снова нащупывает ложбинку между ягодиц, проталкивает палец в мокрое от собственной спермы, слегка растянувшееся отверстие. Сириус начинает резко двигать рукой – скосив глаза, юноша видит, что крёстный ласкает себя, - и умоляюще шепчет:

- Больше… больше, пожалуйста.

Чутьё подсказывает Гарри, что он имеет в виду – и мальчик добавляет второй палец, продвигая их глубже, нащупывая на шелковистой мягкой стенке какой-то округлый выступ. Нажимает на него и слышит громкий стон:

- Ещё! Ещё так…

Гарри массирует, гладит, надавливает… Сознание того, что это именно его прикосновения к непонятному местечку заставляют Сириуса так сладко, отчаянно-сладко стонать и самозабвенно насаживаться на пальцы, вызывает дикий восторг и новый горячий всплеск в паху. Не в силах отвести взгляда от неистово двигающейся руки Блэка, он трётся напрягшимся членом о потное бедро крёстного и через полминуты кончает снова – на это раз почти одновременно с Сириусом. Сперма растекается всюду – по пальцам, животам, несколько капель попадает даже на подбородок Гарри; он вздрагивает, морщится и обессилено улыбается, слыша хрипловатый блэковский смех. Юноша смотрит в худое лицо – любимое, единственное, самое лучшее лицо в мире – и, приподнявшись, тянется к губам Сириуса, завершая этот сумасшедший, нереальный день дрожащим, до боли нежным поцелуем.

* * *

…Гермиона, зевая, выходит из библиотеки и устало бредёт в спальню Гарри – она ужасно засиделась за книгами, кажется, даже опоздала с лекарством – надо поторопиться. Девушка прибавляет шагу, стараясь не прислушиваться к неприятным шорохам за плинтусами. Осторожно постучав в спальню мальчиков и не дождавшись ответа, Гермиона тихонько заглядывает внутрь и видит дремлющего в кровати друга. Его крёстный сидит в кресле рядом и держит Гарри за руку. Завидев девушку, он прижимает палец к губам. Гермиона улыбается Сириусу, неслышно отступает назад, прикрывая дверь.

И почему-то ей кажется, что сейчас Гарри чувствует себя намного лучше.

– конец –