Было уже совсем темно, только над входом в трактир и под навесом, где вздыхали лошади, слабо поблескивали масляные светильники. Гарри пересек двор, не соображая, куда идёт, и жадно хватая ртом прохладный воздух. Очнулся он только у края дороги. Над головой шумели сосны, где-то далеко слышался волчий вой. Гарри потёр горящее лицо. Безумие. Самое настоящее безумие, хуже не бывает... Он застонал — перед глазами вновь встали Канис и Шэдо, и голос Мэб спросил насмешливо и ровно: «Зачем тебе нужен лучший мой рыцарь?..»

— Гарри?

Гарри резко обернулся. Капитан стоял почти рядом, пристально и задумчиво глядя на него. В свете луны тускло блестело серебро налобного обруча, белела из-под второпях накинутого плаща рубашка. Гарри вдруг подумал, что Канис очень спешил, отправляясь за ним.

— Да, сир? — сказал он. И поразился, как странно прозвучал его голос — ядовито и вместе с тем беспомощно. Но Канис словно не заметил этого.

— Что ты тут делаешь, оруженосец? И почему ушел без моего дозволения?

— Я так понял, что вы превосходно справляетесь без меня, сир. — Гарри знал, что такая наглость непростительна в глазах капитана королевской гвардии, но не мог остановиться.

Канис прищурился.

— Твой язык вновь опережает разум. Я не отпускал тебя, — чуть усмехнувшись, сказал он. — Хотя... понимаю.

— Понимаете, сир?

— Разумеется. Ты испугался за меня. Но совершенно напрасно — Вульфар держит своих слуг в строгости. Эти создания никогда не берут больше, чем нужно для обоюдного удовольствия, поверь.

Обоюдное удовольствие, блин!.. Краска залила лицо Гарри — но не смущения, а бешенства. Он вдруг дёрнулся вперёд. В тот же миг капитан тоже шагнул к нему — теперь их разделяли всего несколько дюймов. Гарри застыл. Они стояли молча, глаза в глаза, напряжённые, как два изготовившихся к схватке зверя. Гарри не боялся драки, он боялся самого себя — и через несколько секунд медленно отступил. Капитан последовал за ним.

— Тебе не стоит беспокоиться, — сказал он спокойно.

— Я не обеспокоен, сир.

Шаг. Под ногами хрустели сухие ветки.

— Тебе не стоит беспокоиться, потому что ничего страшного в этом нет.

— Я уже понял, сир.

Шаг. Гарри почувствовал спиной шершавый древесный ствол. Дальше отступать было некуда.

— Хорошо, — сказал капитан. — Хорошо, что ты понял… Гарри.

На плечи легли тяжёлые ладони. Канис прижал Гарри к дереву, наклонился и поцеловал.

Голова опустела, стала лёгкой, почти прозрачной, и в груди тоже стало так легко, что Гарри изумлённо застонал. Его щеки горели, затылок тёрся о бугристую кору, подошвы сапог скользили по опавшим иглам, но не чувствовал этого. Ничего не было, только сухие тёплые губы и сильные, но осторожные руки, сомкнувшие объятия. Тело, освободившись наконец от контроля, словно бы само собой знало, что делать — Гарри прильнул к Канису, обхватил его за плечи. Поцелуй стал глубже, жёстче, сильней… Чёрт… Невероятно… Никогда прежде он не ощущал подобного, никогда не было такого желания забрать всё, что будет ему дано, и отдать взамен себя без остатка.

Капитан прижал его плотнее, застонал, почти зарычал — и от этого звука Гарри словно очнулся. Он вздрогнул. Железная хватка тотчас ослабла, Канис чуть отстранился, не выпуская его из объятий. Затуманенный взгляд серых глаз был нежным, улыбка — неожиданно растерянной, и это смотрелось почти дико, но фантастически здорово. Будто то, что происходило сейчас, было для капитана так же необычно, странно и… важно, как для самого Гарри.

— Что ты, — хрипло шепнул Канис, касаясь губами его лба и щеки, — Гарри… Что ты. Не бойся. Хотеть должны оба.

От этого голоса, взгляда и невыносимой улыбки не было спасения, но Гарри это было и не нужно. Он подался вперёд. Когда-то давно, в прежней жизни, он задыхался, целуясь — сейчас только дышал всё глубже и чаще, словно Канис был его воздухом. Далеко не сразу он услышал где-то вдали смутные, раздражающие, ненужные звуки, а потом понял, что это голос Атти. В тот же момент капитан разжал руки и отступил.

— Ах, провались вы там… — выдохнул он.

Гарри протестующее застонал, потянулся к нему, и Канис, глухо рыкнув, порывисто прижал его к себе. Атти всё орал во дворе. Капитан выругался вполголоса, Гарри прыснул и, не желая отпускать его, потёрся о жёсткое бедро. Канис напрягся, но тут же решительно помотал головой — к зову Атти присоединился голос Мерлина.

 — Погоди. Нужно… что ж они там надрываются, а? Да так не ко времени!

— Не то слово, как не ко времени… сир, — Гарри был с ним полностью согласен.

Они через силу отстранились друг от друга и одновременно пригладили растрепавшиеся волосы. Гарри наконец-то почувствовал, как горит лицо, робко улыбнулся припухшими губами — и капитан улыбнулся ему в ответ. Эта улыбка уже не казалась растерянной, она была открытой, жаркой и словно говорила: потерпи, просто потерпи немного, всё будет, всё впереди, всё только начинается, уж теперь-то — точно… и ещё кучу того, что пока невозможно было произнести вслух. Если бы Гарри мог покраснеть еще больше, то покраснел бы. А если бы мог летать — взлетел.

— Пойдемте, сир, — сказал он.

Канис сгрёб его и поцеловал ещё раз — жёстким, коротким поцелуем.

Отряд уже собрался во дворе: рыцари седлали коней, маги под предводительством Мерлина собрались у изгороди и бормотали заклинания, а перед ними медленно разгоралось в воздухе огненное кольцо портала. Атти сунул Гарри его плащ.

— Вот охота бегать неизвестно где, — буркнул он. — Я уж искать собрался… Королева-то господину Мерлину весть прислала — хочет без промедления услышать, как всё прошло, и собственными глазами увидеть эту тварь. Так что со своей стороны портал открыла — наши его поддержат. Жалко. Я думал тут с одной из вульфаровских красоток… ну, видать, не судьба.

— Успеешь ещё, — усмехнулся Канис. — Я сейчас.

Он взбежал на крыльцо, где стоял, провожая гостей, зубастый псоглавец. Гарри пошёл к коновязи за Бетси и капитановым жеребцом и услышал удивлённый голос Вульфара:

— О-о-о… вы, сир, нынче слишком щедры. За что это столько?

— Будем считать, что твое пиво излечило меня от куриной слепоты, — ответил капитан.

— А благородный сир был терзаем столь страшным недугом?

— Чем только не был терзаем благородный сир! — Канис усмехнулся. Гарри прикусил губу, чтобы тоже не засмеяться. Маги у изгороди что-то выкрикнули хором, и на дворе стало светло как днём: портал засиял ровным синим пламенем.

— Поспешите, дети мои! — позвал Мерлин.

Несколько минут спустя Гарри уже стоял в шумной толпе под знакомыми серебристыми фонарями.

Королева встретила отряд довольной улыбкой. Маги и рыцари преклонили колена, Мэб поблагодарила всех, а потом велела капитану, сенешалю и Мерлину идти за ней в замок. Когда они скрылись в дверях, началась суматоха — набежавшие брауни выпрягали лошадей и увозили фургоны на задний двор, мальчишки конюшие принимали у рыцарей поводья, несколько сонных придворных расспрашивали об успехе рейда. Бор радостно хлопал по плечам Атти и Лирена. Гарри ответил на приветствия и повёл лошадей в конюшню. На полдороге он увидел бегущего со всех ног оруженосца Атти. Вид у мальчишки был счастливый — его кумир вернулся живым.

Старый Вир потребовал немедленно поведать ему, «как вы там повоевали», уселся на перевёрнутый бочонок и запыхтел трубкой. За время рассказа Гарри успел расседлать и вычистить коней. Потом он выпил принесённого гномом яблочного сидра, подхватил седельные сумки и пошёл в покои капитана. Каниса ещё не было. Улыбаясь сам не зная, чему, Гарри разобрал вещи, благодарно погладил браунинг, спрятал его в свой кошель и огляделся. Вид неразобранной постели внезапно поверг его в дрожь. Перед глазами мелькнуло обнажённое тело Каниса в ванне — сердце заколотилось, лицо побагровело, а шея взмокла, как на солнцепёке. Гарри выругал себя последними словами и побежал на кухню за жаровней. Согрев постель, он направился в мыльню. Заспанный водяной дух наполнил для него бадью. Гарри торопливо вымылся — от горячей воды и скользких прикосновений намыленных рук возбуждение вернулось снова и стало почти невыносимым. Он вылез из бадьи, с головой окунулся в холодный бассейн, и сознание стало ясным, но почему-то сразу же навалилась жуткая усталость. Гарри поблагодарил духа и поплёлся из мыльни. Хотелось мешком свалиться на тюфяк и уснуть. Он брёл по саду, вдыхая запах яблонь и тонкий, еле уловимый аромат роз, сонно поглядывал на луну в бархатно-чёрном небе и слушал ставшие такими привычными и родными ночные звуки Авалона. Ему было хорошо. Усталость давила на плечи, но в голове была та же прозрачная лёгкость, что накрыла Гарри, когда его поцеловал Сириус… или Канис? Да всё равно. Сейчас это казалось таким неважным. Совершенно неважным. Гарри думал, вернулся ли уже капитан, его снова бросало в жар, и было почему-то страшно идти в к тому месту, которое он вдруг осознал как собственный дом.

Канис стоял у кровати и стаскивал доспех — судя по осунувшемуся лицу, он тоже на ходу засыпал. Гарри подошёл, привычно потянулся к завязкам — Канис перехватил его руки и улыбнулся.

— Не нужно. Этого я сейчас не выдержу, — сказал он просто. — А нам с тобой нужен сон. Но позже…

Он коснулся губами лба Гарри.

— Ляжешь со мной сегодня?

В этих словах было столько нежности, что у Гарри на миг перехватило дыхание. Он кивнул, без всякого смущения и робости стащил с себя одежду и нырнул под одеяло. Через несколько секунд Канис оказался рядом — его руки мягко привлекли Гарри к себе, волосы защекотали голое плечо. Жар сильного тела убаюкивал, ласкал, согревал, и Гарри чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. Он погрузился в сон, будто в прозрачное море, поплыл, уверенно и спокойно рассекая волны, раскинул руки, наслаждаясь светом и теплом. Усталости больше не было, лишь умиротворение, уверенность в себе, счастье…

— Джеймс!

Сверху обрушилась тьма, и море схлынуло, оставив Гарри в холодной пустоте. Он застыл как громом поражённый, моргнул, испуганно вскинулся. В спальне было тихо, потом что-то скрипнуло и вновь послышалось хриплое и умоляющее:

 — Джей… Пожалуйста, только не это… Нет!!!

Гарри рывком сел. Огляделся. Одеяло сползло вниз, и синеватый мертвенный свет луны озарял корчившееся, как от боли, тело на кровати.

— Лили... О Мерлин, не может быть… Почему? Почему? Почему?!!

Голос рвался от рыданий. Гарри вцепился в плечи бьющегося человека, встряхнул его и отчаянно закричал:

— Сир!.. Сириус!!! Сириус, проснись!

Никакого ответа. Сириус, не открывая глаз, метался на кровати и скрипел зубами. Гарри спрыгнул на пол, схватил с подоконника кувшин с водой, выплеснул ему в лицо. Раздался короткий вопль. Сириус распахнул глаза — мутные, словно затянутые бельмами. Он ошалело смотрел в пустоту, явно не понимая, где находится. Потом помотал головой.

— Гарри?..

Голос был тусклым, пустым. Гарри содрогнулся, услышав его — это не был голос сира Каниса, это даже не был голос того Сириуса, которого он знал раньше. Его охватил ужас.

— Я здесь, — сказал Гарри с трудом. — Тебе приснился кошмар.

Он снова тряхнул Сириуса за плечи — сильно, как только мог, словно надеясь вытрясти из его глаз эту ужасную муть. Сириус медленно сел и потёр лицо ладонями.

— Великие Холмы... — прохрипел он.

— Что это был за сон? — Гарри колотила дрожь, его руки свело судорогой. — Сир? Что вы видели?

— Не помню. Что-то очень дурное. Не помню...

Гарри наконец удалось разжать пальцы. Сириус постепенно приходил в себя — он снова потёр лицо, посмотрел на Гарри внимательно, погладил его по щеке. И улыбнулся слабой ободряющей улыбкой.

— Испугался, оруженосец? Прости. Обычно я сплю без снов, а кошмаров у себя и не припомню. Просто не повезло. Возможно, госпожа Пег подшутила — она иногда наводит такие штуки на кого попало, старая карга. Или это случилось из-за той твари в бору. Нам ведь пришлось несладко. Давай-ка спать. Я слишком устал, и ты тоже.

Гарри помолчал. Потом выдавил через силу:

— Как скажете, сир. Конечно, нам надо отдохнуть.

Сириус притянул его к себе и поцеловал — без страсти, просто ласково.

— Вот и славно. Ложись.

Гарри улёгся с ним рядом. Сириус уснул мгновенно, едва его щека коснулась подушки. Гарри прижался к горячему телу, слушая ровное дыхание, коснулся губами плеча, закрыл глаза.

…Зачем тебе нужен лучший мой рыцарь?..

…Если я проткну тебя кинжалом в десяти местах — сколько ты проживешь?..

…Совсем недавно этих созданий не было, а теперь они явились, сразу и много…

Сириус дышал медленно и глубоко. Гарри чувствовал лунный свет на своём лице, чувствовал, как постепенно он тускнеет, сменяясь сумерками наступающего рассвета. Когда в комнату проник розоватый отблеск зари, он встал и оделся. Опоясался мечом, сунул в кобуру браунинг, вытащил из ларя стопку своей старой одежды и небрежно затолкал в кошель — эти вещи стали чужими, словно не принадлежали ему больше. Потом остановился у кровати, глядя на спокойное лицо Сириуса, снял с шеи гематитовый медальон и положил на подушку. Отчаянно хотелось ещё хотя бы раз коснуться — чего угодно, пусть бледного лба, пусть блестящих чёрных волос, пусть тёплой руки — но Гарри слишком хорошо знал, что если Сириус проснётся, всё рухнет в один миг. И он просто стоял и смотрел — долго, очень долго, пока мог, пока не заслезились глаза, пока не перехватило дыхание…

А потом вышел за дверь.

Стражник посмотрел на Гарри с удивлением, но промолчал. Было зябко и сыро, вдали за деревьями помаргивали серебристые огоньки фонарей. Гарри почти равнодушно подумал, что в такой ранний час королева ещё наверняка спит, но не остановился — ноги сами несли его в глубину яблоневого сада. Сердце стучало так громко, что казалось, может перебудить весь замок. Усеянные спелыми плодами деревья медленно расступились, пропуская Гарри к стеклянному шатру оранжереи, и он даже не удивился, заметив перед ним знакомую фигуру в белом плаще.

— Ваше величество.

Мэб не обернулась. Она стояла, рассеянно водя пальцами по стеклу, за которым бушевала яркая зелень. Подойдя ближе, Гарри увидел в струящихся чёрных волосах королевы проблески серебра и услышал тихий вздох.

— Я уже надеялась, что ты не придешь, — сказала Мэб с непонятной горечью.

— Я готов ответить на ваш вопрос. Я…

— Не нужно. Главное, что ты ответил себе самому… Но ведь пришёл ты не за этим, верно? — Королева всё не оборачивалась. — Говори.

— Он… он увидел сон. О том, что произошло с ним в нашем мире.

Мэб склонила голову.

— Это было неизбежно, — проговорила она. — Стоило мне увидеть вас рядом, я поняла, что это случится. Знаешь ли ты, что стал последним, кого он забыл? Лишь когда из его памяти стёрлось твоё лицо, он перестал рваться назад.

— Он хотел вернуться?

— Конечно. Только я не отпустила. Возможно, это покажется тебе странным, но даже мне не под силу управлять временем между мирами. Когда мы пришли на Авалон, многие начали тосковать по оставшимся на той стороне близким. Они просились назад. — Голос королевы дрогнул. — И я позволяла.

Гарри молчал. Его сердце колотилось всё сильнее — до боли в груди. Мэб медленно повернулась. Тонкое лицо королевы было покрыто морщинами, словно времени удалось наконец поймать в сеть её красоту, а бледные губы дрожали.

— Они уходили… — шепнула Мэб тоскливо, — уходили — и рассыпались прахом на пороге домов, в которых уже лет двести как умерли все, кого они знали. Больше я не повторяю этих ошибок.

— Со мной будет так же? — спросил Гарри, почти не боясь ответа.

Королева пожала плечами.

— Может, да. Может, нет. Скорее нет, Гарри. Таких, как ты, судьба любит — она несёт их стремительно, как хороший конь по ровной дороге. Смерть не угонится за тобой.

— А если бы я… если бы я захотел остаться?

Мэб снова вздохнула и откинула со лба серебристо-чёрную прядь.

— Ты не можешь остаться, Гарри. Как думаешь, отчего Зеркальное море породило дементоров именно сейчас? Попробуй вспомнить моих паромщиц.

Перед глазами Гарри появилось гневное лицо рыжего боггарта — боггарта, которого он заставил обратиться в дементора силой своего представления о вещах… Боль в груди стала острой, колющей, словно в сердце воткнулась игла.

— Это был я, да? — спросил он тихо. — Зеркальное море поймало мой страх и смешало со страхом Сириуса? Так было?

Мэб кивнула.

— Верно. И общий ваш страх стал явью настолько сильной, что смог воплотиться и преодолеть границу. А после зажил своей жизнью, и постепенно стал тем, что привез мне вчера Мерлин. Я узнала это существо. Когда-то ваши маги создали их, чтобы они пожирали души, здесь же пищей им послужил сначала разум, а потом тело. Чем дольше ты останешься здесь — тем больше Сириус Блэк будет вспоминать и видеть сны. Страх и боль его будут расти, и твои тоже, и тогда…

— Хватит, — сказал Гарри резко. — Не продолжайте. Я понял. Могу я попросить?

— Проси.

— Сделайте так… Сделайте так, чтобы он забыл меня. Прошу вас.

Мэб покачала головой.

— Он встретился с тобой здесь — стереть его воспоминания о проведённом с тобой времени — значит ему повредить, — ответила она. — Но он перестанет видеть сны.

— Пусть хотя бы так. — Гарри прикусил губу, прижал ладонь к груди — его сердце разрывалось на части. — И он не должен узнать, откуда взялись дементоры. Те рыцари... он не должен...

Его голос прервался. Мэб снова кивнула, взяла Гарри за руку — её ладонь была теплой, а пальцы сухими и морщинистыми.

— Ты сделал правильный выбор, — сказала она мягко. — Пойдем.

Яблоневый сад остался позади, показалась дубовая аллея, затянутая белым туманом. Гарри видел лишь смутные очертания огромных деревьев и силуэт Мэб. Они подошли к воротам. Королева взмахнула рукой, и молчаливые, будто спящие на ходу, стражники распахнули ажурные створки. Медленно расступилось кольцо розовых кустов. Гарри вдохнул их аромат — на душе стало легче, спокойнее, боль в груди унялась, горе словно отступило, но стало так пусто, что захотелось плакать.

— Когда-то я проводила здесь целые дни, — тихо сказала Мэб, срывая с куста крупный белый бутон. — Порой мне кажется, что в этих розах так и осталось всё, что я пыталась найти… Возьми цветок, Гарри. Я не лучший даритель, чем Смерть, но мне больше нечего тебе дать. Теперь ступай — дальше я с тобой не пойду. И да хранит тебя Холм, мальчик.

Гарри стиснул в кулаке влажный цветок.

— И вас, — сказал он. — Да хранит вас Холм, королева Мэб.

Он склонился, поцеловал тёплую морщинистую руку, а когда вновь поднял голову, увидел перед собой воронку портала. Голубая пустота втянула его в себя, овеяла лицо ветром, взъерошила волосы — и вытолкнула прямо к знакомой громаде медных ворот.

Гарри не знал, сколько простоял перед ними. За спиной шумел лес, с луга слышались робкие птичьи голоса. Потом раздался громкий скрип, и ворота разъехались в стороны.

— Ишь ты, — сказал Бреген и вытаращился на бутон в руке Гарри. — Я уж думал, что тебя тролль сожрал. А ты вон какой сделался… да ещё и у её величества в милости. Везуч ты, лохматый! Нашёл своего беглеца-то, или как?

— Это точно, — подтвердил Гарри, глядя в темноту над головой привратника. Назад он оглядываться не хотел. — Везуч. Вы не проведёте меня обратно, сэр?

 — Хм… Отчего ж не провести? Раз государыня тебя сюда направить изволила. Иди за мной… да зверушек опять не напугай, слышишь?

Ход показался Гарри ещё более узким, чем в первый раз, и он равнодушно подумал, что ежедневные упражнения на мечах не прошли для него даром. Фонарь не понадобился — после короткого щелчка пальцами над ладонью повис голубоватый огонёк, осветивший каменные стены. Мокрицы смирно сидели на них, шевеля многочисленными лапками. Бреген время от времени оборачивался и трепал себя за бороду. Прошли розовую пещеру, углубились во второй коридор. Неожиданно привратник встал на месте, сдёрнул свою коричневую шляпу и заглянул Гарри в глаза.

— Хочешь, вернёмся на минуточку? — спросил он почти ласково. — Водицы дам. Выпьешь — и как новенький. А потом и домой. Так тебе проще будет, парень, помяни моё слово. Ну что, вернёшься?

Гарри вспомнил антрацитовую жидкость в древней чаше и усмехнулся.

— Нет, — ответил он спокойно. — Мне не нужно ничего забывать. Но спасибо, мистер Бреген. Куда теперь?

Привратник вздохнул и вновь надвинул шляпу на лоб.

— Как знаешь. А куда… да прямо иди, — он ткнул пальцем в темноту. — Как вошёл, так и выйдешь. И не лазай больше, куда не след.

— Постараюсь, — ровно ответил Гарри. — Ещё раз благодарю вас, сэр. Прощайте.

Бреген что-то пробормотал и растаял в воздухе. Гарри пошёл вперёд. По лицу скользнуло что-то, похожее на нити паутины, он взмахнул рукой, отводя их, и тут же увидел впереди яркий свет. Глазам стало неприятно. Гарри погасил волшебный огонёк, прищурился, сделал ещё шаг — и оказался на знакомом каменном пьедестале. Позади послышался шорох — он оглянулся и увидел, как медленно смыкаются ветхие складки Вуали.

 Часть 2, глава 4.3