Сириуса
мучили кошмары. Каждую чертову ночь, если виски заканчивался раньше, чем он
успевал нажраться, он видел полуразрушенную гостиную. Через распахнутую дверь
он мог видеть Лили, судорожно прижимающую к себе малыша Гарри, мог, но не
смотрел на них. Он любил их, они были ему дороги, но ночь за ночью он не мог
отвести взгляда от Джима, который был так похож на маленького, взъерошенного
воробья, защищающего свое гнездо. Он смотрел на его сжатые до желваков челюсти,
сведенные брови, искривленные ненавистью и злостью губы.
– Неужели
ты не боишься, Поттер? – шипел Волдеморт. Джим не отвечал, а Сириусу ответ был
не нужен. Он смотрел в его карие – почти черные – глаза и не видел в них тени
страха.
Но каждый
раз умирал сам, видя в этих глазах отблеск зеленой вспышки Авады.