***
Снейп исчез где-то посередине сна,
словно и сам был сном; не осталось ничего, даже запаха. Жемчужный свет
пробивался из-под опущенной шторы. Ремус поднял её, вспомнил о любопытной
соседке и надел халат. В окне напротив никого не было; должно быть, соседи
давно разошлись по своим делам: взглянув на часы, Ремус обнаружил, что уже
половина пятого. Ничего себе поспал.
— Северус, ты дома?
Видимо, нет. Вот и хорошо.
Ремус не торопясь попил чаю, зашёл
в комнату Снейпа и оставил одолженную газету. Посмотрел книги на ближайшей
полке, вынул одну, раскрыл.
— И здесь эта книга!
Убирая кабинет Грошека, Ремус
заглянул в книгу, лежащую на пюпитре. Ритуал, описываемый в ней, поразительно
напоминал схему, по которой совершались убийства девушек. Можно было не
сомневаться, что в библиотеке Снейпа найдутся точно такие же «Врата Посвящения
в Таинство Подлинного Искусства». Некоторое время Ремус читал, машинально делая
пометки карандашом. Внизу хлопнула дверь. Спохватившись, он поставил книгу на
место.
На лестнице он столкнулся со
Снейпом.
— Привет, Северус. Я тебе не
нужен?
— За каким, интересно, дьяволом?
Ремус пожал плечами и не стал углубляться
в тему.
Он растопил камин: с наступлением
сумерек в доме стало холодно. У дверей чёрного хода оставили вечернюю газету;
молоко стояло ещё с утра, Ремус забыл его забрать. Ну и ладно, ничего ему не
сделается, в зачарованной-то бутылке.
Ещё не стемнело, но читать без
свечей уже было нельзя. Ремус придвинул канделябр поближе и устроился в кресле.
— Люпин, где ты? Иди сюда живо!
— Уже лечу. — Ремус вытянул ноги к
огню и развернул газету. — Ты же знаешь, я готов на всё, лишь бы тебе угодить.
Снейп сбежал по лестнице. Ремус
улыбнулся с тихим удовлетворением, взглянул в окно.
С юго-запада наползала туча,
расплываясь по небу, словно кто-то капнул чернилами на пергамент. Порыв ветра
гнал по мостовой мелкий сор, брошенная газета взлетела и ударилась в стекло,
словно чайка.
— Этот ты написал какую-то чушь на
полях моей книги?
Ремус решил, что усердствовать с
извинениями не стоит: Снейп был в сносном настроении, даже слюной не брызгал.
— Не понимаю, из-за чего ты
переживаешь, поля и так все исписаны. Лучше присмотрись к содержанию.
— Это моя книга, Люпин. Только я
имею право пачкать её страницы. — Снейп прищурился, пытаясь прочесть
написанное. — Погоди-ка… Очень похоже на наш ритуальный круг, а это…
— Знак трансценденции. Ритуал
помогает выбраться из мест, откуда нельзя аппарировать. Тут написано, что он
очень старый, и я никогда не слышал, чтобы его использовали. Вряд ли он
действует, ведь тогда в Азкабане никто бы надолго не засиживался.
— Люпин, — спросил Снейп сквозь
зубы, — как ты думаешь, почему в Азкабане магов, сидящих в одной камере,
разделяют магическим барьером? Тот же Макнейр без колебаний принёс бы меня в
жертву, чтобы рвануть на волю. Ритуал рабочий, но бессмысленный.
— В самом деле. Зачем приносить
жертву, чтобы убраться из дома, когда можно аппарировать и так?
— Зачем приносить жертву, чтобы
убраться из дома, куда ты зашёл, чтобы принести жертву? — поправил Снейп.
В окно ударили первые капли дождя.
Туча заняла весь небосклон; её жирное чёрное тело пронизала ветвистая полоска
молнии.
— Что там такое? — Снейп поднял
глаза от страницы.
— Гроза.
— Рано в этом году. М-да, ритуал
очень похож, но вряд ли наш убийца исполняет именно его. Ну и дело, голову
сломаешь. Самое мучительное ощущение — когда ты совсем рядом с разгадкой, но
никак не можешь её ухватить. У нас целая пропасть улик, и все бесполезные.
Удалось что-нибудь узнать про пуговицу?
— Марта говорит, никогда таких не
видела, и её знакомые тоже, но пуговицу могли сделать в домашних условиях.
Некоторые любят сами изготавливать такие мелочи.
— Опять тупик. — Снейп нетерпеливо
вздохнул.
— Я расскажу о ритуале Сириусу и
Джеймсу?
Снейп нахмурился.
— Пусть сами пошарят в библиотеке.
Может, хоть азбуку вспомнят.
— Ты же не пошарил. Книгу нашёл я,
— Ремус взглянул на Снейпа невинными глазами.
Тот вскинул голову, готовый выдать
уничижительную реплику, но в этот момент на дом обрушился удар — точно великан,
огромный, как гора, схватил его за крышу и встряхнул, зажав в кулаке.
Пронизывающий свет полыхнул со всех сторон. Ремус и Северус посмотрели друг на
друга, слишком ошеломлённые, чтобы что-нибудь сказать.
— В дом ударила молния, — сказал
Снейп, когда отзвуки грома затихли и перестало звенеть в ушах. — Посмотрю,
вдруг чердак загорелся.
— Вряд ли, — сказал Ремус, едва
поспевая за ним.
— Пожар — штука неприятная.
Позавчера побывал на Спиннерс-энд. Думал, хоть что-то уцелело, но, конечно, всё
сгорело к чертям.
— Так вот где ты был в ту ночь! —
догадался Ремус. — А я никак не мог сообразить, почему у тебя руки как у
садового гнома. Мне очень жаль, правда. Тяжело лишиться дома, в котором вырос.
Снейп взобрался по приставной
лесенке и некоторое время бродил по чердаку.
— Вроде всё в порядке. — Он
спустился, стряхнул приставшую к рукаву паутину. — А насчёт дома — ерунда.
Самое ценное я вынести успел. Плохо только, что теперь приходится тратиться на
квартиру, видно, не быть мне богатым. А так… дом — это всего лишь стены.
— Да, стены. За ними холод и мрак,
а внутри — свет и тепло.
Брови Северуса недоумённо
приподнялись, словно ему никогда не приходило в голову думать о доме таким
образом.
— Да брось, Люпин. — Он
остановился у дверей своей комнаты. — Весь этот вздор — милый старый дом, милая
старая Англия, милое старое дерьмо — вдалбливают людям лишь для того, чтобы они
были паиньками и не пытались отобрать кусок пирога у тех, кому довелось
родиться на шёлковых простынях. Если все захотят быть знатными и богатыми, что
будут делать знатные и богатые? Но они в безопасности, пока ты сидишь в своей
конуре и радуешься, что в ней хотя бы тепло.
— Похоже, мысль о том, что всё в
мире неправильно, доставляет тебе радость.
— А разве это не так? Люпин, в
полнолуние ты превращаешься в чудовище. Ты можешь сожрать меня, Поттера, своего
сына, если он когда-нибудь у тебя появится, — и ты себя не контролируешь. Это
что, справедливо? Ты убираешь ошмётки трупов, смываешь кровь людей, умерших в
муках, без всякой вины. Так что, мир прекрасен?
— У меня есть дом и друзья, —
сказал Ремус. — Я ещё жив. Я ещё никого не убил. Я живу здесь и сейчас,
Северус. Здесь и сейчас мне хорошо. Хочешь быть счастливым, научись не
заглядывать в будущее.
— Я никогда этому не научусь. И я
не хочу быть счастливым. Я этого не заслужил.
— Почему ты так к себе
безжалостен?
— Лили погибла из-за меня. — Снейп
ссутулился, потом резко выпрямил спину, ожесточённо вздёрнул подбородок. —
Никто не знает, кроме Дамблдора. Теперь ещё ты. Однажды я случайно подслушал
пророчество в «Трёх мётлах» — о мальчике, который должен погубить Волдеморта.
Сибилла Трелони впала в транс, не знаю, произошло это случайно или Дамблдор её
спровоцировал. Этот мальчик — сын Поттера и Лили, Ремус. Я передал пророчество
Волдеморту.
— Мерлин мой, Северус, зачем? —
Ремус почувствовал, как что-то сжалось в груди.
— Ради шутки. — Снейп зажмурился.
— Он тогда вызвал меня к себе, расспрашивал о всяком. Ходят слухи, будто он
пытал нас… то есть, Упивающихся, для развлечения, но это не так. В этом не было
нужды. Каждая встреча с ним выворачивала тебя наизнанку. Он был как василиск.
Мне он до сих пор снится. Я до сих пор его боюсь, Люпин. Я рассказал ему о
пророчестве, чтобы разрядить обстановку. Речь зашла о предсказаниях. Я
вспомнил, как ходил к Кассандре Трелони — просадил все деньги и получил за это
полное ведро чуши, а потом… про Сибиллу как-то само сорвалось с языка. На встречах
с ним нужно было тщательно отмерять свой страх: выкажешь меньше, чем нужно, он
накажет тебя за непочтительность, больше — решит, будто ты в чём-то виноват. А
я был виноват. Иногда он вперится в тебя, смотрит, молчит, а ты думаешь:
я седею прямо у него на глазах. — Снейп улыбнулся быстрой, нервной улыбкой. — Я
хотел, чтобы Лорд рассмеялся. Я не думал, что он мне поверит. Какой я дурак,
Люпин! Я такой дурак! Лили погибла из-за моей глупости. Иногда я думаю — лучше
намеренное предательство. А ещё лучше — чтобы ты убил меня тогда, в школе.
— Ты действительно дурак, — сказал
Ремус сквозь зубы.
— Для меня это вправду было бы
лучше.
— А для меня? Главная твоя
проблема, Снейп, не в том, что ты предатель, или дурак, или что-нибудь ещё, а в
том, что ты не способен ни на секунду отвлечься от себя любимого и подумать о
ком-нибудь другом. Есть люди, упивающиеся смертью, есть — упивающиеся жизнью, а
ты упиваешься собой!
Ремус был так зол, что опомнился
только к ночи и только тогда подумал, чего стоило Снейпу его признание.
Он постучал в спальню Снейпа. Тот
не ответил. Ремус вздрогнул от дурного предчувствия. Где Северус? А если он
что-нибудь сделал с собой? Он признался в своём грехе человеку, которому
доверял, и его снова отвергли.
Ремус сбежал вниз. Гостиная была
пуста, огонь в камине потух. Куда Снейп мог пойти? Где его искать?
Ремус ворвался на кухню. Снейп
жевал сэндвич с огурцом и читал газету.
— Успокоился, истерик? — спросил
он хладнокровно.
— Сто раз тебе говорил: не садись
на стол! — рявкнул Ремус. — Люди здесь едят, а ты свою задницу пристроил!
Снейп пожал плечами и пересел на
табурет.
— Ты скажешь Поттеру?
— Иди к дьяволу!
— Скажешь?
— Нет. Не хочу убирать ещё и ваши
тела. — Ремус схватил с тарелки последний сэндвич и откусил половину.
— Вот и славно. — Снейп снова
уткнулся в газету.
Умываясь перед сном, Ремус смотрел
на себя в зеркало и видел соучастника преступления. Рассказав о нечаянном
убийстве, совершённом чужими руками, Северус как будто переложил на его плечи
часть вины. Ремус не мог ничего рассказать Джеймсу — не только ради Снейпа, но
ради самого Джеймса и маленького Гарри.
Теперь и его будет грызть вина,
тем большая, что он не испытывал ненависти и презрения к Снейпу. Напротив,
Северус стал ему ближе. Ремус не мог понять, отчего это произошло.
Вместо того чтобы лечь в постель,
он подошёл к окну и прислонился к раме. Небо было затянуто тучами, но Ремус
знал, что луна — там и что она растёт. Из щелей в раме дуло, ноги стыли на
ледяном полу. Ремусу было мучительно жаль Лили, и Джеймса, и их маленького
сына, который вырастет без матери, и Северуса, навсегда лишённого любви.
Особенно ему было жалко себя. Здесь и сейчас мир перестал быть прекрасным.
Утром у Снейпа снова были красные
глаза, как будто он пил всю ночь. Вряд ли он плакал — Ремус бы услышал.
***
Оказалось, дьяволица живёт не
одна, к тому же её спальня просматривалась из окон соседнего дома. Невидимку
это озадачило (впрочем, ненадолго). Каждое утро дьяволица проходила вдоль
канала и каждый вечер возвращалась той же дорогой. Возле канала высилось
здание, похожее на ангар или склад. Невидимке он подходил. Нужно было только
убедиться, что он сможет проникнуть внутрь, затащить туда дьяволицу и остаться
незамеченным.
Невидимка потрогал замок. Простой
механизм; такие он ещё мальчишкой открывал проволочкой. Железный засов недавно
поднимали. На влажной земле виднелись отпечатки ботинок, оставленные двумя
людьми, но следов от тюков и ящиков не было.
Надо посмотреть, что внутри. Тихий
склад — отличное место, и не надо думать о соседях.
— Что вы здесь делаете?
Чернявый носатый бес подозрительно
смотрел на него.
— Я сейчас уйду, — сказал
Невидимка мирно.
Мужчина подозрительно прищурился,
вглядываясь в Невидимку.
— Что-то я раньше вас не видел.
— Я не отсюда. С той стороны. —
Невидимка улыбнулся, делая шаг ему навстречу и протягивая руку.
Гнев и подозрение на лице беса
поблёкли, будто материализовались и превратились в кровь, хлынувшую из раны.
Умер он мгновенно. Невидимка дотащил его до канала и столкнул в воду.
Удивительно, как хорошо у него
получалось убивать. В своём мире он этого не делал, хотя иногда и хотелось. Всё
дело в том, кто перед тобой. На человека у него рука бы не поднялась. Бросая
тело беса в канал, Невидимка не волновался, словно это был мешок с мусором.
Отряхнув руки, Невидимка вернулся
на склад. Он не хотел бродить по улочке, где жила дьяволица — хотя он был
уверен в своей неприметности, кто-нибудь всё равно мог обратить на него
внимание. Не стоит рисковать.
Эта дьяволица почти не походила на
Самую Первую, только волосы тоже длинные и тёмные, но не распущенные, а
собранные в косу. Эта была старше и полнее, лицо строгое, красивое; если бы не
заклинание, Невидимка и не понял бы, кто она. Может, бесовки даже и не
подозревают, что дьяволица занимает их место. Жаль их, хоть и не люди.
Наверное, дьяволица пожирает то, что у бесов вместо души, как червь выедает
орех, оставляя труху вместо сердцевины.
— Я ей отомщу, — пообещал
Невидимка неизвестной бесовке. — Мало ей не покажется.
Пусть дьяволица убегает от него
снова и снова, он успевает причинить ей достаточно боли. Или нет? Невидимка
уселся на старый ящик, достал Нож, подышал на лезвие и коснулся его ртом. На
запотевшей стали остался отпечаток губ, словно поцелуй.
Несколько раз Невидимка поглядывал
на часы. Время шло медленно, но он никуда не торопился. Достав из-за пазухи
книжку, он ещё раз просмотрел отчёркнутые карандашом строки, хоть знал их
наизусть. Повторение не помешает. Потом поразмыслил над тем, что узнал о
дьяволице. Колдоведьма, иногда остаётся на ночные дежурства, живёт с сестрой.
Сестра — известная певица. Невидимка слышал её песенки по радио. Она не
встревожится, если дьяволица не придёт ночевать, подумает, что та задержалась
на работе, а может, и самой её дома не будет.
Половина седьмого. Пора.
Дьяволица уже пересекла мостик и
шла по дорожке, ведущей вверх, к улочке с домами.
— Вы не могли бы мне помочь?
Она бросила на Невидимку
нетерпеливый взгляд, однако остановилась.
— Моей дочери стало плохо. Вон
там, видите? Ах нет, её не видно. Вы ведь колдоведьма? Вы, наверное, меня не
помните… Вы лечили мне сломанную руку. Простите, ради Мерлина. Я сквиб и не
могу помочь дочке, может быть, вы?..
Этот кроткий взгляд и мягкий тон
всегда безотказно действовали на женщин. Вот и сейчас девушка смягчилась.
— Конечно. Покажите, где она.
— Совсем рядом. — Невидимка
повернул к каналу.
Обманутая дьяволица следовала за
ним.
***
Из водостока под окном хлестала
вода. Дождь проникал даже во сны. Мокрые сны: каламбур в духе Сириуса. Сны
мокрые, постель сухая. Ремусу не снилось ничего непристойного, только улицы,
блестящие от ливня.
— Ты меня слушаешь? — Снейп с
досадой опустил книгу — трактат, посвящённый ритуалам перехода, избранные места
из которого только что зачитывал.
— Конечно, — Ремус оторвал взгляд
от окна.
— О чём я сейчас говорил?
— Понятия не имею. — Ремус
улыбнулся, глядя на тонкие губы Снейпа.
Тот удивлённо поднял брови. Пламя
отражалось в его глазах; они переливались золотом и пьянили не хуже «Огдена».
Ремус поднялся, взял пустой бокал
Снейпа.
— Налить тебе? Не трудись мне
читать, я всё равно не знаю халдейского.
— Сказал бы сразу. Стоило тратить
на тебя время, — Снейп раздражённо бросил книгу на каминную полку.
Ремус скользнул губами по его шее.
Северус вздрогнул, запрокинув голову, приоткрыл рот. Ремус прильнул к нему
поцелуем. Бокал выпал из его пальцев, мягко покатился по ковру. Руки Ремуса
скользнули по груди Снейпа, потом — вниз, по животу.
— Люпин, перестань…
Ремус запустил руку в его трусы.
Дыхание Снейпа участилось, его член рос, откликаясь на прикосновение.
Кто-то забарабанил молотком во
входную дверь.
Они отпрянули друг от друга. Лицо
Снейпа пылало. Опустив глаза, он запахнул рубашку, поддёрнул брюки. Ремус,
застёгиваясь на ходу, пошёл к дверям. Голова немного кружилась.
— Я решил не посылать тебе сову. —
Сириус переступил порог, не дожидаясь приглашения. На улице хлестал дождь. С
плаща и волос Сириуса текла вода, чего он, кажется, не замечал. — Новое
убийство, совсем рядом. Тело нашли на заброшенном складе у канала.
— На моём складе?
— На твоём? — Сириус вскинул
брови. Ремус в который раз поразился, какие яркие у него глаза.
— Я использовал его как убежище. В
полнолуние.
— Придётся тебе поискать
что-нибудь другое. А место и впрямь удобное, жаль. Почему ты такой красный?
— От виски, — пробормотал Ремус. —
И огонь в камине…
— Не буду задерживаться. Бери
Снейпа, и давайте живо на склад. Вынеси мне стаканчик. Замёрз, как последняя
сволочь.
Ремус вернулся в гостиную, плеснул
из бутылки в свой бокал.
— Новое убийство, — сказал он. —
Собирайся.
Снейп кивнул. Ремус отнёс виски
Сириусу. Тот схватил бокал, пальцы у него были ледяные и мокрые.
— Мерлин, хорошо-то как… Мы там
околели все.
Снейп со своим чемоданчиком вышел
в холл.
— Люпин, ты ещё не одет?
— Не командуй им! — возмутился
Сириус.
— Это твоя прерогатива, Блэк?
— Я буду готов через три минуты, —
сказал Ремус. — Не скучайте, девочки.
|