Глава 16

Глава 17

Худшие опасения Ремуса сбылись.

Почти сразу после стычки с Малфоем Люпин отвлекся от лицезрения неугомонной парочки, чтобы объяснить растерянному Питеру, что именно имел ввиду Блэк. Примерно с середины его сочинения Пэттигрю, похоже, просто перестал понимать, о чем идет речь и как это можно пересказать другими словами.

Когда Ремус снова повернулся к друзьям, выяснилось, что они оба исчезли, кое– как побросав столовые приборы.

Растворились в воздухе.

У тарелки Блэка на столе невозмутимо сидел Мародер, доедая хозяйскую котлету.

Очевидно, Ремус несколько переборщил с рассуждениями о чести факультета и о двух первокурсниках, наносящих ей зримый ущерб. Лицезреть его можно было воочию – бросив взгляд на рубины в часах Гриффиндора.

Оставалось надеяться, что они не попадутся на этот раз.

Питер, старательно выводивший буквы, ничего не заметил.

Поттер и Блэк степенно вышли из большого зала – и, убедившись, что в коридоре некого нет, опрометью бросились к выходу из замка.

К счастью, им навстречу попался только Пивз, в кои– то веки сделавший вид, что не заметил парочку. Наверное, опасался, что нахальные первыши снова швырнут в него оглушающим заклятием. Оно, конечно, на полтергейста не особо подействовало, но на некоторое время тот все же потерял ориентацию в пространстве, под громовой хохот гриффиндорцев завертевшись вокруг своей оси подобно волчку.

– Быстрее, а то до уроков не успеем! Опять твой пра– пра ругаться будет! – выдохнул на бегу Поттер.

Они вырвались на воздух – там шел мелкий противный снег, так что ни одному из студентов не пришло в голову выйти наружу –  и со всех ног побежали к загону, где Кеттлберн держал гиппогрифов.

По непонятной обоим причине уход за магическими существами начинался только с третьего курса. А гиппогрифов и вовсе изучали на четвертом. И что – столько ждать?

Они остановились перед самой оградой и некоторое время пытались выровнять дыхание, распахнув плащи и сбросив капюшоны. Бег согревал не хуже пышущего жаром костерка, которые Джеймс (а за ним, естественно, Сириус) научились разводить даже на воде.

–  Ух ты! – вырвалось у Джеймса, когда они наконец перевели дух.

Вблизи «существа» выглядели еще более впечатляюще, чем на движущихся картинках.

Полулошади, полуорлы. Огромные. Величественные. С острыми когтями и клювами.

Наверное, страшные.

Если не знать, как с ними обращаться.

–  Ну что, какого выберешь? – поинтересовался Сириус, оглядывая десяток разноцветных зверей.

–  Вон того. Красного… Погоди, что значит «выберешь»? – Поттер повернулся к Блэку, уперев руки в бока. – Ты что, передумал?

–  Мне больше нравится черный, –  спокойно сказал Сириус, проигнорировав последнюю фразу.

–  Ни за что!

–  Так ведь не ты на нем полетишь.

–  И не ты. В одиночку, –  объявил Поттер, прищурившись.

–  Это почему?

–  Ты еще спрашиваешь? После той истории на Метлах? На гиппогрифе я тебя поймать не успею!

–  Да не собираюсь я дурачиться!

–  Это ты сейчас так говоришь.

– Т ы мне не веришь? – Сириус сощурился. – По– твоему, я совсем идиот?

–  А что, нет? До сих пор тебе простить не могу!

–  Чего? Ну, упал бы с десяти метров… не помер бы, в конце концов…

–  Да? Зато я чуть не помер, когда ты вниз рухнул! – Джеймс разъярился. Блэк что, издевается? – Себя не жалеешь – хоть мадам Помфри пожалей! У нее что, работы мало?

–  Я же сказал, что не буду! И потом, как я гиппогрифа вверх копытами переверну?! Это ж не метла!

–  По– твоему, я совсем идиот? – выпалил Поттер.

Блэк некоторое время молчал… и вдруг громко расхохотался.

Сбитый с толку Поттер обиженно воззрился на приятеля.

–  Давай сойдемся на том, что мы оба умные. А то опоздаем, –  предложил Блэк, отсмеявшись.

–  Давай,–  кивнул пришедший в себя Поттер. –  Хотя держу пари, Ремус так не считает.

–  Просто он умнее нас, –  беспечно ответил Сириус. – И ему некогда – он учится.

–  А мы что, по– твоему, делаем?

–  Сейчас? Нарушаем очередное школьное правило. Наверное.

–  Да брось. Держу пари, им в голову не пришло включить в список катание на гиппогрифах!

Оба очень похоже ухмыльнулись... и вдруг Поттер честно признался:

–  Мне будет спокойнее, если мы полетим вдвоем.

Блэк помрачнел и молча сверлил друга глазами.

–  К тому же один гиппогриф будет куда менее заметен в небе, чем два. Зачем нам лишние неприятности?

Джеймс, увидев, что его доводы возымели действие, вдохновенно продолжил:

–  И ты сядешь впереди.

–  Мне нравится черный! – упрямо сказал Блэк.

–  Пусть будет черный, –  Джеймс с облегчением вздохнул. По крайней мере, Сира удалось уговорить лететь вдвоем. Уже хорошо.

Как выяснилось, успокоился он рано.

Блэк вместо ответа перемахнул через высокую ограду – и приземлился прямо перед очаровавшим его животным.

Поттер оторопел.

–  Ты ку…
Гиппогриф отвлекся от попыток поймать на лету птиц и свирепо уставился на невесть откуда взявшегося человечка.

Сириус низко поклонился, не отрывая взгляда от выпуклых оранжевых глаз.

–  Подожди пока… –  процедил он, и Джеймс, сообразив, что сейчас он явно будет лишним, замер на месте, закусив от волнения губу и на всякий случай вытащив палочку.
Черный гигант презрительно глядел на склонившуюся перед ним фигурку.

И ничего не делал.

Сейчас. А потом?!

Джеймс побледнел. Но уговаривал себя остаться на месте.

Гиппогрифа, кстати, тоже.

И чем ему не понравился Сир, скажите на ми…

Гиппогриф согнул передние ноги. То есть лапы. И шею тоже.

Джеймс с облегчением вздохнул.

Блэк, выпрямившись, тут же передвинулся поближе.

Джеймс поставил ногу на изгородь… но Сириус властно мотнул головой.

–  Не сейчас.

Он принялся гладить гиппогрифа по клюву, холке, перьям… И что– то бормотал.

Поттеру стало обидно. В конце– то концов, кто разузнал, где сейчас находятся крылатые обитатели школы?!

Кто смог придумать хороший план?

–  Ты со своим красным пока знакомься, –  посоветовал Сириус.

Поттер обиженно передернул плечами.

–  Зачем?

–  А просто так. Они же любят, когда их гладят.

Джеймс пожал плечами, но покорно пошел к красному гиппогрифу – тот был чуть поменьше, зато выглядел еще свирепее, чем черный. Наверное, их не зря поставили в отдельные загоны.

Поклон у Поттера вышел, наверное, не такой изящный и естественный, как у Сириуса, и Джеймс невольно подумал: «Хорошо, что здесь никого нет».

Гиппогриф некоторое время явно раздумывал, что делать, и Поттер согнул спину еще сильнее. Начала болеть поясница.

Наконец животное смилостивилось и ответило на поклон.

Джеймс, подойдя, осторожно провел ладонью по блестящему клюву… и вдруг понял, что Сириус имел в виду.

Это не метла. Это живое существо.

И ему было все равно, полетят на нем или нет. Куда важнее было, что его любят…

–  Джеймс! – голос Сира был нетерпелив. – Ты что, оглох? Садись давай.

Поттер очнулся от раздумий и обнаружил, что Блэк успел снять с колышка толстую цепь и взобраться на своего черного.

–  Я вернусь, –  тихо пообещал Джеймс гиппогрифу, кляня себя за глупость.

Но его, кажется, поняли.

И будут ждать.

–  Ты чего? – поинтересовался Блэк, когда Поттер наконец занял место позади друга.

–  Не знаю… представляешь, я пообещал красному, что вернусь. Дурак, да? – Джеймс хохотнул, пытаясь скрыть смущение.

–  Вовсе нет! – Сириус от возмущения обернулся. – Я своему даже про учителей рассказал. И он понял. Поэтому позволил покататься. Мы же к ним придем еще, правда?

Джеймс сдержал восторженный вздох. Лучший друг не посмеялся над ним. А счел, что Поттер все сделал правильно.

Хотя гиппогрифы считались животными неразумными.

В конце концов, быть идиотами вдвоем куда легче, чем по одиночке.

–  Это же не метла! –  закончил Сириус мысль и добавил, обращаясь к гиппогрифу:

–  Покатаешь нас?

Тот без слов взял разгон и легко поднялся в небо, рассекая воздух мощными крыльями.

–  Уаааааааааааау! – издал боевой клич Поттер.

Обеденный перерыв заканчивался. Студенты не торопясь направлялись в классы. Рассосалась даже компания Малфоя– Розье.

Люпин внимательно вглядывался в каждое лицо, попадавшееся навстречу. Расспрашивать, не видел ли кто знаменитую гриффиндорскую парочку, Ремус не рискнул.

Незачем привлекать внимание к отсутствию однокурсников.

Запыхавшийся Питер дернул приятеля за рукав.

–  Пошли на урок! Может, они там уже.

–  Ага, как же, –  пробурчал Люпин, сдвинув брови.

Опять все то же самое. Небось, увидели что– то в замке и глазеют, забыв про все на свете. Или дразнят Пивза. Или...

Так или иначе, отыскать Сира и Джея можно было только в одном случае –  если те не возражали, чтобы их нашли. А на этот раз, судя по всему, они очень даже возражали...

А может, Пит и прав. И парочка давно уже в кабинете зельеварения.

В любом случае, хуже опоздания на урок двоих гриффиндорцев может быть только опоздание четверых.

–  Пошли, –  приказал Ремус, отдавая Питеру рюкзак Поттера и поудобнее устраивая на плече щегольскую торбу, с которой Блэку на пару с другом удалось– таки со второй попытки свести семейный герб.

–  Ничего себе! –  восторженно– ошеломленный крик разорвал ленивую тишину коридоров. –  Ребята, гляньте!

Школьники, не сговариваясь, бросились к окнам.

Ремус с Питером с трудом пробились к широкой галерее, откуда открывался потрясающий вид на окрестности замка... и Ремус похолодел.

–  Круто, –  пискнул рядышком Питер с неподдельным восхищением в голосе.

В сумрачном небе совсем низко над землей парил огромный гиппогриф. На его спине с трудом можно было различить две фигурки, сливавшиеся с чернотой перьев. Единственным ярким пятном выделялись красно– золотые гриффиндорские шарфы.

Гиппогриф сделал в воздухе большой круг и скрылся из виду.

–  Т– а– ак, –  произнес за спинами Люпина и Пэттигрю знакомый голос, отчетливо слышный даже в шуме восторженных возгласов и смеха. –  Мистер Люпин, скажите мне, где сейчас мистер Блэк и мистер Поттер? –  осведомилась профессор Макгонагалл.

–  Ну– у– у... –  Ремус лихорадочно соображал, что делать. Правда –  что он не знает, хотя и предполагает, –  вряд ли удовлетворит преподавателя трансфигурации.

–  Я не припомню в замке места под названием "Ну". Нельзя ли поконкретнее?

–  Мы не знаем, профессор, –  вступил в разговор Питер, глядя на Макгонагалл честными глазами. –  Кажется, Поттер забыл в спальне учебник по зельеварению, и они пошли за ним.

–  Вот как? –  декан Гриффиндора прищурилась. –  А у меня сложилось впечатление, что они туда полетели.

Ремус молчал, всем своим видом демонстрируя, что глубоко оскорблен столь несправедливым обвинением.

Некоторое время профессор молча сверлила его глазами. Старосты разгоняли толпу, призывая студентов идти на уроки. Мимо Питера и Ремуса с весьма озабоченным видом прошагал профессор Кеттлберн в сопровождении лесничего.

–  Идите на урок, –  сказала наконец Макгонагалл.

Люпин и Пэттигрю переглянулись и, вздохнув, побрели в кабинет зельеварения.

Ремусу было не по себе. Конечно, Джей и Сир иногда бывали просто невыносимы. Но они были его друзьями. Не просто лучшими –  первыми. И вот теперь...

Понятно, что спрашивать у Макгонагалл об участи заядлых возмутителей порядка не стоило. Но кажется, Блэк и Поттер с этим гиппогрифом перегнули палку. Ремус слишком хорошо знал однокурсников, чтобы предполагать, что гиппогрифа угнал кто– нибудь другой. Но зачем надо было делать это среди бела дня?!

И Люпин твердо решил для себя, что если дело дойдет до исключения обоих приятелей из школы, он пойдет к директору и попробует упросить его не выгонять Джеймса и Сириуса.

Что именно он станет говорить, Ремус понятия не имел. Но он знал, что сделает все возможное, чтобы несносная парочка осталась. До этого дня Люпин, самодостаточный одиночка, и не подозревал, насколько успел привязаться к сокурсникам, один из которых жить не мог без приключений, а второй к тому же был начисто лишен инстинкта самосохранения. Идиоты малолетние...

Котел вдруг грозно плюнул струей оранжевого кипятка.

Ремус невольно отпрянул.

– Надо быть внимательнее, молодой человек, –  укоризненно сказал из– за его плеча Слагхорн, насыпав в котел Люпина какой– то порошок, чтобы прекратить нежелательную реакцию. И вдруг добавил, наклонившись к самому уху мальчика: –  Не волнуйтесь, мистер Люпин. Я не думаю, что вашим друзьям грозит исключение из школы. Хотя будь моя воля, я посоветовал бы директору перевести Блэка в Слизерин.

Слагхорн подмигнул пришедшему в ужас от такой перспективы Ремусу, давая понять, что это была шутка, и отошел.

Ремус принялся резать листья зверобоя, не замечая, что у него дрожат руки.

 Глава 18