|
Глава 2
Луни, как всегда, исполнен
благодушия и оптимизма. Вот просто до тошноты.
— Ну и что такого ужасного? Им
же не жить вместе придётся...
О да, друг, конечно.
— Рем, кончай, а? — рычит
Джеймс. — Ты просто не понимаешь, что говоришь.
— Я-то как раз понимаю. Никогда
не вмешивался в вашу идиотскую склоку, но посмотрите правде в глаза — это же
ненормально. Подумаешь, совместный проект. Сириусу надо просто немного
поднапрячься и спрятать куда подальше свои амбиции. И всё получится. Если
подумать, Снейп не так уж и плох...
"Мне не нужна помощь
паршивой грязнокровки!" — вспоминает Джеймс. От бешенства сводит скулы и
жжёт в груди.
— А ты быстро забыл, как этот
"не такой уж плохой" полез под Иву охотиться на волков, — бросает он.
Рем дёргается, смотрит устало и обиженно. Глаза у него мутные, из-под
намотанного на шею шарфа краснеет рваная ссадина — Луна только первый день в
ущербе... Джеймс досадливо стукает кулаком по кровати. В сторону молчащего
Сириуса он старается не смотреть.
— Рем, прости. Ляпнул сгоряча...
— Ладно, не в этом суть, —
отходчиво говорит Ремус. — Просто… ну вы подумайте сами: выхода-то всё равно
нет. Или забивайте на Зелья.
— Ну уж хрен.
Сириус отходит к своей кровати и
резким движением раздергивает полог. Мантия летит прямо на пол, туда же —
измятые за день брюки. Красно-золотая змея галстука оборачивается вокруг
ботинок.
— Давайте спать. Завтра
поговорим.
— Слушайте, а может, ему денег
предложить? — влезает Хвост. Полуголый Сириус меряет его недоумённым взглядом:
— Кому, прости?
— Да Сопливусу же! Он ведь
нищий. Наверняка за деньги что хочешь сделает, и проект это ваш тоже. Сунуть
ему галеонов тридцать... ну, пятьдесят! Чтоб не выделывался. И всё.
Недоумение сменяется
брезгливостью, Сириус скидывает рубашку и залезает в кровать. Полог смыкается,
пряча его, как маковые лепестки — рассерженного шмеля. Джеймс усмехается от
этой странной ассоциации и стучит себя пальцем по лбу:
— Ну ты и дурак, Пит.
— Да пожалуйста, — бормочет
обиженный Хвост. — Больно надо. Сами и разбирайтесь.
— Мы разберёмся, — цедит Джеймс.
И вразвалочку уходит к собственной постели.
…Самое трудное — не спешить.
Прислушиваться к сопению Хвоста, к дыханию Луни, к скрипу деревянных кроватей.
Ждать. Тихое похрапывание звучит как сигнал — Джеймс выскальзывает из-за
полога, на цыпочках пересекает спальню. В чужую постель он ныряет, как в океан
— тёплый, шуршащий океан, пахнущий Сириусом. Теперь только наложить Заглушающие
— и ритуал, ставший привычным с лета, завершён. Можно забраться под одеяло и
посмотреть в знакомые серые глаза — сегодня в них нет предвкушения ночных игр.
Только усталость.
Мягколап не издаёт ни звука.
Сидит, обняв колени, странно маленький и... потухший. Джеймс неловко трётся
щекой о его плечо.
— Ну не молчи, Сириус. Давай
поговорим.
— Давай. Как тебе перспектива
работы с Эванс? Мечты сбылись, да?
— Слушай, не надо... так.
— Ладно. Не буду.
— Хочешь, я сам с ним поговорю?
— А ты сможешь?
— Не знаю.
Молчание.
— Может, привлечь твоего брата?
Они вроде дружат.
— О, вот это ты охренительно
придумал.
— Чёрт. Извини.
— Проехали. И… Джей, на будущее
— с Регом у меня больше нет ничего общего. Мамаша постаралась — промыла ему
мозги так, что лучше и не надо.
— Да понял я, понял. Прости.
— Забей.
Сириус ложится. Помешкав,
хлопает по подушке, и Джеймс облегчённо вздыхает. Устраивается рядом, привычно
опускает ладонь на тёплый худой живот... и застывает, не встретив ответного
жеста.
— Не сегодня, Сохатый.
Первый... первый отказ. Джеймс прикусывает губу.
— Как хочешь, Мягколап. Без
проблем.
...Собственная постель кажется
ему пустой и холодной.
* * *
Как ни удивительно, но Эванс
заговаривает первой.
— Поттер, ты помнишь, что нужно
сегодня сделать после уроков?
Обед забыт, и за столом
наступает тишина. Гриффиндорцы смотрят на старосту курса во все глаза, а Томми
Пикс, признанный факультетский клоун, поднимает брови и многозначительно
гогочет. Джеймс взмахом палочки левитирует жёлтую грушу прямо ему в раскрытую
пасть.
— Глохни, Пикс.
— Фсё-фсё, пофял, отфтал, —
Томми машет руками и смачно откусывает от груши. Эванс морщится, глядя, как
стекает по его подбородку мутный сок.
— Помню, — мрачно отвечает
Джеймс. — Встречаемся у кабинета Слая в пять.
— Хорошо.
Эванс хватает сумку и уходит в
окружении стаи хихикающих подружек. Джеймс старается не смотреть ей вслед.
Гороховое пюре с пахтаньем горчит, голос Рема, втолковывающего Питу что-то из
трансфигурационных вывертов, действует будто скрип железа по стеклу. В бок
вдруг тычется острый локоть Сириуса.
— Я на минутку отойду.
Мягколап поднимается, одёргивает
мантию, отбрасывает со лба волосы — мелкая Мэг Браун таращится на него, как на
миндальное пирожное с кремом — и скрывается в дверях. Джеймс молча ест, но
вскоре, не выдержав, срывается с места. Рем бежит следом. В коридоре почти
пусто, и первое, что бросается им в глаза — Сириус, потирающий разбитую скулу.
А неподалёку видна знакомая фигура — Сопливус со всех своих тощих ног несётся к
лестнице. Перед тем как исчезнуть, он оборачивается, и Джеймс видит прижатый к
длинному носу окровавленный платок.
— Что здесь было?
— Что-что... Всё, как обычно, —
несколько растерянно отвечает Сириус. — Спросил насчёт вечера — помнит ли он,
что сегодня обсуждение проектов. А этот... понёс насчёт грифферов, которые
думают, что все вокруг такие же тупые. Слово за слово — дал я ему по роже. А он
мне. Ну и...
— Вот и поговорили, — устало
констатирует Луни. Сириус неожиданно смеётся.
— Да уж.
Джеймс вытаскивает палочку и
залечивает синяк.
— Зачем тебе это понадобилось?
— Надо же с чего-то начинать. —
Сириус раздражённо качает головой, — если нам три месяца работать вместе.
Возразить тут нечего.
* * *
Слагхорн велит усесться парами,
и Джеймс почти физически ощущает, как растёт между ним и Эванс каменная стена.
На соседнюю парту он старается не смотреть — чтобы ненароком не сорваться.
— Итак, друзья мои, начнём. Я
много думал, и решил, что ваши проекты будут идентичны — устроим что-то вроде
маленького соревнования, — жирные щёки старого сноба колышутся, словно
ненавистное с детства бламанже. — Победители получат от меня лично маленький
приз.
Слагхорн водружает на стол
здоровенный том с золотым обрезом. Улыбается.
— Справочник зельевара под моей
редакцией. Подарочное издание, м-да... так о чём бишь я? Разумеется, никаких
ссор во время работы. И на занятиях будьте любезны не конфликтовать. Между
прочим, вы получите допуск в библиотеку в любое время... и даже в Запретную
секцию, друзья мои! Как вам это?
— Чудесно, — цедит Сириус.
Слагхорн не обращает внимания на его холодный тон.
— Я был уверен, что вам
понравится. Да, и, конечно, класс зельеварения для вас открыт. Составим
расписание — предположим, вы, Лили, вместе с Джеймсом можете работать по
понедельникам и вторникам, а ваши коллеги — по средам и четвергам. Я подумал
даже о ваших тренировках, Джеймс, заметьте! Кстати, мой привет батюшке. Как его
здоровье?
— Благодарю, профессор. Всё в
порядке, — Джеймс сдерживается из последних сил.
— Очень рад. Тогда продолжим.
Локомотор свитки!
На парты приземляются
пергаменты. Эванс разворачивает один и сразу же углубляется в чтение, Джеймс
одним глазом заглядывает ей через плечо, а другим косит в сторону
"коллег". Снейп и Сириус читают свиток вдвоём, и Джеймсу кажется, что
грязные соплеверусовы патлы вот-вот коснутся гладкой смуглой щеки. Терпи, терпи, придурок, ты сам во всём
виноват... Мягколапу-то каково?
— Заживляющий декокт Бораго? —
медленно говорит Сириус. — Хороший выбор, профессор.
— Да, — вякает вдруг Снейп, —
интересная задумка.
Джеймс смотрит на него с
изумлением — Сопливус возбуждённо, как оголодавший крупп, водит своим шнобелем
по строчкам. А Сириус придерживает пергамент ладонью и хмурится. Задумчиво.
— Профессор Слагхорн, разве
мистер Бораго не держит патент на свою работу? — спрашивает он.
— Он запатентовал декокт в
семьдесят восьмом — читай "Вестник зельеварения", Блэк, — снова
Сопливус. Дрянь скользкая. Джеймс прямо нюхом чует, как Мягколап пытается
держать себя в узде. Внешне он спокоен — вот только голос стал тягучим, как
вересковый мёд. Первый признак того, что друг на грани.
— И пра-авда, Снейп. Почитаю на
досуге.
— Господа, господа... —
укоризненно замечает Слагхорн.
— Всё в порядке, профессор.
Значит, модифицировать состав?
— Именно, мой мальчик!
Модифицировать. Я бы сказал — творчески переработать. С момента апробации препарата
прошло уже пятьдесят лет — конечно, подход Либациуса устарел. Думаю, вам вполне
по силам справиться с этой замечательной и, не побоюсь этого слова,
интереснейшей работой. Можете использовать любые ингредиенты — в шкафах
найдётся немало ... хотя, конечно же, если вам понадобится приобрести что-то
дополнительно, я с удовольствием выдам вам разрешение на воскресный поход на
Диагон-аллею, — физиономия Слая расплывается в хитрой улыбочке.
— Всё ясно, профессор, —
спокойно говорит Эванс. Пушистый кончик её косы лежит на листе пергамента и от
соседства с чернотой убористых строчек золото волос кажется ещё ярче. — То
есть, получается, что уже с понедельника мы с Поттером можем приступать?
— Конечно. Я велю эльфам
освободить вам место в подсобке — там вполне можно установить пару столов с
нужным оборудованием. И я всегда готов обсудить с вами непонятные моменты.
— Спасибо, сэр, — они произносят
это почти хором. Сопливус аккуратно сворачивает пергамент, прячет в карман.
Эванс, помедлив, протягивает свой свиток Джеймсу.
— Почитай на выходных, — шепчет
она. — А в библиотеку будем ходить вместе — завтра договоримся.
Азарт в голосе. Почти такой же,
как у самого Джеймса при виде несущегося бладжера. А Сопливус что-то
быстро-быстро говорит Сириусу, и знаменитая мягколапова усмешка вдруг меркнет,
сменяясь фальшиво-сосредоточенным выражением — давай-давай, бубни, от меня не
убудет. Джеймс сгребает свиток и усмехается.
Кажется, это обещает быть интересным.
* * *
Должность капитана квиддичной
команды обладает рядом несомненных плюсов. Один из них — возможность провести
редкие минуты досуга в таком дивном месте, как Ванная Старост — в компании
лучшего друга, разумеется.
— Кака-ая хитрожо-опая
гадю-юка-а... — напевает Сириус, лениво водя по предплечью бруском мыла.
Джеймс, разгоняя пышные облака серебристой пены, подбирается к нему поближе.
Витражная русалка тут же занавешивается длиннющими волосами — плавала, знает,
ханжа стеклянная.
— О ком это ты?
— О Снобе, конечно.
— Да, согласен. Ему, наверное,
будет чертовски любопытно за нами наблюдать.
— Не в этом дело, Сохатый.
Сириус откидывается Джеймсу на
грудь, щекочет губы мокрой, охренительно пахнущей макушкой.
— Ну сам подумай. У него с
Бораго давние счёты — со времён ученичества, говорят. А в прошлом году старина
Либациус в пух и прах разнёс его доклад на Всемирном Конгрессе — кстати,
представленное зелье было как раз из группы заживляющих. Теперь же он бесплатно
получает четверых не самых тупых подмастерий — и шанс поквитаться. Если мы
действительно улучшим декокт, Слагхорн с полным правом присвоит себе результаты
— он же руководитель проекта.
— Ого. Дальновидная сволочь.
— Не то слово.
— Саботируем?
— Ага, как же. Если бы мы
работали в паре... нет, Джей, увы. Придётся играть по правилам. Мерлин с ним —
пусть наслаждается славой крутого зельевара.
— Ну, ладно, — покладисто
говорит Джеймс, мягко поглаживая Сириуса.
Гладкий упругий член ложится в
скользкую ладонь. Мягколап вздыхает, ёрзает по бёдрам Джеймса и
разворачивается, к нему, обжигая блеском глаз и знакомым пламенем губ. Руки
движутся в унисон, пальцы сжимаются всё плотнее, животы соприкасаются. С
последним стоном они уходят под воду с головой — оба, вместе, почти слитые
воедино — и первый глоток воздуха после оргазма кажется ещё слаще.
— М-мм... Хорошо.
— Ага... Кстати, Сопливус,
кажется, тоже настроен на нормальную работу.
— Не произноси это имя, когда
держишь меня за конец.
— О да, тут у любого упадёт.
— У меня и так уже упало. Нет,
всё-таки как классно ты дрочишь...
— Практика, Мягколап, обширная
практика...
Русалка с витража разражается
возмущённым щебетом. Джеймс смеётся и, потрепав Сириуса по плечу, отплывает к
кранам — смыть пену.
— Завтра весь вечер в
библиотеке? — говорит ему вслед Сириус.
— Угу. Эванс сказала — для
начала надо собрать весь материал по заживляющим.
— Ну да. Снейп говорит то же
самое.
— Он умеет разговаривать?
— Иди к чёрту, Сохатый.
Серебристая пена медленно
оседает, растекаясь по воде, словно тающие весенние сугробы.
* * *
Гриффиндорские рубины осыпаются
в чашу — отсчитывают правильные ответы, выверенные движения палочек, добрые
поступки. А Джеймсу кажется — они отсчитывают вечера. Пыль на корешках старых
книг, желтоватые пузырьки на поверхности кипящего зелья, кусочки коры мимозы,
цветки брока, флюоресцирующие капли нафталанской нефти, измельчённые перья
выскакунчика. И — разговоры. Поначалу просто обмен короткими репликами, потом —
долгие беседы. Споры. Голос, который даже в минуты злости звенит, как
хрустальный колокольчик. Эванс действительно знает, что делает — иногда Джеймсу кажется, что он разговаривает с
какой-то из древних ведуний — тех, чьи портреты украшают стены госпиталя Мунго.
— Минус декоктов — в их плохом
всасывании. Сохнут быстро, ослабляют действие... Поттер, ты слушаешь?.. в
общем, если сделать на основе зелья Бораго хорошую мазь, это в десятки раз
улучшит эффект. Надо перебрать все основы, проверить каждую — жиры, воски,
спермацет... Главное, чтобы не основа никак не взаимодействовала с самим
составом — не дай Мерлин, нарушит его влияние.
— Эванс, это же десятки
вариантов. Задолбаемся.
— Пф... подумаешь. Я специально
сварила большую порцию. Вот что... вечером увеличишь мне стол — раза в два, не
меньше. Чтоб котлы помещались.
— Где ты возьмёшь столько
котлов?
— Трансфигурирую из колб — мне и
надо-то маленькие совсем. И чтоб продержались хотя бы пару дней.
— О нет, Эванс,
трансфигурировать — это лучше я.
— Вот ещё. Сама справлюсь.
— Да ладно. У кого на прошлой
паре ваза получилась усатая и зубастая? "Ой-ой, профессор Макгонагалл, как
же это я?!"
Другая девчонка уже надула бы
губы. Но Эванс непрошибаема. Только нос задирает.
— Слушай, зачем ты все время
волосы ерошишь? Думаешь, им хоть что-то поможет?
Джеймс быстро убирает руку. И не
выдерживает — краснеет. Вот язва рыжая.
— Ничего я не ерошу.
— Три раза "ха-ха".
— Смотри лучше за зельем, умница
— выкипит.
— Я-то смотрю. А ты мог бы
заняться шинковкой — скоро ксандер добавлять, а у тебя и тестрал не валялся...
|