***

— Я иду спать.

— Ну же, Рон, давай, — сказал Гарри, доставая еще одну колоду взрывательных карт из сумки. — Еще партию. Ведь рано еще.

— Уже давно за полночь! С меня достаточно, — Рон зевнул и послал Гарри шоколадную лягушку через стол. — Вот. Ты победил, честно и без обмана.

— Спасибо, — сказал Гарри. Он теребил в руках кусок обертки, пока Рон собирал свои книжки и пергаменты. Затем он поднялся на ноги.

— Ты собираешься? — Рон закинул сумку на плечо.

— Нет. Ты иди. Я скоро тоже поднимусь.

Сумка с учебниками с шумом упала на стол рядом с Роном.

— Гарри. Что с тобой в последнее время происходит?

Гарри поднял на друга взгляд.

— Ты о чем?

— Я о том, что ты уже несколько недель ложишься спать непонятно во сколько. Когда в последний раз ты высыпался?

Гарри пожал плечами в ответ, но внутри у него все сжалось. Когда Рон успел стать таким проницательным?

— Я как-то ждал, понимаешь? Ночью — когда ты придешь. Клянусь, Гарри, если бы я знал тебя хуже, то мог бы поспорить, что ты боишься спать… — его голос затих, а на лице отразилось понимание. Гарри напрягся. — Гарри, тебе по-прежнему снятся кошмары, да?

— Нет! — чуть резче, чем намеревался, ответил Гарри. — Нет, — повторил он снова, в этот раз более спокойно. — Просто… просто в последнее время я не очень хочу спать, вот и все.

— Конечно. Именно поэтому ты в последнее время выглядишь таким вымотанным.

Желудок Гарри обожгло.

— Слушай, Рон, — процедил он сквозь зубы. — Я не хочу об этом разговаривать. Я просто не устал, вот и все. Забудь, понятно?

Рон несколько секунд молча смотрел на Гарри, как если бы хотел что-то сказать, но боролся с собой. Потом он снова закинул сумку на плечо и, развернувшись, пошел к лестнице в спальню, бросив «Да, понятно» через плечо.

Гарри вертел в руках обертку от шоколадной лягушки, пока не услышал глухой звук захлопнувшейся двери. Тогда, выкинув обертку, он скрестил руки на столе и уронил на них голову. Рон, сознательно или нет, задел его за живое. В последнее время было проще совсем не спать, чем рискнуть провести еще одну ночь в ловушке кошмаре, чтобы потом шептать имя Сириуса разбитому зеркальцу, заранее понимая, что ответа не будет.

А он еще думал, что так хорошо это скрывает. Но если уж Рон заметил, тогда Гарри мог с таким же успехом встать в центре гостиной и проорать, что у него проблемы со сном. Интересно, а Невилл с Дином знают? Гермиона уж точно. Удивительно, что она еще не завела разговора на эту тему; но очень скоро это явно ему предстоит.

Гарри казалось, что в его голову набили ваты. Наверное, ему стоило придумать, что ответить Гермионе на ее неизбежные вопросы, но сейчас это было слишком трудно. Темнота за его веками казалось такой заманчивой, а кресло таким мягким и уютным… каким облегчением было бы просто уснуть и перестать переживать об этом глупом зеркале…

Голова Гарри дернулась вверх, и, откинувшись на спинку, он попытался вытряхнуть паутину из мыслей. Дурацкое зеркало. Единственный способ спастись от него — это заставить себя не спать.

С недовольным ворчанием Гарри схватил со стола Шоколадную лягушку и разорвал обертку. Карточка упала ему на колени, и, откусив от лягушки половину, Гарри подобрал ее, чтобы увидеть знакомое изображение бородатого волшебника с очками-полумесяцами на носу.

И тут он застыл. Едва дыша, он, не отрываясь, смотрел на карточку, где Дамблдор то исчезал, то появлялся в рамке, стоило Гарри повернуть ее под другим углом.

«Признанный многими величайшим волшебником современности, профессор Дамблдор особенно знаменит своей победой над темным магом Гриндельвальдом в 1945 году, открытием двенадцати свойств драконьей крови, а также трудами в области алхимии в соавторстве с Николасом Фламелем».

Сердце Гарри пустилось вскачь. Ну конечно! Сначала ему приснился Сириус и Силки дьявола. Потом квиддичный матч с сотнями снитчей. А потом… статуя рыцаря на вставшем на дыбы коне — это была вовсе не статуя…

Это была огромная шахматная фигура.

Позабыв об усталости, Гарри вскочил на ноги и, перескакивая через ступени, взлетел по лестнице к спальне мальчиков. Он смог справиться с волнением и не распахнуть дверь настежь — что сразу разбудило бы остальных, — но лишь едва-едва. В последний момент он затаил дыхание и тихонько толкнул дверь, поморщившись от тихого скрипа. В комнате было темно, и лишь слышалось глубокое дыхание и похрапывание спящих Рона, Невилла, Дина и Симуса. Но Гарри все равно пробрался внутрь на цыпочках. Он остановился у сундука рядом со своей кроватью и на ощупь быстро нашел два предмета. Потом забрался на кровать и, задернув полог, наложил заглушающее заклинание.

— Люмос. Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, — он слышал собственное тяжелое дыхание, пока на пергаменте проступала карта из чернил, а буквы складывались в знакомое приветствие. Гарри широко улыбнулся. — Ну ладно, Бродяга, Сохатый, Лунатик, — сказал он, дотронувшись кончиком палочки до карты, — мне нужна ваша помощь. Покажите мне зеркало Еиналеж.


***

Гарри двигался по пустым коридорам так быстро, как только позволял ему плащ-невидимка, и держал перед собой палочку с огоньком на конце, чтобы краем глаза следить за картой. Зеркало на ней было изображено как мигающий квадратик в самой отдаленной восточной части подземелий, где Гарри до этого никогда не был, и он часто сверялся с картой, чтобы удостовериться, что крошечная точка с пометкой «Гарри Поттер» двигается в нужном направлении.

Спустя несколько минут он уже пробирался по запутанному лабиринту коридоров, которыми было опутано все на подступах к Зеркалу. Тут, вдали от гостиной Слизерина и класса Зелий, на стенах не было факелов, и Гарри снял с головы капюшон, чтобы лучше видеть, куда падал свет от палочки. Казалось, его сердце билось все быстрей с каждым следующим шагом к цели, от крови, несущейся по венам, шрам на лбу начал пульсировать. Но он не обратил на это никакого внимания, все ускоряя шаг, в конце концов сорвавшись на бег.

И наконец он ее нашел. Маленькую деревянную дверь с железной петлей вместо ручки. Она выглядела так, как будто ее не открывали уже много лет. Он повыше поднял палочку, чтобы рассмотреть гниющее дерево, и его окатила такая волна восторга, что, казалось, она идет от самих стен.

— Шалость удалась, — прошептал он. — Спасибо, парни.

Чернила на карте исчезли, и Гарри, сложив, засунул ее в карман джинсов.

Сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, он снял плащ-невидимку и взялся за железное кольцо, легонько дергая дверь на себя. Она не двинулась с места. Он потянул сильнее, и через секунду петли протестующе заскрипели. Звук прозвучал настолько громко в тишине коридора, что Гарри подпрыгнул. Проклиная про себя петли, он потянул сильнее, уже двумя руками, и дверь неохотно подалась, скребя по каменному полу, и распахнулась навстречу Гарри.

Он скользнул внутрь — дверь за ним с грохотом захлопнулась. Внутри была кромешная тьма, пахло тленом и плесенью. Гарри зажег кончик палочки, и тусклый свет осветил завалы из старых ящиков, сломанных метел и ржавых котлов. Гарри поднял палочку повыше — у дальней стены показалась массивная тень.

Зеркало.

Оно выглядело точно таким, каким Гарри его и запомнил, хотя и более запылившимся и потемневшим, чем пять лет назад, когда он увидел его в первый раз. Он видел, как его изображение приближается к зеркалу, — свет от палочки падал на разрумянившиеся от предвкушения щеки, и с каждым шагом он все отчетливее различал тень фигуры, лежащей по ту сторону.

— Сириус! — закричал Гарри, бросаясь вперед. Он упал на колени перед зеркалом, вцепившись обоими руками в раму и не сводя исступленного взгляда со своего отражения. Фигура по ту сторону зеркала лежала неподвижно, лица было не разглядеть, но он знал, что это Сириус. Зеркало должно отражать только самые глубокие, самые отчаянные желания — так что это не мог быть никто другой. Но Сириус не должен был испытывать боль, в этом не было никакого смысла… Гарри совершенно точно этого не желал.

— Сириус, — простонал Гарри, — пожалуйста, будь в порядке, только будь в порядке.

Человек в зеркале начал ползти к нему, и Гарри чуть не затошнило от потери ориентации в пространстве. Он был здесь прежде. В такой же ситуации, или, по крайней мере, в очень похожей. Это… это был еще один сон? Тело покрылось холодным потом, и он задрожал, а человек по-прежнему продолжал ползти к нему. Наконец, на взгляду открылось окровавленное лицо, и по потрескавшимся губам Гарри прочел слова, которые эхом отдались в его голове, хотя он знал, что они так и не были произнесены:

— Гарри, помоги мне.

— Сириус, я хочу помочь, — прохрипел Гарри, протягивая руку к стеклу, чтобы дотронуться до лица Сириуса. И с потрясением увидел, что, вместо того, чтобы оставить на пыльном стекле отпечаток ладони, его пальцы исчезли в поверхности зеркала. Гарри отдернул руку, как будто обжегшись. Сириус по-прежнему смотрел на него широко распахнутыми, налитыми кровью глазами — и, не дав себе шанса задуматься, Гарри бросился вперед, сквозь стекло.

Его колени подогнулись, едва нога коснулась поверхности с другой стороны, и внезапно голова раскололась надвое по линии шрама. Споткнувшись, Гарри упал, выбив из легких весь воздух.

— Экспеллиармус!

Гарри почувствовал, как палочка вылетела из пальцев, и, сделав огромное усилие, что стоило половины оставшихся сил, перевернулся на спину. Над ним возвышалась черная фигура, крутя в неестественно худых, длинных пальцах его палочку.

— Добро пожаловать, Гарри Поттер, — произнес Волдеморт.

***

Гарри попытался сесть. Казалось, каждая его конечность весит сотню тонн.

Волдеморт усмехнулся.

— Слегка дезориентирует поначалу, правда? Мне самому потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть.

Спустя целую вечность Гарри наконец сумел сесть. Опершись спиной о стену, он уставился на Волдеморта. Взгляд злых красных глаз был сосредоточен на его лице.

— Как… как ты попал сюда? — голос Гарри прозвучал не громче шепота. Воздух в комнате был настолько тяжел и душен, что он с трудом мог дышать. — Как ты пробрался в Хогвартс?

— Это волшебное место, Гарри. Любой волшебник может придти сюда или уйти отсюда, — безгубый рот Волдеморта скривился в жуткой ухмылке и Гарри вздрогнул. — Конечно, если знает, как.

Гарри взглядом окинул комнату — лишь глухие крепкие стены. И ни намека на выход.

— Чего ты хочешь? — голос слегка дрожал. Гарри уперся затылком в стену. Поверхность была прочной, без намека на слабину. Он не сможет выйти тем же путем, что пришел.

Во взгляде промелькнуло Волдеморта веселье.

— Я бы хотел поговорить о твоих желаниях, Гарри. Именно это, в конце концов, и показывает зеркало, не так ли? Выполняет самые глубокие, самые отчаянные наши желания! — он впился в Гарри взглядом и тот почувствовал, что его сознание подается мысленному натиску. Шрам обожгло горячей волной боли, и он резко отвел взгляд. — Скажи мне, Гарри Поттер, чего ты хочешь в эту самую минуту больше всего на свете?

Гарри не надо было думать над ответом.

— Чтоб ты сдох, — ответил он, обнаружив, что голос обрел прежнюю силу.

— Да, я могу в это поверить, — усмехнулся Волдеморт. — И, полагаю, ты хочешь быть тем, кто меня убьет.

Он поднял руку ладонью вверх — в воздухе над ней зависла палочка Гарри.

— Без нее это будет весьма затруднительно сделать, не так ли? — Ярко полыхнуло пламя, и спустя мгновение палочка превратилась в горстку пепла у ног Волдеморта. Гарри едва не стошнило от запаха.

Улыбка Волдеморта стала шире.

— Конечно, ты мог бы попытаться убить меня голыми руками, — заметил он, постукивая кончиком палочки по бедру, и Гарри понял намек. У него не было никаких шансов справиться с Волдемортом без магии.

Это был конец. Кульминация глупого пророчества. Он обманул смерть в ту ночь на кладбище и затем в Министерстве магии, но сейчас весь запас отпущенной ему удачи иссяк.

— Так это ты посылал мне кошмары… заманил меня сюда, чтобы убить? — Гарри с любопытством отметил, что не чувствует страха. После того как его палочка сгорела, он вообще ни чувствовал ничего, кроме пустоты в том месте, где раньше был живот. Все тело оцепенело. И даже шрам прекратил болеть.

— Это действительно мое самое сокровенное желание, — ответил Волдеморт, и Гарри с удивлением услышал сожаление в его голосе. — Я бы с таким удовольствием увидел, как ты умрешь, Гарри Поттер. К сожалению, здесь это невозможно.

Сердце Гарри пропустило удар:

— Что?

— Задача зеркала исполнять желания, а не разрушать их, — ответил Волдеморт. — Величайшее желание всех живущих на земле сохранить жизнь как можно дольше. Я не могу убить тебя здесь.

Кончик палочки Волдеморта дернулся, и у Гарри закружилась голова.

— Тогда почему ты…

— И не я посылал тебе эти сны, Гарри, — перебил его Волдеморт. — Я лишь их перехватывал. Слегка изменял, чтобы лучше донести до тебя послания от крестного.

— Он жив? — воскликнул Гарри с надеждой.

— Если можно так выразиться. Он не может вернуться в физический мир, — голос Волдеморта упал до шепота. — Но он может быть с тобой здесь.

Гарри был настолько ошеломлен, что не был уверен, что расслышал правильно.

— Это невозможно.

— Внутри этого зеркала нет ничего невозможного, Гарри, — настойчиво прошептал Волдеморт. — Если это твое истинное желание.

Гарри моргнул, пытаясь собраться с мыслями. В этом не было никакого смысла.

— Я… я не могу думать, — сказал он.

— Тогда не думай, — ответил Волдеморт. — В любом случае наши желания нерациональны. Просто ответь мне Гарри: ты хочешь снова быть со своим крестным?

«Помоги мне, Гарри», — сказал Сириус, и Гарри кожей чувствовал ледяную воду. Снитч пролетел рядом с его лицом, и когда он выбросил руку, чтобы его поймать, тот превратился в Силки дьявола, которые мгновенно сомкнулись вокруг его запястий. Его шрам покалывало, и когда зрение прояснилось, щупальца превратились в пальцы Волдеморта на его коже. Длинные пальцы сжали его запястья, отгоняя наваждение.

— Отвечай мне, Гарри. Да или нет?

Какой у него был выбор? Его время и так почти вышло. Гарри сглотнул и закрыл глаза.

— Да.

Волдеморт рывком поднял Гарри на ноги.

— Уверен, Блэк был бы бесконечно благодарен, — сказал он, толкая Гарри к стене свободной рукой. — Но сначала ты должен кое-что для меня сделать.

Он поднял руку, в которой держал запястья Гарри, над его головой и прижал к стене, а вторую руку прижал к ширинке на гарриных джинсах.

Гарри замер.

— Что ты делаешь? — выдохнул он, пытаясь вырваться из захвата, когда длинные пальцы начали расстегивать пуговицы. Волна дезориентации снова окатила Гарри, и какое-то мгновенье только захват чужих пальцев удерживал его на ногах.

— Сначала я исполню свое желание, — ответил Волдеморт и, засунув руку в джинсы Гарри, вытащил его невозбужденный член. — А чего ты ожидал?

— Нет! — взвизгнул Гарри, когда тонкая ладонь сжала его член, и, к собственному ужасу, почувствовал, как кровь, пульсируя, устремилась вниз к сжимающим его пальцам. В его горле встал ком — собственное тело предало его, и на одну ужасную секунду Гарри показалось, что его стошнит. Он хотел пнуть, укусить, врезаться лбом прямо в ухмыляющееся лицо Волдеморта — что угодно, только бы вырваться из захвата и остановить насилие, пока оно не зашло дальше, но его тело по-прежнему реагировало так, как будто на него давила тяжесть трех атмосфер.

— Я хочу увидеть тебя бессильным, — прошипел Волдеморт, наблюдая, как член Гарри твердеет в его руке. — И, судя по твоей реакции, ты явно хочешь того же, Гарри.

Это заставило Гарри замереть.

— Нет, — прохрипел он. — Нет!

Боже, должно быть, это магия. Все дело в магии. Он не хотел… не мог… не мог хотеть этого, что бы ни говорил Волдеморт.

Волдеморт улыбнулся и начал медленно двигать рукой вниз и вверх по члену, иногда легко его сжимая.

— Ты хочешь, Гарри, — повторил он, и Гарри задрожал, когда пальцы Волдеморта прошлись по нежной головке, растирая влагу, которая уже начала собираться на кончике. — Должен хотеть. Здесь я не могу тебя заставить сделать ничего, чего бы ты не желал, — несколько тихих слов и пальцы вокруг его члена стали теплыми и скользкими. Гарри изо всех сил старался не выгнуться дугой, но от ощущения члена, скользящего в крепком, скользком захвате худых пальцев, его бедра дернулись вперед сами по себе. Внутри начало нарастать давление, спиралью поднимаясь от яичек по нервным окончаниям, закручиваясь все быстрее и быстрее… и теперь движения стали более резкими, уверенными, и было так тесно и горячо и обоже обоже… как что-то настолько неправильное могло быть таким прекрасным?

Он задохнулся от первой пронзительной, пьянящей волны наслаждения.

Вторая волна заставила его застонать.

— Не борись с этим, Гарри, — прошептал Волдеморт, отпуская его запястья. — Чем быстрее я получу то, чего хочу я, тем быстрее ты получишь то, чего хочешь ты.

Сириус. Это все ради Сириуса.

— Я не.. о Боже, — он почувствовал кончик палочки Волдеморта у основания члена, и следующая волна экстаза лишила его слов и мыслей. Остались только ощущения. Он почувствовал легкое движение воздуха у щеки, когда Волдеморт сказал что-то, что Гарри не понял, и упал на грудь магу: его член пульсировал и сперма выплескивалась Волдеморту на руку. Как если бы издалека Гарри услышал смех, и его тело содрогнулось от еще одного оргазма, который как будто что-то вытягивал у него изнутри. Третья волна заставила его корчиться, но уже не от удовольствия, а в агонии, и Гарри закричал и забился, чувствуя горько-сладкий привкус на языке.

Он осознал, что Волдеморт отпустил его, только когда больно ударился плечом, упав на пол. Его сердце билось так часто, что все тело содрогалось при каждом ударе, и еще он ощущал… пустоту. Не просто онемение, но пустоту. Как будто чего-то не хватало внутри.

Он долго лежал на полу долгое время, весь в холодном поту, чувствуя пронзающие его живот искры облегчения. Постепенно он начинал осознавать, что живот был на месте, легкие тоже, — все болело, но он по-прежнему был жив. И все-таки чего-то не хватало. Он не мог уловить, чего именно, но знал, что это было что-то жизненно важное.

В поле видимости появился край мантии Волдеморта, и Гарри попробовал поднять голову.

— Что ты со мной сделал? — прохрипел он.

— Я сделал тебя бессильным, — ответил Волдеморт с ледяным торжеством в голосе, и внезапно Гарри понял, что потерял.

— Моя магия, — прошептал он.

— Исчезла.

— Нет, — прошептал он снова, хотя знал, что это правда.

— Я лишил тебя магии. И ты мне это позволил, Гарри. Иначе я не смог бы этого сделать. Не здесь.

— Нет!

От смеха Волдеморта волосы у Гарри на затылке встали дыбом.

— И самое забавное в этом то, что ты мог уйти в любой момент, Гарри. Я сказал тебе, что любой волшебник может войти или выйти, если знает как. Теперь, к сожалению, этот вариант тебе недоступен.

Этого не может быть.

Едва сдержав приступ тошноты, он смог приподняться и сесть, сглотнув едкую горечь, обжегшую горло.

Волдеморт снова засмеялся.

— Не унывай, Гарри. В конце концов, ты скоро будешь со своим крестным.

Гарри вперился взглядом в возвышавшуюся над ним фигуру.

— Это значит, что он жив?

— Нет, он вполне мертв, — от улыбки Волдеморта у Гарри кровь застыла в жилах.

— Может быть, я и не могу убить тебя, Гарри. Но скоро ты сам об этом позаботишься.

Это сон. Этого не может быть.

В отчаянной попытке потянуть время, чтобы придумать способ спастись, Гарри выдал первое, что пришло на ум:

— У тебя кишка тонка. Только так ты и можешь убить меня, да? Слишком боишься встретиться лицом к лицу, как мужчина с мужчиной.

— Что? И рисковать тем, что еще один идиот, который тебя «любит», решит пожертвовать жизнью, как твоя мать? — Волдеморт хмыкнул. — В отличие от тебя, Гарри, я в состоянии учиться на собственных ошибках.

«Проснись!»

— Они найдут меня, — сказал Гарри, в его голос закралась паника. — Дамблдор, Рон, кто-нибудь меня найдет.

Волдеморт улыбнулся.

— Ты можешь надеяться на это, Гарри. Надежда на какое-то время продлит твою жизнь. И я хочу, чтоб ты страдал, Гарри Поттер. Хочу, чтобы ты страдал, как и я эти долгие тринадцать лет. Единственное, о чем я сожалею, — что всего через несколько дней твоя боль прекратится.

«Пожалуйста, пожалуйста, ПРОСНИСЬ!»

Волдеморт взмахнул палочкой, и у его ног от пола стали подниматься клубы темного дыма.

— Передавай привет крестному, — сказал он, когда его очертания начали расплываться. — И родителям.

Еще долго, после того, как Волдеморт исчез, в комнате раздавалось эхо холодного высокого смеха.

Fin