|
***
Остаток дня они посвятили прогулке, а вечером навестили
Рона и Гермиону. Гарри стоически вынес полное непонимание проблемы Сириуса
новобрачными, а Мягколап совершил налет на холодильник и умял половину индейки,
стоило лишь Гермионе отвернуться.
После обмена подарками и оживленной дискуссии на
повышенных тонах, во время которой Гермиона безуспешно пыталась донести до
Гарри, что нельзя хотеть отпраздновать Рождество в компании собаки, Рон и вовсе
признавал это желание нездоровым, а Гарри многословно советовал друзьям
отправиться туда, где никогда не светит солнце, прихватив все хорошие пожелания
с собой, Гарри и Мягколап, наконец, отправились домой.
Добравшись до дома, Гарри оставил Мягколапа во дворе
делать подкоп в соседский сад, а сам принялся готовить. Проигнорировав
полуфабрикатные обеды, которыми была забита морозилка, Гарри расстарался,
приготовив жареное мясо с гарниром и даже клубничный мусс.
Пока мясо готовилось в духовке, Гарри аккуратно сервировал
стол, достав лучший фарфор и белоснежные льняные салфетки. А потом позвал
крестного. Пес явно постарался, проводя раскопки, передние лапы и вся морда
были в земле. Мягколап процокал когтями по линолеуму к столу, тщательно изучая
его взглядом, а потом повернулся к Гарри и заскулил.
Гарри с улыбкой достал мясо из духовки, потом разложил
мусс по двум хрустальным креманкам. В качестве последнего штриха он
трансфигурировал яблоко в клубничку и, разрезав ее пополам, украсил ею пышный
мусс.
Еда аппетитно пахла, столовые приборы тускло сияли в
неверном свете, Гарри повернулся к внимательному Мягколапу.
– Всё еще собака, как я посмотрю, – прокомментировал он,
не в силах удержаться от недовольства.
Мягколап продолжал внимательно глядел на него, на морде
был написан настолько явный упрек, насколько собака вообще может это
изобразить. Гарри пожал плечами, призвал большую собачью миску и вывалил в нее
мясо с гарниром, плюхнув мусс сверху. Поставив совершенно неаппетитно
выглядящую еду перед псом, Гарри сел за стол и принялся ужинать как ни в чем не
бывало.
Мягколап с сомнением посмотрел в свою миску, нерешительно
сунув нос в непонятную буро-коричнево-розовую массу. Скрип металлической миски
по каменному полу неприятно контрастировал с мелодичным звоном вилки и ножа
Гарри о фарфор. Мягколап поднял голову и посмотрел на хозяина, тот улыбнулся в
ответ.
– Собаки не едят за столом. Их миски стоят на полу.
Приятного аппетита.
Мягколап еще раз ткнулся в миску, потом сел рядом с ней и
громко заскулил. Гарри ухмыльнулся, чуть не подавившись печеной картошкой, но
ничего не ответил псу.
***
Спустя часа полтора после ужина Мягколап пришел в дурное
расположение духа. Наверное, любой другой решил бы, что Гарри слишком серьезно
относится к псу, чтобы обращать внимание на перемены в его настроении, но
Гарри-то точно знал, что Мягколап хандрит. Он снова спрятался в чулане под лестницей
и изодрал старый гриффиндорский шарф хозяина.
Гарри почти закончил рождественскую передовицу о серии
товарищеских матчей, прошедших по стране, когда Мягколап ворвался в его кабинет
и попытался выхватить зубами перо из его пальцев. Решив, что нападение на него
совершено скорее от скуки, чем из агрессивных побуждений, Гарри отложил перо и
посмотрел Мягколапу в глаза. Вернее – попытался посмотреть, потому что пес
бесился вовсю, прыгая и носясь по кабинету. Хандра явно прошла.
– Ну и чего же ты хочешь? – поинтересовался Гарри.
Удовлетворившись тем, что смог привлечь внимание хозяина,
Мягколап вуфнул и выкатился прочь из комнаты. Через секунду он снова забежал,
выжидающе склонив голову. Подавив вздох, Гарри поднялся и пошел вслед за
собакой вниз по лестнице на кухню, поправив, по ходу, картину на стене, которую
Мягколап свернул, пока бесился в коридоре как сумасшедший.
Зайдя в кухню, Гарри понял, с чего пес стал вдруг таким
радостным. Сквозь низкие окна было видно, что пошел сильный снег, уже укрывший
лужайку перед домом белым покрывалом. Мягколап снова возбужденно залаял и
кинулся к задней двери, весь дрожа. Гарри посмотрел на пса, потом снова в окно,
на падающий снег. Потом решительно подошел к двери, взял ключ с подоконника и
запер дом, оставив ключ в двери. А потом взглянул на потрясенного пса.
– Ключ в замке, – сказал Гарри спокойно. – Хочешь побегать
по снежку – ты знаешь, что надо сделать.
А потом повернулся и поднялся в свой кабинет.
***
В следующий раз Гарри увидел Мягколапа, когда готовился ко
сну. Он упорно игнорировал злой лай и тяжелые удары о входную дверь,
раздававшиеся из кухни весь вечер, а потом напряженно вслушивался в
последовавшую за этим тишину.
Пес прокрался в комнату, когда Гарри раздевался. Он глянул
на Мягколапа через плечо, снимая рубашку.
– Что, передумал идти гулять? – спросил Гарри весело.
Мягколап прошествовал в угол и разлегся там на полу,
отвернувшись. Гарри не сразу понял, почему пес уставился в стену: он просто не
хотел смущать Гарри, пялясь на него. Наверное, это был самый человеческий
поступок из тех, что совершил пес за последние год-полтора.
В одних пижамных штанах Гарри подошел к Мягколапу и
наклонился к нему. Запустив пальцы в жесткую шерсть, Гарри почесал псу бока, и
тот развалился на полу от удовольствия. Гарри все-таки любил Мягколапа и не
представлял своей жизни без него, но всё равно ему был нужен Сириус. Он не мог
описать словами, как сильно скучал по крестному.
Гарри знал, что так думать нельзя, но в какой-то мере трусливо
радовался тому, что Сириус – собака. Мягколапу не приходится признаваться в
том, что его-Сириуса он любит не как отца или друга и скучает по нему далеко не
как по крестному.
Правда состояла в том, что он любил Сириуса и поэтому
хотел вернуть его.
Серые глаза, как у крестного, на собачьей морде пристально
смотрели на Гарри, а тот погладил пса по голове, убрав с его глаз жесткую
шерсть, и поцеловал его в лоб.
– Если бы ты был человеком, тебе не пришлось бы сейчас
пялиться в стену, – хрипло признался он. – Наверное, мои чувства к тебе – это
большая проблема, но она становится гораздо меньше, когда я вспоминаю, что ты,
ко всему прочему, еще и собака.
***
Этой ночью Гарри хорошо спал, и ему снилось, как за окном
падает снег, а его с любовью обнимают чьи-то руки.
***
– Черт, холодно-то как! – проворчал Гарри, выбираясь
поутру из теплой постели и отыскивая наощупь свои очки и одежду.
Он потер ладони одну об другую и, скоренько натянув носки,
сунул ноги в тапки. Даже нос, казалось, замерз и стал холодным – с центральным
отоплением явно что-то стряслось. Отказавшись от идеи создать теплую струю
воздуха, чтобы согреться с ее помощью, Гарри спустился в кухню, чтобы по
утренней маггловской привычке сделать себе кофе.
Яркий электрический свет резанул по привыкшим к ночной темноте
глазам, и Гарри, недовольно заворчав себе под нос, наполнил чайник водой,
водрузил его на крючок над огнем и небрежно махнул в его сторону палочкой. Из
носика почти сразу же пошел пар, и Гарри сонно зашарил по полкам в поисках
быстрорастворимого кофе.
Банка с кофе громыхнулась на пол, когда Гарри выглянул в
окно. Ночью снова выпал снег, а посреди белоснежного ковра стоял Сириус, весь
какой-то нескладный и босиком.
Гарри обалдел.
Минут через пять он более-менее пришел в себя, по крайней
мере, сердце перестало скакать в груди как безумное, правда, в голову закралась
мысль о галлюцинациях. Наверное, он так сильно хотел увидеть Сириуса в
человеческом обличии, что собственный разум решил сыграть с ним злую шутку.
Через окно Гарри было видно, что Сириус поднял одну ногу и
удивленно уставился на посиневшие пальцы.
Нет, никакая это не галлюцинация. Ни один разум не смог бы
вообразить Сириуса настолько настоящим и реальным, настолько Сириусом.
Вздрогнув и явно придя к выводу, что находиться на заснеженном
дворе в обличии человека, да еще раздетого и разутого – это далеко не то же
самое, что в виде собаки, обладающей густой шерстью, Сириус развернулся и
побрел к дому.
Гарри чуть не угробил об пол тостер, кинувшись к столу и
делая вид, что как ни в чем не бывало готовит завтрак, когда Сириус открыл
дверь. Услышав, что крестный нерешительно застыл на пороге кухни, Гарри сделал
вид, что полностью поглощен выбором джема для тоста, чтобы не делать резких
движений и ни в коем случае не казаться опасным.
Тостер выкинул два кусочка поджаренного хлеба, Гарри
вздрогнул и трясущимися руками намазал джем, потом положил на тарелку и только
затем поднял глаза на Сириуса.
Тот всё еще находился в человеческом обличии.
Гарри улыбнулся крестному, и от всплеска стихийной магии
над головой тотчас взорвалась лампочка.
– Стой, подожди, всё в порядке, не бойся, – поспешно
воскликнул Гарри, протягивая Сириусу руку, в то время как тот вздрогнул и
отпрянул назад. – Не бойся, ты в безопасности!
С ходуном ходящей грудью, с широко распахнутыми глазами
Сириус смотрел на Гарри, по-собачьи ожидая его команды. Сердце Гарри колотилось
как безумное от страха, что Сириус мог испугаться и снова стать псом. Дрожащей
рукой он указал крестному на пустой стул напротив себя.
– Давай же, Сириус, садись, я приготовил тебе завтрак.
Крестный неуверенно скользнул на стул, вздрогнув от
скрежета ножек по полу.
Гарри наблюдал, как Сириус неловко поднес тост ко рту,
откусил немного и стал методично жевать. Его волосы так сильно отросли, что
сейчас лезли в тарелку; они были чистыми, но очень сильно спутанными, сразу
было понятно, что человек не приводил себя в порядок несколько лет. Кожа его
была бледной, но чистой и здоровой. Сириус выглядел худощавым, но явно не
таким, каким Гарри увидел его сразу после Азкабана. И он не выглядел
сломленным, как тогда. Видимо, несколько лет в виде собаки парадоксально пошли
его психике на пользу, решил Гарри уныло.
До него вдруг дошло, что он стоит и пялится на крестного,
а для Сириуса сейчас вредно излишнее внимание. Тогда он заварил кофе, сел на
свое место и стал аккуратно пить остывающий напиток, уставившись на крышку
стола. Гарри не давала покоя одна мысль: а сильно ли испугается Сириус, если он
сейчас вскочит и так обнимет его и прижмет к себе, что тот задохнется.
– Собакой я чувствовал себя в безопасности, – вдруг хрипло
произнес Сириус, словно ни к кому не обращаясь. Гарри совершенно не удивился
бы, если эта фраза была бы призвана объяснить поведение крестного за последние
шесть лет. Если обличие Мягколапа помогло Сириусу выжить в тюрьме, то
совершенно неудивительно, что он прибегнул к тому же способу защиты, попав за
завесу.
Гарри сглотнул и медленно кивнул.
– Но сейчас ты в безопасности и в человеческом обличии, –
Гарри поднял глаза и попытался улыбнуться. – Здесь, со мной.
Сириус чуть заметно обнажил зубы в ответ.
Они продолжали завтракать в тишине. Сириус доел тост и
отодвинул тарелку. Он с жадностью смотрел на кофе Гарри, пока тот не
ухмыльнулся и не сделал вторую чашку, поставив ее перед крестным.
– Разве ты не рад, что снова стал человеком? – спросил он
беспечно. – У собак нет возможности выпить ту же чашечку кофе.
Сириус поймал свободной рукой запястье Гарри и поднес его
ладонь к губам, целуя словно мимоходом.
– И такой возможности у них тоже нет, – пробормотал он,
наблюдая за реакцией Гарри. Явно боясь, что Гарри его отвергнет.
И даже если бы Гарри не опасался, что Сириус вернется к
облику Мягколапа, отвергни он сейчас крестного, у него и в мыслях не было
отталкивать Сириуса. Ведь он сам столько лет этого хотел.
– Вряд ли я столько лет мирился бы с грязью, блохами и
погоней за кошками, если бы подобная перспектива меня пугала, – отозвался он.
– Спасибо, Гарри.
Тот стал молча убирать со стола, не находя слов, чтобы
выразить свои чувства. Гарри сунул тарелки в раковину и резко махнул на них
палочкой:
– Не стоит благодарности, – чуть напряженно ответил он.
– Ты доказал мне, что в мире еще остались вещи, ради
которых стоит оставаться человеком. Я благодарен тебе за это. Хотя я могу и
поменять свое мнение, – неловко пошутил Сириус.
Гарри кивнул и уставился на тарелки, делая вид, что
проверяет, чистые ли они. А потом, словно не отдавая себе отчета в своих
действиях, обнял Сириуса за шею и поцеловал его.
И даже в поцелуе это был Сириус. Гарри целовал его снова и
снова, до распухших губ, лишь спустя бесконечность позволив Сириусу легонько
оттолкнуть себя. Аккуратно водрузив очки крестнику на нос, Сириус с нежностью
посмотрел на него.
– Тебе не нужно делать это, Гарри. Я больше не превращусь
в пса. Я не… ничего не жду от тебя. Ты сделал для меня больше, чем это вообще
возможно, и тебе вовсе не нужно…
– Да я же сам хочу этого, чудак ты этакий! – возмутился
Гарри, вжимаясь лицом в шею Сириуса. – Я не мог перекинуться парой слов с
Мягколапом, не мог поцеловать Мягколапа, не мог… да кучу всего я не мог! Я не
мог любить Мягколапа так, как я люблю тебя!
Сириус выглядел сбитым с толку и смущенным.
– Я твой крестный и бывший пес. И я гораздо старше тебя. И
вообще есть куча причин, по которым мы не можем быть вместе, – как-то
беспомощно возразил Сириус, хмуря брови.
Да черт его побери! Гарри совершенно не собирался
сдаваться. У него столько лет ушло на то, чтобы заставить собаку превратиться
обратно в человека, которого он любит, и он не позволит какой-то ерунде всё
испортить.
– Ни одна из этих причин не кажется мне достаточно
объективной и важной, – голос Гарри дрожал от волнения. – Ты больше не собака,
и я тебя люблю. Единственная причина, по которой мы не можем быть вместе – это
если ты меня не любишь. И я не имею в виду любовь как к крестнику…
Всё должно решиться в этот момент. Возможно, ему стоило
довольствоваться жизнью с Мягколапом. Уж Мягколап-то его никогда не отверг бы,
так, как это собирается сделать Сириус. А Гарри видел по его испуганным глазам,
что тот собирается.
– Это входит в список тех вещей, которые не полагаются
собакам, но входят в привилегию людей? – снова попытался пошутить Сириус.
– Не полагаются собакам и входят в привилегию далеко не
всех людей. Только в твою, – Гарри упорно гнул свою линию, а его сердце так
колотилось, что грозило разбиться о грудную клетку. – Да или нет, Сириус. Ты
хочешь быть со мной?
– У Мягколапа было всё, что он только мог пожелать, а у
меня нет. Конечно, я хочу быть с тобой.
И всё встало на свои места. Наступило Рождество, и в
качестве подарка Гарри получил Сириуса. Он удовлетворенно выдохнул крестному в
шею и почувствовал, что тот обнял его еще крепче.
***
Вода в душе всё еще лилась. Гарри подумал,
что был молодцом все эти годы, заботясь о Мягколапе, регулярно моя его и
расчесывая, но с Сириусом такое не пройдет. Тот настоял на том, что душ будет
принимать один, и что это было нормально для пса Мягколапа, чтобы Гарри мыл
его, а не для человека Сириуса.
Ухмыльнувшись, Гарри посмотрел на две коробочки. Открыв
первую, он рассмотрел резиновую игрушку. Шесть галлеонов на ветер. Гарри
задумчиво бросил мячик в угол.
Он взял вторую коробочку, открыл ее и снова восхитился
изяществу линий и блеску отполированного дерева. Красивая палочка, которая
будет замечательно смотреться в руке Сириуса. Гарри положил ее обратно, закрыл
коробку крышкой и завернул ее в красивую обертку с помощью магии, присобачив
сверху олливандеровский бантик. Гарри улыбнулся и с гордостью положил подарок
под маленькую елочку.
Он отошел в угол и оттуда осмотрел комнату. Великолепно.
Елка укомплектована подарками, гостиная безвкусно украшена мишурой и
фонариками, праздничный стол накрыт. И наверху шум душа, который Мягколап не
мог себе позволить, а Сириус – вполне.
Предвкушая многообещающее Рождество, Гарри думал о том,
что ему стоит подняться наверх и постараться объяснить Сириусу, что если псу
требовалась помощь в ванной, то люди могут просто насладиться компанией друг
друга.
FIN
|