Эпиграф.

Вдруг рядом с Руди зашагала молодая девушка; он не замечал ее раньше, пока она не оказалась совсем близко, она тоже хотела перебраться через горы. В глазах у нее была какая-то необычайная сила, взора от них не оторвать, а сами они удивительно ясные, глубокие, бездонные.

- А ты кого-нибудь любишь? – спросил Руди. Он думал теперь только о том, чтобы любить.

- Никого я не люблю, - отвечала девушка и засмеялась, но было видно, что она и словечка правды не скажет. – Незачем делать крюк! – продолжала она. – Нам надо взять левее, так будет ближе.

- К пропасти, конечно, ближе, - сказал Руди. – И с таким знанием дороги ты хочешь стать проводником?

- Я знаю дорогу, - сказала она, - и у меня голова на плечах, а ты потерял голову еще в долине; здесь, на высотах, надо помнить о Ледяной деве: говорят, она людей не очень-то жалует.

- Я ее не боюсь, - сказал Руди.

(Г.Х. Андерсен «Ледяная дева»).

Узенькие улочки, одинаково безликие дома. На серой стене – широким разливом – грязно-бурое пятно графитти: смешение серого, темно-серого и темного; в причудливых извивах можно угадать «VIVAT Manchester United». На самом деле пятно, скорее всего, красно-сине-зеленое, но мир для Сириуса потерял цвет. Зато обрел запахи.

Пахнет жареной картошкой, выстиранным бельем, выхлопными газами, нагретым за день асфальтом (неприятный гудронный запах), по низу сильно несет канализацией. Сириус терпеливо сидит в подворотне, морща нос и иногда глухо рыча от невыносимой кошачьей вони. Уже одиннадцать – время, когда добропорядочные британские граждане откладывают газету, надевают пижамы и готовятся ко сну.

Недобропорядочные сидят в пабах, мотая нервы барменам, и поигрывают ключами от машин. Но у того, кого ждет Сириус, машины быть не должно.

Пора бы уже и заканчивать вечерние развлечения…

На той стороне улицы показывается высокая фигура, идущая обманчиво беззаботной походкой. Человек проскальзывает мимо подворотни, на секунду одаривая темный провал под аркой цепким пронзительным взглядом. Сириус сжимается, шерсть на холке встает торчком и верхняя губа слегка приоткрывает белую полоску. Но взгляд проходит выше уровня собачьей головы – человек остерегается только другого человека.

Сириус тихо выскальзывает из подворотни и старается идти бесшумно. Ветерок доносит до носа аромат лосьона после бритья, морской запах дезодоранта и будоражащий – теплой кожи.

Человек останавливается перед дверью и набирает код. Когда его пальцы обхватывают и тянут ручку, Сириус превращается…

Человек уже распахивает дверь, когда на его плечо опускается тяжелая рука:

- Дорогой кузен.

Он не зря был правой рукой Волдеморта.

Разворачивается, как хищник, готовый к нападению или бегству, рот оскален, пальцы скользнули за пояс брюк.

- Расслабься, - Сириус перехватывает руку с ножом, некоторое время они борются, пока Люциус неожиданно не сдается, обмякая.

- Блэк? Чему обязан?

- В гости пришел, - широко улыбается Сириус. – Мы, родственники, должны поддерживать связь, не считаешь?

- Шервудский волк тебе родственник, - ворчит Малфой, выдергивая руку из железной хватки.

- Ну, зачем же ты так… Муж моей драгоценной кузины для меня все равно что брат родной.

- Напомни, у собак существует каннибализм?

На первом этаже в окошке квартиры вспыхивает свет, и мужчины замолкают, напряженно взглянув вверх.

- Так ты пригласишь меня к себе?

- Если я скажу «нет», ты развернешься и уйдешь?

- Не поговорив? Но я столько тебя ждал, Люциус, мерз в мерзкой подворотне…

- Так я и думал.

В лифте тоже пахнет кошачьей мочой. Сириус морщится, разглядывая мужчину напротив. Яркий свет безжалостно высвечивает резкие черты лица – он похудел, но печати породы, как ни странно, не утратил. Высокие скулы, впалые щеки, неугасимо блестящие серые глаза под надменными бровями вразлет. Волосы собраны в хвост, затянутый черной лентой, губы плотно сжаты – пожалуй, он все так же красив той диковатой и опасной красотой, что привлекала к себе всех ведьм школы.

- Соседи не подумают, что ты клиента домой привел? – небрежно спрашивает Сириус.

Уголки губ Люциуса слегка дергаются, Сириус ждет в ответ какой-нибудь гадости, но тот говорит только:

- Я не этим на жизнь зарабатываю.

- Бильярдом? Как мило.

Лифт останавливается, и они смотрят друг на друга. Люциус выходит первым.

Пока ключ гремит в замке, Сириус осматривается. Две дерматиновые двери, любую можно высадить пинком. И опять пахнет кошками.

- Фу, да что у вас здесь, кошачий приют? – не выдерживает он.

- Кто о чем, а пес о кошках, - философски отвечает Малфой, распахивая дверь.

Сириус проходит внутрь, и не подумав снять ботинки. В квартире чисто и прибрано, можно было бы подумать, что с Люциусом здесь живет женщина, если б Сириус не знал о маниакальной любви своего «кузена» к порядку. Еще в бытность слизеринским префектом Малфой следил за правильным наклоном метел в стойках и, как поговаривали, свисанием покрывал в слизеринских спальнях на определенную высоту от пола.

- Какое милое, уютное жилище, - говорит Сириус, заглядывая в комнату – единственную тут, не считая кухни. Ну да, аренда, наверное, дорого обходится – средств только на однокомнатную хватает. – Ничуть не хуже Малфой Мэнора…

- Не жалуемся, - в голосе Люциуса проскальзывает ирония. Он встает посреди прихожей, скрестив руки на груди и вызывающе глядя на дорогого кузена.

- Ты разве не угостишь меня чем-нибудь? Коньяк? Шампанское? Вино столетней выдержки?

- В шкафчике на кухне стоит бутылка с уксусом. Можешь выпить, не разбавляя.

- Какой ты негостеприимный… - Сириус проходит вглубь комнаты и разваливается в единственном здесь кресле, положив ногу на ногу. – А ведь мы почти дважды родственники. Твой Драко мне теперь как сын.

Малфой, переместившийся в дверной проем, опирается спиной о косяк и смотрит на Сириуса спокойно:

- Блэк, говори, что хотел сказать, и убирайся. Мне спать пора.

Сириус начинает злиться, вытягивает ноги на всю длину и разглядывает ногти. Они у него желтоватые и слегка загнутые, немного похожие на когти.

- Так, хотел всего лишь узнать, как Кричер сейчас поживает...

- А что, вице-аврор Британии не может выяснить такой пустяк?

Сириус с минуту смотрит на Малфоя вприщур, а затем восхищенно говорит:

- Какая ты непрошибаемая сволочь! У меня ведь к тебе счетец, дорогой кузен.

Малфой отделяется от косяка и начинает снимать рубашку. На груди у него выделяется дешевенький медальон: голова сокола в серебряном круге.

- И как же ты собираешься его взимать? – насмешливый голос приводит анимага в себя.

- Ну, сначала я думал убить тебя и кинуть тело сквозь Завесу, - отвечает Сириус, пытаясь понять, что означает этот неожиданный стриптиз. Безразличие к постороннему или провокацию?

- Хотел бы убить – давно убил, - равнодушно говорит Малфой. На белой, мускулистой груди цветут розовые бутоны сосков, и Сириус осознает, что не трахался уже полторы недели – с тех пор, как Гарри привел домой темноволосого альфонса. – Или мечтал сначала посмотреть мне в глаза и насладиться моим ужасом и беспомощностью?

Он стоит, наклонив голову и порочно улыбаясь, худой, поджарый, наполовину голый, темные брюки мягко облегают его ноги, и Сириусу невыносимо хочется узнать, что же скрывается под тонкой материей.

Он уже возбужден, взгляд Малфоя упирается в место чуть пониже живота, и внутри что-то сладко сводит от этого.

- Ну, я надеялся, что тебе станет стыдно…

Люциус усмехается.

Бразды правления выскальзывают из рук Сириуса, ситуация стремительно выходит из-под контроля. Он чувствует себя беспомощным… таким беспомощным. Черт, как же он мог забыть, что Малфой чертовски опасная гадина…

Люциус поднимает руки к поясу брюк и медленно расстегивает их.

- Мне стало очень стыдно. Теперь убивай или уходи.

Сириус поднимается, идет к порогу, словно завороженный – точнее, надвигается на сухощавую фигуру в проеме двери…

Малфой по-прежнему улыбается, в глазах ничего похожего на раскаяние, и когда Сириус приближается к нему вплотную и рывком стягивает брюки, он вовсе не выглядит испуганным. Сириус прижимается к нему, яростно целует, задевая гладкие зубы, ощущая твердость ребер через материю своей рубашки… худой, как и сын, разве что повыше да покрупнее… и, кажется… кажется, Сириус наконец-то начинает понимать, что его крестник находит в Драко…

Утро застает Сириуса в кровати. Впервые за последние четыре с половиной года – в чужой кровати. Рядом спит Люциус, голова сокола («Что это?

- Так… талисман на удачу… «верный глаз» называется.

- Тебе же нельзя…

- Он не магический. Побрякушка») поднимается и опускается в такт дыханию.

Сириус осторожно перелезает через мужчину и, морщась, собирает вещи. Когда он уходит, Лондон уже живет своей утренней жизнью, магглы с озабоченным видом спешат по делам, и рассвет розовым отблеском ложится на стены домов. Сириус проходит мимо красно-сине-зеленого графитти, воспевающего «Манчестер Юнайтед», усмехается и крутит головой.

Вот и поговорили. Уходит, потерпев сокрушительное поражение. А ведь собирался насладиться унижением в серых глазах, увидеть, как высокомерные черты скривятся в попытке скрыть боль, бросить в лицо презрительно: «Ну и семейка… Сын – альфонс и папаша – мелкий игрок…», посмотреть на страх за ледяной маской, сорвать личину спокойствия и указать истинное место в жизни…

Походка Сириуса стала упругой, как всегда после хорошего секса, тело наполнилось звенящей пустотой, плечи бодро распрямились. Можно было аппарировать, но ему хотелось лететь над асфальтом, улыбаясь с высоты маггловскому городу.

Малфой снова ухватил его за загривок. Как щенка.

Сириус ухмыляется.

* * *

На кухонном полу расстилаются полотна света, кухня наполнена солнцем, дом захлебывается им. Редкость для сумеречного Лондона. Просто удивительно, как в этом августе им везет с погодой. Сириус ловит за хвост мысль, что это не к добру, что солнце жарче всего светит перед грозой, - ловит и выкидывает, словно дохлую крысу. У него слишком хорошее настроение, чтобы задумываться над будущими проблемами.

Он наливает себе молока, включает радио, пробегая по волнам (Гарри с утра вечно переключает на круглосуточный новостной канал), музыка вырывается в кухню обрывками, всплывает ласковыми напевами неразличимых мальчуковых бойз-бэндов, но вот из динамиков выхлестывает басами Rammstein, и Сириус отбивает такт ногой.

Du

Rechst

So

Gut

Да-да, старый добрый рок. Интересно, где Драко…

Еще не проснулся?

Ложечка стучит по стенкам стакана. Сириус думает, как взглянуть племяннику в глаза.

О, черт, да что его это беспокоит? Драко тут никто, и зовут его никак.

Размоченные амебоподобные мюсли летят в мусоропровод.

- Ай-яй-яй… - Сириус поспешно разворачивается и виновато смотрит на рыжеволосого близнеца Уизли, выходящего из камина. Под мышкой у него зажат кожаный портфель. – Дядюшка Блэк... Вот скажу все Гарри…

- У Гарри нос не дорос меня учить, - автоматически отвечает Сириус. – С утра пораньше, Джордж?

Это старая игра.

Фред загадочно прищуривается и Сириус знает, что близнец от себя сейчас в полном восторге. На самом деле, спутать их невозможно.

Они пахнут по-разному и выглядят по-разному, это отличие неуловимо, но для анимага оно есть.

- Грифон, клюющий с утра, сыт к обеду. Я тут на минутку заскочил. Бумаги подписать.

Из портфеля на свет появляются документы: договоры с синюшными оттисками печатей, контракты, справки, соглашения… Сириус хмурится, когда Фред одним движением достает из-за уха перо и протягивает «дядюшке».

- Что здесь?

- Как всегда, - небрежно отвечает первый помощник президента компании «Комет Корпорейшн» и «Файр-плэйс Индастриз», - текучка.

- А что, сам расписаться не мог? Или совой отправить? – Сириус быстро просматривает бумаги. Дементор побери, если он хоть что-нибудь понимает. Деловая жилка у него всегда отсутствовала. – Ну, раз уж сам пришел… Что это за налог на выброс магической энергии сверх установленных лимитов?

Фред неожиданно тушуется.

- Это новая поправка… Не обращайте внимания, Гарри знает.

- Для меня все новое, - ворчит Сириус, размашисто подписывая каждый лист. – Держи. Надеюсь, вы не совершаете какого-нибудь мошенничества, чтобы повесить потом все на меня?

- Дядюшка Блэк!

- Пошутил, пошутил. Согласись, странно подписывать то, в чем ни черта не понимаешь. Я чувствую себя крупным надувалой, - Сириус улыбается виновато, протягивая Фреду перо.

- Главное, Гарри в этом разбирается. А правда, что он привел в дом Малфоя? – Уизли прячет перо – на этот раз в кармашек портфеля, без всяких фокусов; в глазах у него неприкрытый интерес.

«Так вот зачем ты пришел», - думает Сириус, вслух же говорит:

- Ну да. Он сейчас спит. Наверное.

- А вы не в курсе, какие у Гарри планы?

- Понятия не имею. Спроси сам, - Сириусу не нравятся обходные пути. Ему кажется, что Джеймс не одобрил бы это.

Ну, то, например, что фирмы Гарри зарегистрированы на Сириуса. А все потому, что не пристало аврору-бессребренику открыто приумножать свои капиталы. По крайней мере, в глазах общества.

- Тогда я подожду. Он придет на обед? – Фред бесцеремонно заглядывает в меню, лежащее на столе. – Мю-у-усли… фу, гадость какая. Можно мне что-нибудь мясное?

Сириус сидит, как на иголках. Ему хочется сказать, что Гарри сегодня обедать не придет, но, положа руку на сердце, он в этом вовсе не уверен.

Он одергивает себя: какая ему, в конце концов, разница.

Гарри не маленький, и Малфой – не скелет в их шкафу.

За полчаса до полудня случаются три вещи: в камине возникает Гермиона, в дверь настойчиво колотят, а сверху спускается младший Малфой.

Сириус с удовольствием оставляет миссис Поттер на младшего Уизли и без особого удовольствия – Малфоя на них обоих, и идет открывать. На пороге стоит молодой маггл в синей униформе с бэйджиком: «Гранд Салун». Сириус едва успевает задуматься над тем, кто и что мог заказывать в маггловском баре, как за его спиной появляется запыхавшийся Драко, говорит уверенно:

- Это ко мне.

Он протискивается мимо Сириуса:

– Оставьте так. Нужно где-нибудь расписаться?

Перед домом стоит серебристый «Рено», блестя металлическими боками. Драко с минуту молча смотрит на мечту маггла-автомобилиста, затем обращается к Сириусу:

- Вы не могли бы наложить заклятие отвлечения? Кажется, парковка здесь запрещена. Скоро придет Гарри и решит, куда это поставить, но пока…

Сириус кивает и достает палочку.

- Послушай… Гарри купил это… тебе?

Драко отвечает кивком. Сириус обращает внимание, что тот одет куда лучше, чем вчера и позавчера. Правда, одежда до сих пор маггловская, но она далеко не из сэконд-хэнда. Неброская элегантность лучше всяких лэйблов свидетельствует о дороговизне.

- Я пойду к себе, - говорит Драко, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

- Где ты был утром?

- Ходил по магазинам.

- По магазинам? – тянет Сириус.

- Да, - взгляд Драко становится сердитым, щеки чуть розовеют. – Ходил по магазинам и покупал себе одежду на деньги Гарри. А потом еще летал на его метле. Если вы больше ничего не хотите узнать, я могу идти?

- К отцу не заходил? – спрашивает Сириус.

- Н-нет. Зайду после обеда, - мальчишка настораживается, смотрит сверлящим взглядом, но вопросов не задает.

- Он спрашивал, как ты тут, - роняет Сириус. – Беспокоится о тебе.

- Вы его видели?

Он взволнован, посекундно одергивает рукава рубашки, серые глаза, так похожие на отцовские, но не такие ледяные - взгляд у них более мягкий, беззащитный - словно прикованы к синим.

- Да. Он передает тебе привет, - не удерживается Сириус от ехидства. И, уже почти развернувшись, от порога кухни: – Я сказал, что ты хорошо себя чувствуешь.

* * *

Дома Гарри теперь почти нет. Почти нет для Сириуса: на обед крестник приходит, чтобы решать дела, в гостиной постоянно толкутся непонятные личности; ладно, Фред, Джордж и Гермиона – те приходят для обсуждения насущных вопросов по «Файр-плэйс Индастриз», «Комет Корпорейшн» и маггловскому предприятию Гарри «Бритиш Илектрик Инструментс», - но что здесь ищут министерские работники, представители «свободной прессы» и явные бездельники из числа молодых, нигде не устроившихся «фениксовцев» с посттравматическим синдромом?

Вечерами Гарри задерживается на работе, а когда все-таки приходит, торопливо ест и поднимается наверх. К Драко.

Сириус не знает, что там теперь происходит: крестник наложил заглушающие чары на стены. Но, судя по спокойному и даже удовлетворенному виду Драко за завтраком, с проблемой невинности разобрались быстро.

Розовый халат из сэконд-хэнда куда-то исчез, младший Малфой одевается теперь вполне прилично, правда, по-прежнему в маггловские вещи. А еще он ходит на курсы (Малфой – будущий бухгалтер! Какая нелепость…), точнее, ездит на них на своем новеньком «Рено» - уму непостижимо, как он его еще не разбил. Должно быть, там все же имеются чары, Гарри как-нибудь договорился.

Он сделал Драко набор документов. Паспорт, медицинская страховка, диплом об окончании колледжа, водительские права… Бумаги фальшивые, но маггловскую проверку выдержат.

И теперь Драко Малфой – полноправный маггл. Сириус не знает, насколько тому это нравится… но заполнять налоговые декларации все же престижнее, чем стричь газоны, так?

Драко уходит в девять и возвращается с занятий к полудню (иногда он задерживается – наверняка навещает отца и, как подозревает Сириус, передает тому деньги. Гаррины деньги, разумеется). Затем он сидит наверху до самого ужина, терпеливо дожидаясь прихода своего спонсора.

И Сириус спрашивает однажды у Гарри:

- Что ты от этого получаешь, сынок?

Крестник хмурится:

- Что ты имеешь в виду? Что я получаю меньше, чем даю?

Раннее утро, аврор заспан, глаза у него затуманены; вот уже с минуту он водит ложечкой в кружке сомнамбулическими круговыми движениями. Кофе украшено кокетливой белой пенкой, словно головка французской горничной – наколкой; крестник глядит на нее с отвращением.

Кофе он глотает литрами – не потому, что это ему нравится.

Но он сильно устает, и ему просто необходимо взбодриться. У него работа, у него бурная обеденная и вечерняя деятельность, ах, да, и не стоит забывать о Драко Малфое по ночам… С утра крестник хронически не выспавшийся и злой. Неудачное время для разговора по душам.

За окном сереет предрассветный мир, Гарри со вздохом проводит по встрепанным волосам, явно не желая куда-то идти и что-то там делать. Нет, звери они там все-таки, в Аврорском. Рабочий день с семи до семи – хорошо для общества, плохо для преступников, омерзительно для Авроров и губительно для нервов их родственников.

Сириус стоит у окна вполоборота и смотрит на улицу. Там пустынно и тихо – магглы еще не спешат на работу. Конечно, Лондон не спит никогда, но час пик настанет позже.

- Я имею в виду, ты решаешь его проблемы. Спонсируешь обучение. Даешь возможность влиться в мир магглов. Зачем тебе это, скажи на милость?

Гарри глядит удивленно, из взгляда даже исчезает сонная хмарь.

- А что такого? Он живет со мной, я ему помогаю. Или ты считаешь, что я должен мстить ему за школьные годы?

Настает черед Сириуса удивляться:

- Что, все так просто? Ты его не ненавидишь, но и не?.. – анимаг обрывает вопрос. – Просто равнодушен?

Гарри раздраженно отставляет чашку и поднимается из-за стола.

- Мерлина ради, крестный, за что мне его ненавидеть? То, что было между нами в школе – детские игрушки, а после школы мы не встречались. А что, у тебя какой-то особый счет к Малфоям? К старшему, надо полагать?

- Люциусу? Н-нет, - Сириус чувствует, как кровь моментально приливает к щекам. – Я… к нему… у меня нет претензий.

Понимающая ухмылка вдруг появляется на губах Гарри:

- Ну и добрый же ты, крестный. Все претензии погасил за один раз. Принял виру телом?

Сириус чувствует, как внутри у него что-то сжимается, а затем расширяется, как пружина, распирая грудь:

- Ты… следил за мной? Опять?!!

Круглое мягкое лицо расплывается перед глазами. Но сейчас оно не мягкое - жесткое и волевое, губы сжаты, во взгляде лед.

- Я же просил тебя, - голос никак не хочет взвинтиться до высоких нот, вместо этого срывается и падает в жалобный тон.

- Я не буду объясняться и оправдываться. Просто пойми: у меня много врагов. И я не хочу, чтобы они добрались до меня через тебя и тех, кто мне дорог, - Гарри шагает к камину. – Мне пора. Вечером поговорим.

- Нет, подожди! – кричит Сириус. – Я с тобой еще не закончил!