Мелани Блэк отложила перо и откинулась на спинку
старинного кресла, задумчиво глядя в окно.
Там грозно урчало и топорщилось волнами сумрачное
зимнее море.
Солнце снизилось к самой границе двух стихий и
неумолимо краснело, готовясь опуститься в пучину.
Картина была великолепной – хоть за краски берись
или твори магией, навечно замораживая рвущееся к смерти мгновение.
Но Мадам Блэк, фактически возглавлявшая семью,
ничего не видела.
Она никак не могла изгнать из памяти властное
красивое лицо со сдвинутыми бровями, так похожее на ее собственное.
Когда Орион выбрал в жены Вальбургу, Мелани
искренне огорчилась – но давать советы, пока о них не просят, было не в ее
правилах. Наоборот, она даже порадовалась за сына, который в кои– то веки
принял решение, не оглядываясь на мнение высокочтимых родителей. И это давало
надежду, что в Орионе обнаружится характер, ранее себя никак не проявлявший.
Ее чаяния оказались тщетными. Вальбурга живо
подмяла под себя мужа и воцарилась в доме – и видит Мерлин, Мелани не стала бы
против этого возражать, будь невестка хоть немного сдержаннее и разумнее.
Матриархат в семье был традицией, с тех пор как
потомки Морганы стали слабеть.
Мужчины привыкали к контролю матери и спокойно
переходили под крылышко жены.
А то, что Блэки всегда были сами себе (и другим)
господа, совсем не способствовало развитию в отпрысках мужского пола ни
смелости, ни самостоятельности.
Когда Малфои и Лестрейнджи сражались за своих
королей, Блэки в родовых замках, скрытых от внешнего мира, разбирали мелкие
ссоры вассалов.
И ни одному войску не удавалось не то что пробиться
– просто найти мрачные каменные
сооружения.
Выбор Ориона казался на редкость неудачным.
Вальбурга ни умом, ни особой красотой не блистала – разве что была мастерицей в
зельях. От Ориона и вовсе не было никакого толку – больше всего он любил
астрономию, что заслуживало всяческого уважения, но не приносило никакой
практической пользы.
Ничего хорошего от их брака Мелани не ждала. И
когда один за другим появились сыновья (с разницей в полтора года – и это после
девяти лет упорного ожидания!), Мадам Блэк это известие порадовало только тем,
что род, к которому она принадлежала после замужества, не прервется.
И Мелани во время семейных торжеств не очень– то
обращала внимания на копошащуюся в стороне от взрослых мелюзгу.
До нее, конечно, доходили слухи о неукротимом нраве
и крайней испорченности старшего сына Ориона и Вальбурги, однако она не
предавала им значения. Мальчик, видимо, похож на мать – так же криклив,
капризен и неумен.
История с отрубленными головами эльфов, вошедшая в
семейные анналы, возбудила в ней легкое любопытство, но не более. Дети ведь
часто творят волшебство, не зная, что делают.
Если бы Альфард раньше рассказал ей, что заклятие
не удалось снять простым отменяющим заклинанием. Что воздушные шарики пришлось
искать по всему дому и расколдовывать по отдельности.
Если бы он рассказал ей, что племянник,
рассердившись на жуткую грозу, из– за которой братьев не хотели выпускать в
сад, без усилий угнал серые тяжелые тучи куда– то на юг, в буквальном смысле
слова лишь насупив брови и наградив неприятеля угрожающим взглядом.
Если бы он рассказал, как однажды Сириус чуть не
погиб, потому что во время очередной «воспитательной меры» Вальбурги в доме
обрушился чердак…
Но мальчик Ирмы Крэбб об этом даже не упомянул.
К племяннику он относился с нежностью, однако
Мелани отнесла это на счет самого добродушного Альфарда, обожавшего детей.
Мадам Блэк лишь обронила вскольз: «Хорошо, что
мальчик не сквиб» –и, получив заверение
Альфа, что и о Регулусе не стоит беспокоиться в этом отношении, спокойно
сменила тему.
Если бы Мелани знала…
Но кто – КТО? – мог ожидать, что от союза Ориона и
Вальбурги появится на свет не просто волшебник, а самый одаренный колдун
семейства за последние пару веков?
Кто мог предугадать, что сын зельеварки и астронома
окажется настолько способным к трансфигурации и заклятиям? Ладно, в заклятиях
она и сама сильна – но превращения? Это– то откуда взялось? Насколько Мелани
могла припомнить, ни Блэки, ни даже Макмилланы в этом отношении не блистали…
Она впервые задумалась о старшем внуке, только
когда тот поступил в Гриффиндор.
Это было… интересно.
И дело даже не в том, что Блэки испокон веков
учились в Слизерине.
Просто по понятиям Мадам Блэк, Вальбурга
категорически не подходила для факультета антогониста Салазара – Годрика
Гриффиндора.
Видимо, мальчик не так уж похож на свою мать, как
думала Мелани.
И вопреки обыкновению, Мадам Блэк пожелала
справлять рождество в доме Вальбурги и Ориона.
Кто стал бы ей возражать?
И только впервые – не увидев, нет! – разглядев старшего внука, Мелани вдруг
поняла, что в семействе наконец появился истинный Блэк. Обладающий не только
семейным гонором, но и родовым норовом.
Дай такому волю – и уничтожит хоть дракона, хоть
змея морского, хоть другое чудище. Взглядом на месте пригвоздит.
Смелый до безрассудства.
Умный.
Талантливый.
И совершенно независимый. Ни от чего.
Сам себе господин.
…Причиной того, что Мелани самолично отправилась в
Хогвардс, служило не столько любопытство, сколько благодарность.
Вальбурга в ярости позволила себе вынести раздор в
семействе Блэк на всеобщее обозрение.
Благодаря этому ребенку о всплеске недопустимых
эмоций все забыли.
Да и невестка не оставила Мадам Блэк выбора.
Еще один скандал был совершенно ни к чему.
Из Хогвардса постоянно шли письма.
И в другой ситуации можно было бы посмеяться.
Настолько по– разному мать и жена Ориона Блэка воспринимали доходящие из стен
школы известия.
Вальбурга, судя по скупым отчетам Ориона, видела в
них еще одно свидетельство испорченности старшего сына – не в пример младшему.
Мелани обращала внимание исключительно на то, КАК
проявлялась пресловутая испорченность – и приходила в восторг.
Ребенок, судя по всему, тратил свободное время на
что угодно, но только не на учебу – и при этом был отличником.
А это значило, что Сириус Блэк– младший вовсе не
«тратил время зря».
Зачем учиться, если и так все получается?
Но только глядя на знакомое лицо (зеркал в доме
Арктуруса было достаточно), Мадам Блэк поняла, насколько ошибалась.
Внук стойко защищал свое право делать то, что он
хотел.
Он спорил с ней.
Не заботясь о том, что ждет его дома.
Мелани обрисовала ситуацию весьма точно.
Если ты выбрал – плати.
Сириус Блэк пошел наперекор семейству.
Даже за это Мелани готова была зауважать мальчика.
Но если бы твердостью характера все и
ограничивалось!
Сириус дрожал от страха. В предвкушении встречи с
семьей. Это было настолько очевидно, что Мадам Блэк поневоле задумалась, как
Вальбурге удалось этого добиться.
Но первое, что юный Блэк сделал, вернувшись домой,
–заколдовал Нарциссу. Которая регулярно
докладывала Вальбурге, что еще натворил кузен.
Гриффиндорец– первокурсник сделал то, что не под
силу иным старшекурсникам из Слизерина.
Отомстил.
Достойно.
Хладнокровно.
Талантливо.
Интересно, он вычислил слабое место Нарциссы –или ударил наугад, не заботясь о
последствиях?
Судя по всему, именно почувствовал. И тем не менее
попал в десятку. Как интересно…
А потом была история с боггартом – и Мелани
предоставила остальным родственникам почетное право крутиться вокруг пострадавшего
ребенка.
Те, кажется, чувствовали вину за все случившееся.
Даже Абраксас Малфой, который совершенно точно был
не при чем. Но его удалось устранить еще на стадии извлечения мальчика из
подвала и помещения под строгое родственное око.
Физические повреждения –большой синяк на щеке и легкое сотрясение
мозга –Мелани выправила сама. Благо в
таких травмах не таилось ничего сложного и опасного.
А вот остальное…
Мелани в тех обстоятельствах сделала все возможное.
Позвала целительницу. Лучшую из лучших.
Аполлония согласилась приехать на площадь Гриммо
–и этого было совершенно достаточно.
Она знала свое дело.
Да и внук оказался куда более стойким, чем все
рассчитывали.
Мадам Блэк предоставила другим лечение душевных ран
Сириуса в настоящем.
Ее интересовало исключительно будущее.
И оно казалось ослепительным.
Чистокровный колдун.
Сильный.
Независимый.
Талантливый.
Обаятельный.
Будущий лидер сообщества Англии (если не всего
мира).
Лидер, способный положить конец бесчисленным
дрязгам и спорам.
Убедить всех и каждого, что настало время изменить.
И измениться.
Способный восстановить равновесие между миром
колдунов –и существованием людей.
Избавить волшебников от магглорожденных.
Вернуть права тем, кто был когда– то ущемлен.
Оборотням, например –среди них
встречаются весьма сильные маги. А то, что в Полнолуние они дают выход темным
инстинктам и могут причинить вред магглам, не имеет значения.
Альбус прав в своих стремлениях восстановить
равновесие.
Он не прав только в деталях.
Великаны малоразумны и опасны. Заниматься ими
–настолько невероятная глупость…
Пусть вымирают. Не жалко.
Домовые эльфы вполне довольны своим положением. Так
что незачем внушать им мысль, что все может быть по– другому.
Сквибов куда разумнее отправлять в маггловские
учебные заведения. Чтобы они могли найти свое место в жизни, не чувствуя
собственную ущербность.
И детей магглов, унаследовавших невесть от кого
волшебные способности, совершенно незачем учить колдовству, при этом фактически
отнимая у родителей.
Мелани, в отличие от большинства родственников,
прекрасно понимала, почему это было сделано когда– то.
Но сейчас вырождение сообществу совершенно не
грозит. При таком количестве полукровок?
А ее собственные внуки – живое опровержение
подобных опасений.
Орион Блэк и Вальбурга Блэк.
Чистокровные волшебники. Близкие родственники,
вступившие в брак.
И что – кого– то не устраивает результат?
Разве Вальбургу, но это уже настолько неважно…
Слишком велики ставки.
И перед всеми этими совершенно блестящими
перспективами высилась одна– единственная преграда.
Вальбурга своим, с позволения сказать, воспитанием
сумела добиться невероятного результата.
Достойный наследник рода Блэков до дрожи ненавидел
собственную семью. И отчаянно пытался разрушить – хотя бы в самом себе –ценности, которые Блэки впитывали с молоком
матери.
Одиннадцатилетний ребенок. Смешно.
И грустно.
Мадам Блэк в моменты кратковременных визитов к
постели больного мальчика беседовала с ним, стараясь пробудить хотя бы слабый
интерес к семейному наследию.
Тщетно.
Внук, обладающий невероятным любопытством,
пропускал мимо ушей все самые занимательные легенды о Блэках – заслушиваясь
историей Мерлина и Артура.
Даже знаменитая победа над морским змеем оставила
его равнодушным. А ведь рассказы о сражениях с драконами и прочей нечистью –
при условии, что героями были не Блэки, –Сириус был готов слушать бесконечно.
При любом упоминании собственной фамилии ребенок
уходил в себя.
Это было непонятно.
И опасно. Очень опасно.
Альфард, ворвавшийся в подземелье, так и не смог
потом описать боггарта Сириуса – слишком быстро тот принял другую форму.
Все, что он успел понять, –страх был необычен. И сложен. Не что– либо из
стандартного набора, так часто пугающего до дрожи вполне счастливых
благополучных детей.
Пауки. Змеи. Мумии. Отрубленные руки. Что там еще?
Обычные детские страшилки, которые нужно
рассказывать непременно в темноте – потому что при свете дня они кажутся
смешными.
Она сама, помнится, в детстве до дрожи боялась
некоего чудища, пригрезившегося ей во сне и очень напоминавшего кляксу –
настолько оно было бесформенным.
И как же приятно было переколдовать его на уроке в
обыкновенную мирную чернильницу…
Но то чудовище хотя бы выглядело устрашающе и
клацало длинными зубами.
А вот боггарт старшенького…
Нечто непонятное, неопределенное… и на вид
совершенно безобидное.
У самого Сириуса Мадам Блэк спросить не рискнула.
Мальчик, конечно, на редкость стойкий… но до чего ж
недоверчивый и скрытный!
Даже любимому дяде Альфарду ничего не сказал. Не
пожаловался.
Во имя Морганы, как же это странно – уважать
собственную плоть и кровь…
Не любить, а именно уважать.
Мальчишку, которые в большинстве случаев не стоят
никакого внимания.
Мелани внезапно почувствовала прилив горячей
благодарности к бестолковому, равнодушному, витающему в облаках Ориону.
Если бы он в кои– то веки не настоял на своем – не
было бы проблемы, которая требовала скорейшего решения.
Потому что не было бы Сириуса Блэка – такого, какой
он есть.
Почему Вальбурга не умерла при родах, выполнив
миссию? Дав волшебному миру двух сыновей?
И ведь младший тоже не так прост, как кажется.
Менее яркий –а может быть, просто менее упрямый.
И явно восхищается Сириусом.
Что в будущем сулило немало выгод.
Любому избраннику нужны верные и преданные
сторонники. А Регулус, насколько Мелани могла судить, охотно – и без зависти –
встал бы рядом со старшим братом, скрывшись в его тени.
Но с Регулусом, как ни странно, проблем не было. Он
явно был любимым сыном. И смотрел родителям в рот. И брату тоже.
Мелани не хотелось даже думать, что будет, если
родители и брат окончательно разойдутся.
Этого произойти не должно.
Одиннадцать лет – не двадцать один. И даже не
семнадцать.
Люциус мальчик умный. И преданный семье. Он сделает
все, что сможет, чтобы восстановить порванные нити, связывающие внука с
остальной грибницей волшебных семейств, дающей иногда настолько неожиданные
всходы.
Другие слизеринцы его наверняка послушают. Люц, как
его звали многочисленные родственники, умеет убеждать.
А потом – летом – нужно будет пригласить Ориона
погостить в родовом замке. С семьей, разумеется.