Пятница, 29 Марта 2024, 10:55
Меню сайта
Поиск
Форма входа
Категории раздела
G [36]
Фики с рейтингом G
PG-13 [51]
Фики с рейтингом PG-13
R [70]
Фики с рейтингом R
NC-17 [88]
Фики с рейтингом NC-17
Дневник архива
Наши друзья


















Сейчас на сайте
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Статистика

Фанфики

Главная » Файлы » Джеймс/Сириус » G

Гриффиндорцы. Глава 13
[ ] 03 Сентября 2010, 00:38

Глава 12


Глава 13

 

 

Джеймс и сам не ожидал, что выскажет все это.

Увидев в дверях Блэка –  живого и здорового –  он был настолько счастлив, что решил не поднимать опасные темы. Разве что Сир захочет рассказать. Сам.

Но лучший друг вел себя настолько… настолько отстраненно, несмотря на дружеские объятия и разговоры…

Из школы его, как выяснилось, увезла бабка. "Сильная колдунья". Мелани.

Сириус и вправду на нее похож. Она об этом раньше не знала?

Дальше что– то произошло.

И потом Блэки забрали его себе. Просто проявив родственное внимание.

Будто до этого в их распоряжении не было целых одиннадцати лет.

Способности. Чертовы способности. Талант, данный им обоим. Благодаря которому они первые –  во всем. Хотя не прилагали к этому никаких усилий.

Джеймс уже не знал, чьи это мысли. Его собственные –  или родительские.

С тех самых пор, как Джеймс выяснил, что гадкая Вальбурга не похожа на Сириуса, Поттеры довольно часто говорили о делах Той Самой Семьи.

Смотрели старые альбомы. Просто разговаривали.

"Да. Я урожденная Блэк. Просто мне больше нравится фамилия Поттер. Я не говорила тебе, потому что ты никогда не спрашивал…" –  мать.

И фотографии. Свадьбы. Похороны. Крестины.

Сердце Джеймса замирало каждый раз, когда он видел Мелани Блэк – ему казалось, что это Сириус смотрит на него из альбома, растянув губы в холодной, надменной улыбке, кажущейся усмешкой.

Его осанка. Его лицо. Даже глаза – его, фотографии были черно– белыми.

Это Сириус смотрит в объектив равнодушно и надменно. Уверенный, что в мире нет никого, кто был бы ему ровней. За исключением разве что тех, кто носит фамилию Блэк. Или в крайнем случае носил.

И сколько Джеймс не уговаривал себя, ему каждую ночь снилось одно и то же. Сириус, растянув губы в усмешке, сообщает, что Поттер и вся их компания недостаточно хороши для наследника семейства Блэк. И уходит, не оглядываясь.

Бесполезно догонять, хватать за плечи… даже драться – бесполезно. Он не станет прежним.

  Мы и на гобелене есть, –  неторопливо объясняла ему мать, подбирая слова.

  И я? – удивился Джеймс.

  Нет. Мой брак был недостаточно хорош, –  мать улыбнулась, но улыбка вышла горькой. – Хотя и не настолько плох, чтобы выжигать мое имя с семейного древа.

  Зачем?

  Считается, что если твое имя выжгли – это что– то вроде проклятия. И ты уже не избавишься от него, как бы далеко не бежал…

Джеймс невольно сжался.

  Сириус не такой! – сказал он невпопад. Но мать поняла.

  Я надеюсь. Правда.

 

  Тебя в кои– то веки приласкали, и ты уже готов простить все и вся.

Сириус сжался. Не от страха –  от злости.

Они уже давно не обращали внимания на окружающее. Ни на Люпина, который от греха подальше убрался на кровать, ни на безмятежно сопящего Питера.

  Что тебе еще нужно? Я же сказал –  это было потрясающее рождество! Самое лучшее в моей жизни! И мои родители…

  Не имели к этому никакого отношения, да?! –  Джеймс почти кричал.

  А какая разница? Или, –  тут Блэк прищурился. –  Ты просто собирался меня всласть пожалеть? Извини. Не вышло. У тебя нет повода для жалости! Нет! И я сожалею…

  Сожалеешь? –  Поттер тоже сжал кулаки. – О чем?

  О том, что вел себя перед каникулами, как последний трусливый идиот! – рявкнул Блэк.

  Да? Думаю, ты лукавишь. Этикет, вежливость… что там еще? Может быть, этому тебя не учили в твоем благородном семействе, но друг, видишь ли, это тот, кто примет тебя любым. От которого у тебя нет секретов. Потому что ты – ему – доверяешь!

Поттер уже кричал.

А вот Блэк неожиданно замолчал – и только недоуменно таращился на Джеймса. Будто искренне не понимал, что от него хотят.

  У меня нет секретов… –  пробормотал он растерянно. Но Поттер его уже не слышал.

  Скажи это, Блэк! –  потребовал Джеймс. –  Признайся. Хотя бы самому себе.

  В чем? –  Сириус снова начал злиться. Да что происходит, в конце– то концов? Почему лучший друг орет на него, как сумасшедший? По какому праву?!

  Что ты боишься свою мать. До смерти. И если бы ты мог оставаться на каникулы в Хогвардсе, ты бы остался.

  Тебя это не…

  Вот как? Уж прости, Блэк, но выяснилось, что меня это очень даже касается, –  прошипел Джеймс.

  Я хотел сказать, что тебя это не должно удивлять, –  закончил Сириус. В его голосе слышалось облегчение.

Он уже начал бояться, что лишился друга. Что дома Джеймсу напомнили, кто такие Блэки. И он поверил, что лучший друг никогда не избавится от родовых отметин.

Джеймс ненавидел Темные искусства до дрожи.

А репутация Блэков была общеизвестной.

В спальне Гриффиндора воцарилась тишина.

Джеймс был похож на лошадь, остановленную на пике скорости. Он тяжело дышал, кусал губы…

  Ты чего, а? – поинтересовался наконец Блэк с искренним интересом, изо всех сил стараясь не улыбнуться.

  Я просто испугался, –  выдавил Джеймс, кляня себя за только что выданную лучшему другу тираду. Сейчас ему вовсе не хотелось… как там папа говорил? – доверять.

Стыдно.

Сириус меж тем вопросительно поднял брови.

  Что ты им поверил. Они ведь наверняка тебе внушали, что я – неподходящая ком…

Люпин сгорбился на кровати.

  Отчего же? Ты чистокровный, –  безмятежно ответил Сириус. – Только не начинай сначала, ладно? – торопливо добавил он, заметив, что Джеймс нахмурился. – Хватит орать – я и так удивляюсь, как ты умудрился не разбудить Пэттигрю. А вот насчет Ремуса у моей бабки, по– моему, есть сомнения. Только меня это не волнует. Я же не она.

  А похож, –  сообщил Джеймс.

  Я знаю, –  Сириус улыбнулся.

И Поттер понял, что сегодня ему не приснится привычный уже кошмар.

Улыбка была искренней. И очень теплой. Совсем не похожей… на ту.

  Извини, что накричал на тебя –  пробурчал Джеймс, стараясь скрыть смущение.

  Да ладно. Просто небольшое недоразумение, –  Блэк улыбался во весь рот. – Так что в следующий раз, когда я разозлюсь, изволь терпеть мои витиеватые речи! Ты теперь в долгу!

Джеймс засмеялся.

  А какой у тебя нынче боггарт? – тихо поинтересовался Люпин.

Оба гриффиндорца повернулись к Ремусу.

  Еще глупее, чем отрубленные головы эльфов, –  ответил Сириус беспечно. – Не берите в голову.

Джеймс нахмурился:

  Опять?!

  Ну он и вправду глупый… только все равно страшно. Слушай, я не хочу пережить это снова, –  уже сердито сказал Блэк.

  Ладно, не злись, –  мирно сказал Поттер. – А голова– то тут при чем?

  Какая? – удивился Сириус.

  Твоя, идиот!

  Я просто об стену шарахнулся со всей дури, –  объяснил Блэк. – Когда на цепи раскачивался.

  Когда это было?

  Сразу после приезда, –  коротко ответил Сириус.

  Я так и знал… чуть с ума не сошел, –  Джеймс выдавил это с трудом, но доверие за доверие, так ведь?

  Ну и дурак, –  проворчал Блэк. – Я же предупреждал.

  А мне, думаешь, от этого легче? – возмутился Поттер.

  Думаю, нет. Но зачем с ума– то сходить, если ты не в школе?!

Джеймс и Сириус переглянулись и расхохотались.

  Извини, –  еще раз прошептал Джеймс, отсмеявшись. – Я правда волновался.

  А у меня правда было самое лучшее Рождество.

Они обнялись, едва не свалившись с подоконника.

 

Он бы рассмеялся. Если бы посмел.

Но – не смел.

Как это привычно. И как смешно.

Блэк и Поттер, едва встретившись, чуть не подрались. Кого– то это удивляет? Только не их однокурсника Ремуса Люпина.

Поругались, несмотря на то, что Джеймс спрашивал Макгонагалл, когда вернется Сириус, раз десять.

На дню.

И Сириус первым делом примчался в Большой зал – и при этом наградил выставленную на столах еду таким взглядом, будто именно она – его новый боггарт.

Если бы Ремус смел – он бы сказал это вслух. Может быть, они бы даже посмеялись над его шуткой.

А если нет?

Люпин поспешно сполз с подоконника. Ему не хотелось встревать во вспыхнувшую перепалку. Не хотелось становиться между ними. Он же не щит – он человек.

«Да какой ты человек! Хоть сам себе не ври!»

Каждое слово Джеймса било точно в цель. Ниже пояса.

Нет – вгрызалось в подставленное врагу горло.

Я сдался. Я не могу больше драться.

Убей меня.

Почему тот оборотень не загрыз его? Так бывает, и Ремус это хорошо знал. Почему?

 

Они произнесли его имя. Не позвали. Упомянули в разговоре.

Ремус насторожился, словно зверь, услышавший непонятный звук в знакомом до боли месте.

Дом. Большой дом. Для него. Больше, чем дом его собственных родителей.

Поломанная мебель. Ее приводят в порядок снова и снова… а волк, навеки поселившийся внутри него, каждый месяц крушит все вокруг себя в бессмысленной, слепой, раздирающей душу Люпина ярости. И не только душу.

За то, что не может вырваться из глупой клетки, в которую его заперли.

Что, если Си…

Нет. Слава Мерлину, нет. Всего лишь его «полукровность». Да не сверкай глазами, Джеймс – думаешь, я сейчас тут от обиды сгораю?

Нет. Не думаешь.

Ты вообще обо мне сейчас не думаешь.

Джеймс отчаянно ревновал Блэка –  к Блэкам.

И это было единственное, что знал о Поттере Люпин, но не знал Сириус. Или не успел узнать. Хотя… об этом, похоже, и сам– то Джеймс не подозревает.

Лишь однажды за эти долгие дни Поттер произнес фразу: «А что, если бабка с дедом заберут его себе?»

Он так и сказал – заберут. И не к себе, а просто – себе.

У Джеймса. У кого же еще?

Он ведь все время говорил о сумрачной змеюке, которая по глупости Шляпы попала на факультет обладателей львиных сердец («И таких же мозгов», –  бросил однажды Поттеру выведенный из себя Блэк).

Начиная с того момента, как увидел на платформе красивого принца в шелковой дорогущей мантии. С серебряным, а не оловянным, котлом, украшенным гербом Дома Блэков. Со змеями на зеленой пижаме. И таким же ядовитым, как у них, языком.

  А какой у тебя нынче боггарт? – вырвалось у Люпина прежде, чем он сумел остановиться.

Забавно. Ему снисходительно простили столь… личный вопрос.

И даже ответили.

И даже одарили ослепительной безмятежной улыбкой.

И если бы Ремус не знал, что мать не лжет ему, он бы подумал, что она сама сочинила историю, которую рассказала после очередного визита в больницу Святого Мунго. Чтобы показать, что есть те, кому ничуть не легче, чем ему. Хотя они и не оборотни.

«Вот, смотри… новое лекарство… попробуем?»

Историю о мальчике, который чуть было не оказался в палате для сошедших с ума волшебников.

Маме под большим секретом рассказала об этом случае знакомая медсестра. И под еще бОльшим секретом назвала имя семьи, в которую, гневно раздувая ноздри, отправилась знаменитая целительница Аполлония, оставив своих больных на попечение коллег, чего никогда прежде не делала.

Блэк.

А мальчика звали Сириус.

Забавно, но мама, похоже, и не поняла, что половина фразы «Блэк и Поттер» в рассказах сына, произносимой слитно – это и есть тот самый больной.

Который сидит сейчас на подоконнике в красном свитере и зеленых шелковых штанах со змеями (были бы деньги – купил бы ему нормальную пижаму… а он бы взял – от меня? Может, подсказать Джеймсу?) и смеется во все горло.

Как он может – так?

«Еще глупее, чем отрубленные головы эльфов».

Беспечно и прямо.

Словно Блэк – это сплошной ходячий Ридикулус.

Люпин невольно улыбнулся, вспомнив, как в преддверии Рождества неугомонная пара, прихватив Ремуса, облазила весь замок в поисках боггарта. И ничего не нашла.

Блэк и Поттер опросили всех привидений, даже Кровавого барона, который настолько удивился наглости мелких гриффиндорцев, что ответил на вопрос. Отрицательно.

Может быть, всех боггартов действительно повывел Дормион. Или выловил для уроков (к счастью, до мысли пошарить в кабинете Защиты от Темных искусств ни Поттер, ни даже Блэк не додумались. Слава Мерлину).

Но Люпин отчего– то подозревал, что боггарты просто знали о репутации «мародеров», как в сердцах называла их декан Гриффиндора, и попрятались подальше.

Хотя и знал, что эти существа лишены разума.

Доверие. Секреты.

Как хорошо, что на подоконнике перед взъерошенным Джеймсом сидит не Ремус. А Сириус готов принять условия лучшего друга.

Когда Джеймс успел приручить волчонка? Так, что тот готов есть с его руки?

Нет. Не так.

Они оба ручные.

Друг для друга.

Когда Джеймс объявил, что нашел себе нового приятеля в лице заносчивого аристократа с громкой фамилией, Ремус порадовался за обоих.

Люпин был занудой – и знал об этом. Он почти всегда слушал – а Поттеру, как выяснилось вскоре после их совместного приключения в слизеринских подземельях, нужен был собеседник. И компаньон во всяких сомнительных делах, не связанный здравым смыслом, осторожностью и правилами.

Спальня терялась в тенях, огрызок Луны, как любил выражаться Сир, спрятался за серыми блеклыми тучами.

Блеклыми, как сам Люпин.

Питер сопел, сжимая в руках серебряную рамку.

Забавно, насколько точно Сириус угадал – словно взвесил их всех на весах, долго и старательно подбирая подходящие гирьки. С терпением, которого ему так не хватало на Зельях.

Ремус не обиделся на Поттера за то, что тот незаметно – и неумолимо – отодвинул прежнего приятеля, с которым познакомился в поезде, на второй план в их общей компании.

Он знал, что рано или поздно это произойдет – слишком уж яркими были они оба, слишком тускло тлел он сам.

Блэк и Поттер подходили один другому. Словно действительно были братьями.

Сириус подхватил от Поттера выражение «дожить надо».

Джеймс с удовольствием щеголял французскими словечками.

Один начинал фразу, другой частенько заканчивал ее.

Оба ничего не боялись. По крайней мере, в школе.

Оба были сорвиголовами – и при этом в учебе мчались впереди всего класса, словно лошади на скачках. Вровень. Ноздря в ноздрю.

Внешне не похожи. Но одинаково улыбаются. Теперь – одинаково.

Как будто их прежние улыбки смешались в одну.

 

Две черноволосые головы сблизились.

Выяснив (в очередной раз) отношения, друзья Люпина понизили наконец голоса и принялись болтать о чем– то своем. То ли «самом лучшем» (или самом ужасном – это с чьей стороны посмотреть) Рождестве, то ли о гиппогрифах, то ли еще о чем– нибудь.

Они были заняты исключительно друг другом – и поэтому даже не заметили, что Ремус разобрал кровать и лег, свернувшись калачиком и натянув на голову одеяло.

Что они скажут о его собственном боггарте? О странном шаре, похожем то ли на предмет для предсказаний, то ли на Луну?

Луну, которая неумолимо толстеет? Неумолимо и беспощадно?

Луну, которая превращает Ремуса в чудовище. Каждый месяц. Которую он боится – и всегда будет бояться, что бы не случилось в его жизни?

Они не стали отстранять его. Оставили в компании. И Люпин был благодарен. Настолько, что был готов почти на все, чтобы только они не вышвырнули его прочь. Не отбросили, как ненужную вещь.

Но что они скажут, если узнают?

Когда узнают?

Когда заметят, что раз за разом, когда Ремус уезжает, Луна за окном «непоеденная» (тьфу ты! Не иначе, от Блэка подхватил).

Когда узнают, что Ремус им врет.

Когда узнают, что Ремус – оборотень.

И неизвестно, что именно покажется им более… гадким.

Ремус сжался в комок и тихо заплакал, стараясь не двигаться, не трястись, не заскулить, как раненный зверь – громко, в голос. Не завыть, как он это умеет – о да, умеет...

Не привлекать внимания.

Он не может больше один.

Он не хочет быть один!!!

И поэтому нужно, чтобы Люпин не был им интересен.

Чтобы они не обращали на него внимания.

Чтобы им было все равно, рядом он – или нет.

Чтобы его никогда не зажали где– нибудь и не распотрошили всю душу, вытянув один за другим все секреты, как вещи из вывернутого кармана.

Потому что если это случится, они отвернутся от него. С презрением.

И будут правы.

А он за свою короткую жизнь так устал от тех, кто был всецело – и жестоко – прав…

  Эй, ты чего? – два знакомых голоса снова слились в один. Кого– то это удивляет?

Однокурсники с размаху плюхнулись на кровать Люпина, в четыре руки стянули одеяло.

  Ты чего ревешь? – удивился Джеймс. – Из– за тети переживаешь? Она поправится, вот увидишь!

Сириус молча погладил Ремуса по голове. Словно ребенка.

И почему– то от этого Люпину стало легче.

  Да. Из– за тети…

  Хочешь, мы с тобой поедем, если что? – неожиданно предложил Блэк.

Люпин задохнулся. И что прикажете врать – теперь?

  Не. Мешать будем. Родные, все такое, –  с искренним сожалением проворчал Джеймс. – Мама говорит, что туда, где человек болеет, лучше посторонним не ходить. Да и Макгонагалл не отпустит.

  Думаешь? А мне так кажется, она с удовольствием…

  Погоди, мы ж еще ничего натворить не успели!

  А долго, что ли, умеючи?

  Ага. Только она нас скорее опять коридоры драить заставит.

  Интересно, почему Макгонагалл нас на отработки к себе не берет?

  Вас только пусти в кабинет трансфигурации,–  вставил Люпин. – Вы там такого натворите!

  Мы? – в один голос сказала неугомонная парочка. Их лица приняли вид оскорбленной невинности.

Не обиделись.

Ремус попал в тон. Удалось. Нельзя же все время молчать.

  Да мы паиньки просто! Да, кстати, Сир, чего с гиппогрифом делать будем?

  В озере утопим, –  фыркнул Блэк. – Ну ты спросил! Кататься!

Ремус про себя застонал.

Ну как им объяснить, что гиппогрифы ОПАСНЫ?

А никак. Не поймут.

 

Он не может быть один.

Он не хочет быть один.

Словно молитва. Еще бы знать, кому…

 

 Глава 14


Категория: G | Добавил: Макмара | Теги: Джеймс/Сириус
Просмотров: 1115 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 5.0/1 |