– Русые волосы, аккуратность и явный комплекс
неполноценности, –вставил Блэк. –
Пропускай эту чушь, нам она без надобности…
Джеймс перелистнул страницу и продолжил:
– Ликантропия передается через укус от человека к
человеку…
– Стой! – Блэк вскочил с кресла.
Джеймс удивленно уставился на приятеля.
– Чего ты?
– Да вот же оно! От человека к человеку! – Блэк
сорвался с места и принялся мерять шагами гостиную.
– Предлагаешь превратиться в привидения? Еще не
легче… –пробурчал Поттер.
– Да при чем тут призраки! Вервольфы не опасны для
животных!
– Да знаю я…
Поттер осекся на полуфразе… и через мгновение
просиял.
– Анимагия, –выдохнул он, вспомнив вдохновенное сочинение Блэка на эту тему, за
которое Макгонагалл поставила Сириусу высшую оценку, хотя его работа была в два
раза меньше положенного объема.
– Точно, –ухмыльнулся Блэк.
– А на каком курсе ее…
– Ни на каком.
– Почему? – удивился Поттер.
– Очень сложно. Очень опасно. К тому же надо
получить разрешение от министерства, а потом зарегистрироваться. Одним словом…
– Дело стоящее, –заключил Поттер. – Рему скажем?
– Еще чего! А вдруг не получится?
– Это у нас– то? – вскинулся Поттер.
– Кончай выпендриваться, Джей! – рассердился
Сириус. – Анимагия – это тебе не шутки!
– Я тоже, между прочим! А ты меня задавакой
обзываешь!
– А ты меня – волчонком, –Блэк пересел на подлокотник кресла Поттера и
покровительственно похлопал приятеля по плечу. – На правду, друг мой, не
обижаются.
– Ненавижу, когда ты такой! Аристократ чертов! Боишься
– так и скажи! – выпалил Поттер – и тут же прикусил язык.
Но было поздно.
– Я – боюсь?! – от возмущения Блэк вскочил и
некоторое время молча сверлил приятеля потемневшими от ярости глазами. И вдруг
поник.
– Боюсь. За Ремуса. Представляешь, что с ним будет,
если мы где– нибудь лоханемся? Со всеми вытекающими? Он же себе этого в жизни
не простит! Итак вечно ходит – как будто извиняется за то, что он есть. Черт!
Ну почему жизнь такая? А? Почему все вечно наперекосяк? Ладно я – Люпина за
что?! –выкрикнул он со злостью.
– А тебя за что? – рявкнул Поттер, тоже поднимаясь.
– Еще раз услышу – по шее дам! Надоело! Вечно одно и то же. Ты что –виноват, что у тебя мамаша сумасшедшая?
– Да ну ее… –проворчал Блэк.
– Пошли– ка спать, –примирительно сказал Поттер. – А завтра
начнем разбираться, что к чему…
– Угу, –Блэк вдруг широко улыбнулся. – И если Люпин завтра нас потащит
завтракать – я его шарахну чем– нибудь, вот честное слово!
– А я помогу, –поддержал Поттер. – Вечно поспать не дает… Сами виноваты, сами виноваты…
Виноваты – ну и ходим голодными. Ему– то что? Нет чтоб принести чего– нибудь…
– А то он не носит, –ухмыльнулся Сириус.
– Носит– то носит… только мне его нотации аппетит
напрочь сбивают!
– А мне нет. Главное – не слова, а дела! – сказал
Блэк наставительно.
– Хоть ты не начинай, –притворно вздохнул Поттер. – А то я себя как
на уроке чувствую…
– А ты у профессора Флитвика спроси, есть ли такое
заклятие, чтобы ничего не слышать, если не хочется, –посоветовал Сириус ехидно. И тут же помрачнел.
Поттер его понял. Флитвик отвечал на вопросы
охотно, а вот Макгонагалл в таких случаях неизменно награждала Сира
подозрительным взглядом и строго говорила:
– Зачем Вам это понадобилось, мистер Блэк?
Даже если Сириус задавал вопрос из чистого любопытства.
– А ты у Дамблдора –про анимагию, –предложил Джеймс.
– С ума сошел? Вдруг догадается!
– И что?
– Запретит, вот что. Скажет, рано... или еще чего–
нибудь такое.
– А нам это как– то помешает? –ухмыльнулся Поттер.
– Не. Рискованно. Лучше в Запретке пошарить. Только
во имя Морганы, не прямо сейчас, ладно?
– Надо говорить –во имя Мерлина, –поправил
Джеймс.
– Как хочу, так и говорю! –передернул плечами Сириус.
Джеймс решил не спорить. По уважительной причине.
Держать глаза открытыми становилось все труднее. И
на ногах стоять –тоже.
Хоть прямо на пол ложись...
– Все, Блэк. Спать, –распорядился он.
– И почему лестница такая длинная? –проворчал Сириус, ставя ногу на первую
ступеньку.
В спальне второкурсников тихо.
Полог на кровати Питера задернут. Четвертый из
мародеров самозабвенно спит.
А вот Ремус заснул, как есть.
Забыв даже спрятаться за тяжелую бархатную ткань.
Забыл накрыться одеялом.
И на щеках – белесые дорожки. От слез?
Усталое лицо. Вечные круги под глазами…
Раньше это было непонятно.
Теперь…
До полнолуния.
После Полнолуния.
А потом «после» опять перетекает в «до».
Одна и та же пытка. Всегда.
Почему Луну нельзя и вправду съесть?!
Сквозь сон Ремусу чудится тихий шепот… и холод
сменяется теплом.
Чьи– то руки натягивают на него одеяло. Чьи– то
голоса поют колыбельную…
Нанепонятномизвилистомязыке.
–
Sur le pont d’Avingon on’ est danse, on est danse
Люпин улыбается. Во сне.
Хорошо…
– Мы танцуем на мосту д’Авиньон, –по– английски заканчивает Блэк. И улыбается
Джеймсу.
– Что это было?
– Просто песенка. Французская песенка…
Блэк колеблется, но все же добавляет:
– Моя мать пела мне ее… когда еще любила меня. Я
помню…
«Я помню».
Тихий шепот. Или шелест листьев.
Люпин до сих пор не один… хотя бы во сне…
– Она никогда тебя не любила! – шипит Джеймс.
– Любила, –упрямо отвечает Сириус. – Пока не поняла, что я неправильный наследник.
Для Блэков.
– Она просто сумасшедшая! – в который раз повторяет
Поттер.
– Она моя мать, –отвечает Блэк. Без злобы. Без ненависти. – Ложись спать, Джеймс.