Дальше была какая-то кутерьма: банкет, тосты, играл оркестр «Волшебные флейты», молодежь стала танцевать. Я к танцам был не то чтобы равнодушен, а просто как-то стеснялся и поэтому сидел рядом с пожилым джентльменом — каким-то родственником Джеймса. Пары танцевали, среди них выделялись две — Джеймс с Лили и Сириус с Мари Клэр. Не знаю, какая из них более привлекала внимание публики.
В разгар танца Джеймса словно подкосило, он как-то резко упал на колени, зацепился за подол платья Лили, и они оба повалились на пол. Музыка продолжала играть, по публике пронесся гомон, я бросился к другу, но тот уже встал, помог подняться жене. Сириус стоял рядом с ним в растерянности. Я услышал, как Джеймс сказал, что вывихнул ногу. Сильно хромая, они вместе с Лили и Сириусом покинули танцплощадку. Я подошел к ним, когда они садились за стол.
— Что случилось?
— Да не знаю я, — слегка раздраженно ответил мне Джеймс, — сам не понял, что произошло.
— Ты сядь, я посмотрю твою ногу, — сказала Лили. — Нечего здесь лазарет устраивать, — возразил Джеймс. — Сейчас пройдет все. Давайте лучше выпьем вина. Подоспевший официант налил в наши бокалы шампанского, и мы выпили. — Сириус, я так благодарна тебе! Это не свадьба, а мечта! — воскликнула Лили, глядя на Блэка. Тот довольно улыбнулся. — Джеймс всего лишь спросил меня, кого бы я хотела пригласить на свадьбу, если бы она была большой. Ну, я и сказала, что весь Гриффиндор, а он взял и пригласил!
Мы все засмеялись.
— Все чудесно, все так здорово! — продолжала восхищаться Лили. И тут Джеймс подавился шампанским, и одновременно раздался заунывный вой. Сириус побледнел, схватился за карман, стал озираться по сторонам. Я подбежал к нему. — Что происходит? — тихо спросил я. — Вредноскоп сработал, — ответил Сириус. Он зажал его в руке, отчего вой стал тише. К счастью, реакцию вредноскопа слышали немногие, в это время «Волшебные флейты» играли свой самый зажигательный хит. — На кого сработал? — Знал бы, не озирался, как идиот, — сквозь зубы сказал Сириус.
Некоторые гости смотрели на нас. А Джеймс продолжал кашлять, весь покраснел и хватался за скатерть. Лили пыталась ему помочь, стала колдовать, но все было бесполезно. Тут к ним подбежал Фрэнк Лонгботтом, он произнес какое-то заклинание, и Джеймсу вроде бы полегчало. Звук вредноскопа совсем затих.
— Что будем делать? — Искать эту мразь, — ответил Сириус и посмотрел на меня. — Ты точно никого без меня не пускал? — Нет. — Тогда я сейчас буду каждого проверять. — Не надо привлекать внимания, Сириус, — сказал я. — Это я и без тебя знаю, — тихо сказал он, нарочито улыбаясь проходящим мимо нас девчонкам. — Ты думаешь, это Пожиратели Смерти? — Плевать кто. Я убью каждого, кто пришел сюда, чтобы испортить Джеймсу праздник.
Он пошел к гостям, зажимая в кулаке вредноскоп. Я был крайне взволнован, смотрел на Джеймса, который шутливо благодарил Фрэнка за спасение, на Лили, которая разговаривала с Алисой, но то и дело кидала озабоченные взгляды на новоиспеченного мужа. Она, наверное, тоже почувствовала, что происходит что-то ненормальное.
Не зная, что делать, я решил проверить чары, которые я наложил на калитку, и уже выходя на тропинку, ведущую к выходу, увидел, как Сириус схватил одного официанта и тащит его в дом. Я бросился туда. В темной прихожей Блэк устроил допрос с пристрастием.
— Ты кто такой?! — кричал Сириус, тыкая в официанта волшебной палочкой. Парень, бледный от страха, хлопал большими серыми глазами. — Джек я, Джек Шанпайк, — бормотал он. — Сириус, ты уверен, что это он? — Нет. Но зато я уверен, что проверил всех, кроме этих холуев. — Сириус, это не тот официант, — вдруг неожиданно для самого себя сказал я. — Это Сид. — Сид сегодня вообще сам не свой… — промямлил Шанпайк. — Он, наверное, под Империо или под оборотным зельем, — сказал я, вспоминая, как странно тот на меня смотрел. Сириус отпустил Шанпайка. — Пошли искать твоего Сида.
Сида мы нашли быстро. Он несся к калитке со всех ног. Сириус молниеносно выкрикнул заклинание Ступефай. Официант упал как подкошенный. Мы подбежали к нему, и Сириус сходу врезал ему по зубам. Сид тут же ответил ему оплеухой и попытался подняться. Но Блэк не дал ему это сделать, нанеся новый удар. Вся эта потасовка сопровождалась «воем баньши», издаваемым вредноскопом.
— Петрификус Тоталус! Мое заклинание парализовало парня. Сириус тут же отскочил от него.
— Не дал мне его как следует отдубасить, — недовольно сказал он, тяжело дыша, — да еще эта дрянь все время орет.
Он схватил вредноскоп и выбросил его в кусты.
— Давай лучше парня в дом отнесем, — предложил я. — Давай. Я огляделся по сторонам — похоже, никто из гостей не видел драки и не слышал воплей вредноскопа. Все-таки хорошо, что «Волшебные флейты», несмотря на запреты Министерства, используют мощные магические усилители звука.
Нести тело, закоченевшее от заклинания «Петрификус Тоталус», — не самое приятное занятие, особенно когда взгляд обладателя тела словно сверлит тебе дырку во лбу. Затащив парня в дом, мы прислонили его к стене, словно египетскую мумию.
— Ну и что же с ним делать? — спросил я. — В этом доме, полагаю, есть подвал? — Ты хочешь затащить его туда? — Нет, я хочу его оставить здесь для всеобщего обозрения, — съязвил Сириус, — а ты будешь всем объяснять, что он у нас ложечки, паскудник, украл.
Подвала в доме Джеймса не оказалось, или мы не нашли туда вход. Поэтому решено было затащить его в чулан, заваленный старыми метлами, котлами для зелий и прочей рухлядью. Мы положили парня на пол. Сириус достал палочку и произнес заклинание:
— Фините Инкантатем!
Сид тут же ожил и попытался вскочить, но на него посыпались ночные горшки и котлы, грудой стоявшие у него за спиной. Он пригнул голову и в то же время судорожно рылся в своей одежде в поисках палочки. Я не стал дожидаться, когда он ею взмахнет.
— Экспеллиармус! Палочка, едва коснувшись его рук, тут же из них выскочила.
— Акцио! — и палочка Сида оказалась в моих руках.
— Ты кто такой? Зачем ты хотел убить Джеймса? — спросил Сириус.
Парень молчал, глядя на нас исподлобья. Сириус посветил «Люмосом» и поднес палочку к лицу Сида. Тот продолжал молчать и смотрел на нас мрачно, не отрывая взгляда, словно бы мы играли с ним в гляделки. Немое противостояние длилось, казалось, несколько минут.
— Черт, ты будешь говорить или нет?! — не выдержал Сириус и пнул ногой ближайший горшок.
Ответа не последовало. Парень продолжал «сверлить» нас глазами, словно бы он был хозяином положения. Казалось, Сид даже как-то наслаждался ситуацией, в то время как мы просто не знали, что делать дальше.
— Рем, верни ему палочку, я его сейчас убью!
Я не услышал в его голосе особенной уверенности. И тут он рванул у меня из рук палочку Сида и бросил ее ему прямо в лицо. Тот не заставил себя ждать, мгновенно схватил палочку и шарахнул Сириуса Ступефаем. Блэк отлетел в дальний угол чулана и осыпался на ворох тряпья.
— Экспеллиармус! — выкрикнул я и снова обезоружил парня. — Двое против одного? — язвительно спросил Сид, опять принимаясь буравить меня глазами. Я держал его на прицеле палочки. Тут ко мне подошел Сириус, он был зол как взбесившийся гиппогриф. Казалось, он сейчас взорвется, причем не столько оттого, что позволил себя опрокинуть, сколько потому, что в эту минуту не знал, что предпринять.
— Сириус, ты здесь?
Мы разом перестали дышать. Это был голос Джеймса, совсем близко. Сириус дал мне знак молчать и выскользнул из чулана, прикрыв за собой дверь.
Я уставился на Сида. Он на меня. Игра в гляделки, раунд второй.
— Вот ты где! Что ты там делал? — раздался веселый голос Джеймса из коридора. — Э… а Лили здесь нет? — Нет, а что? — спросил Джеймс уже серьезно. — Ну, просто я тут не один, старина, — тихо сказал Сириус. Наступила небольшая пауза. Видимо, в этот момент Сириус что-то такое изобразил Джеймсу жестами, что тот тихонько хихикнул.
— Ты все-таки постарайся выйти к гостям, а то Лили беспокоится. Она вроде какой-то вой слышала… — Скажи ей, что это Люпин, — шутливо сказал Сириус. — Не слишком задерживайся, Бродяга, — попросил Джеймс и пошел к гостям.
Через мгновение Сириус вернулся к нам.
— Надеюсь, Рем, я тебя не обидел, выставив в качестве своей возлюбленной? — усмехнувшись, спросил он. — Нет, сколько угодно, — в тон ему ответил я. В этот момент Сид рванул в сторону своей лежащей на полу палочки. Сириус мгновенно обездвижил его. — Знаешь, Рем, я тут решил, что портить себе праздник из-за этого засранца просто глупо. — И что же ты собираешься делать? — Да пусть здесь полежит, а мы завтра с ним разберемся, когда здесь не будет этой толпы праздно шатающегося народа. Устроим дуэль, в конце концов… что же мы его в чулане мочить будем? Словно подонки какие-то…
Я не нашел, что ему возразить, потому что тоже не знал, что делать с этим странным субъектом. Не сдавать же его, право слово, аврорам. Заклинанием «Инкарцеро» я связал Сида. Его взгляд словно потух, он смотрел на нас с какой-то тоской и обреченностью, когда мы покидали чулан. Хотя, возможно, мне это лишь показалось. Сириус запер дверь в чулан волшебным паролем, и мы вышли из дома.
После этого я слонялся без дела, веселья не чувствовалось. Рядом с Джеймсом и Лили было оживленно, а я, как больной пес, всегда старался избегать шума. Питер терся в компании девчонок, хотя никто из них не проявлял интерес к нему. Как мне показалось, они общались с ним в надежде, что Сириус подойдет к своему другу. Однако тот не горел желанием общаться с девицами, заглядывающими ему в рот. Несколько раз я видел его беседующим с членами Ордена, пару раз — в компании Мари Клэр. У меня из головы не шло происшествие с этим официантом. Я думал о том, что мы будем делать с ним, когда гости разойдутся. От этих мыслей участвовать в веселье мне совсем расхотелось.
Я решил тихо пробраться в сад и посидеть в тишине, подумать. Присев на скамейку рядом с зарослями тиса, я сунул руки в карманы, чтобы слегка согреться. Вечер был достаточно прохладный, а выпил я на банкете недостаточно для того, чтобы этого не чувствовать. В кармане я нащупал смятую пачку сигарет. Это были те самые сигареты, которые Сириус оставил на моей кухне. Почему-то, собираясь на свадьбу, я захватил их с собой. И только сейчас мне показалось это странным. Зачем я взял с собой сигареты Сириуса? Я ведь не курю.
В этот момент я впервые почувствовал, что со мной что-то происходит. Что-то, чего я не мог себе внятно объяснить. И чего мой разум старается не замечать, вытесняя за пределы сознания. Что-то, что идет изнутри, что мешает мне жить, и в то же время наполняет существование неким необъяснимо важным содержанием. Более внятно это ощущение я не мог описать. Но настроение у меня испортилось окончательно. Я достал сигарету, она была надломана, табак наполовину рассыпался. Заклинанием я худо-бедно соединил ее — у меня тряслись руки. Стала болеть голова. Пытаясь как-то выйти из этого внезапно навалившегося состояния, я попытался подумать о Джеймсе, о свадьбе, о лежащем в чулане Сиде, но мысли растекались, как чай по клеенке. Я закурил. Жесткий вкус табака заставил меня сосредоточиться на своих физических ощущениях. Вскоре мне стало легче. Я мял сигарету в руках и вспоминал, как мы сидели на этой лавочке с Сириусом, наш тогдашний разговор. Потом память вернула меня в поездку в дом Блэков, совместную ночевку в моей квартире, ночной разговор… Непередаваемое ощущение стыда, боли, жалости, тревоги и непонятного наслаждения овладели мной с новой силой. Уже начало темнеть, а я продолжал сидеть на холодной скамейке в саду, вдали от праздника, гостей и веселья, пытаясь понять, что же со мной происходит.
Вдруг я услышал, что в мою сторону кто-то идет. Мне ни с кем не хотелось сейчас разговаривать, поэтому я шмыгнул в ближайшие кусты самшита, чтобы избежать встречи. Я оказался запертым в зарослях, поскольку выбраться оттуда было возможно только в одном месте — там, где я в них забрался. В надежде на то, что пришедшие быстро покинут место моего недавнего уединения, я затих. В неровном свете сумерек я увидел приближающуюся пару — Сириуса и Мари Клэр. Они смеялись и были явно навеселе.
Сириус усадил девушку на скамейку, сел рядом и обнял ее. Мари Клэр взяла прядь его волос, стала накручивать на палец, притягивая Блэка к себе. Они стали целоваться. Долго, страстно и жадно. Сириус схватил ее за талию, а потом и вовсе пересадил со скамейки к себе на колени. Он был так властен и одновременно мягок с нею, а она, казалось, играла в поддавки.
Я немного знал Мари Клэр по учебе в Гриффиндоре, поэтому был уверен, что она так просто Блэку не сдастся. Даже если захочет.
Я глядел на них, не отрывая глаз, и совсем потерял голову. Что я испытывал в этот момент? Трудно передать. Сначала мне было неловко, что я стал невольным свидетелем этих ласк. Потом я забыл об этом и жадно наблюдал из укрытия, словно вор или вуайерист. Я остро почувствовал, что хочу быть там, а не здесь, хочу быть на месте Мари Клэр… Последняя мысль шарахнула меня, словно обухом по голове. Я зажмурился, потом открыл глаза. Я сам не поверил в то, о чем подумал. Мне хочется быть сейчас с Сириусом там на скамейке?! Я бросил взгляд в сторону целующейся пары и в полной мере ощутил, что мне этого действительно хотелось. Я желал быть с ним и быть им самим. Одновременно.
Меня охватил ужас и стыд. Боже, я увлекся собственным другом! Но самое ужасное было не в этом. Самое ужасное в том, что мне это только сейчас стало понятно, а он все просек давно. Я всюду таскался за Сириусом якобы затем, чтобы уберечь Джеймса, Лили и самого Блэка от неприятностей, которые могу повлечь его выходки. А он уже знал тогда, что я это делаю лишь потому, что не могу по-другому.
В глазах у меня стояли злые слезы. Я хотел бежать отсюда, но не мог этого сделать. Словно волк, попавший в капкан, я сидел там, страшась даже дышать, хотя больше всего сейчас хотелось завыть от боли. Я просто отвернулся, чтобы не смотреть больше на эту пару. И пока они предавались любовным играм, я все отчетливее понимал, как много в своей жизни в последнее время утаивал от самого себя. Словно вор, украл у себя свои же собственные чувства, прикрывая их благими намерениями и благовидными мотивами, И сколько еще мне придется у себя украсть и спрятать в глубинах своей души? Ведь знал, что мне никогда не найти взаимности.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем рядом со мной послышались шаги. Я обернулся и столкнулся нос к носу с самим Сириусом. В глаза я смотреть ему не мог, говорить тоже не мог. Он же на меня глядел с явным интересом, словно изучая. Я ждал, что на губах у Блэка появится язвительная усмешка, но ее не было. Конечно, он все понял. Он читал меня, как раскрытую книгу, как букварь. Сириус положил руку мне на плечо и посмотрел в глаза.
— Прости, — сказал я после долгой паузы. — Я не хотел мешать…
— Забудь, ты здесь ни при чем, — его голос ничего не выражал. Сириус словно собирался с мыслями.
— Слушай, Люпин, — начал он совсем другим голосом. — Честно говоря, я не знаю, что с тобой делать. Но и дальше так не может продолжаться.
Я молчал.
— Мне претит мысль, что ты из-за меня страдаешь… Брось, Лунатик, я этого совершенно не стою.
Я дернулся, попытавшись уйти, но Сириус меня остановил.
— Стой, Ремус. Давай здесь же и закончим. Мне совершенно не хочется вылавливать тебя из-под каждого куста, рядом с которым я соберусь потрахаться.
Я скинул его руку со своего плеча и сделал шаг в сторону.
— Я не следил за тобой сегодня. Вы пришли позже меня.
— Не оправдывайся передо мной, Мерлина ради.
— Сириус, дай мне уйти.
— Конечно, Лунатик, иди куда хочешь. Ты так украсишь банкет своими соплями, размазанными по всему лицу.
— Я пойду в дом.
— Заляжешь на кровать и будешь страдать?
— У тебя есть другие предложения?
— Люпин, ты — мой друг. И в плане секса мне вообще неинтересен.
— И зачем ты мне это сказал?
— Не для того, чтобы ты страдал, поверь. Просто не хотелось, чтобы у тебя были какие-то иллюзии.
— Никаких иллюзий на этот счет у меня нет.
Блэк вздохнул, посмотрел на потемневшее от сумерек небо, потом на свой ботинок.
— Ты только не кисни, Лунатик.
— Сириус, мне сейчас не нужно твое сочувствие.
На лице Сириуса появилось нетерпение и досада.
— Люпин, если тебе от этого станет легче, я могу тебя трахнуть.
Я почти задохнулся при этих словах. Резко толкнув Сириуса, я побежал в дом. Запершись в своей комнате, я сидел на полу и курил одну за другой сигареты Блэка. Меня очень обидело предложение Сириуса, но больше всего терзало осознание того, что какая-то часть меня хочет его принять. Под конец моего сидения на полу, если я и чувствовал обиду, то скорее на себя.
Слез больше не было, зато пришло некоторое осознание происходящего. Я понял, что в мою жизнь пришла любовь, пусть неправильная и никому не нужная, но все-таки мир казался мне без нее ужасно пустым. Вообще мне тогда пришло в голову, что без любви незачем жить на свете. Я был тогда юношей, и потому все происходящее воспринимал очень серьезно и с большой долей пафоса.
В дверь постучали. — Лунатик, ты там живой? — это был Джеймс. — Даже живее обычного. — Тогда чего ты там сидишь? — Уже выхожу.
Я и правда пошел к гостям. Праздник уже шел к своему завершению, все официальные мероприятия и поздравления закончились. Я присел к компании Джеймса и Лили и пил за их будущее счастье.
А потом были танцы, море вина и сливочного пива, выступление бразильских танцовщиц, к которым на сцене присоединился Сириус, сбежавший от атаковавших его пьяных девушек, которые чуть не подрались под конец праздника за право танцевать с ним медленные танцы. Мари Клэр я больше в тот вечер не видел. Видимо, она обиделась на Сириуса и ушла домой. Впрочем, он совсем не выглядел расстроенным.
В этом водовороте событий и выяснений отношений мы с Сириусом практически забыли о пленнике в чулане. Уже когда стемнело, и практически все гости разошлись по домам, я подумал, что надо решить, наконец, что делать с Сидом. И хотя мне меньше всего сейчас хотелось разговаривать с Блэком, я считал, что оставлять человека связанным в чулане на ночь нельзя.
Я встретил Сириуса в компании двух полуголых девиц из бразильского ансамбля, они шли в обнимку к дому и недружно напевали какую-то веселую песенку в ритме босановы. Все трое были пьяны, их лица раскраснелись, у Сириуса была расстегнута рубашка, фрак он одолжил одной из девушек, отчего она стала похожа на клоунессу.
Они поравнялись со мной, Сириус многозначительно подмигнул мне, потом указал глазами на девиц, словно бы что-то мне предлагая. Я покраснел и посмотрел в сторону. Он засмеялся и повел своих спутниц в дом.
Ночью я не мог уснуть, несмотря на изрядное количество алкоголя, принятого мной в конце вечера. И дело не только в переживаниях этого дня. Моя комната находилась рядом со спальней молодоженов, и было неловко, что до моих ушей долетают отдельные звуки происходящего там. Вероятно, нормальный человек ничего бы и не услышал. Но так ведь я не нормальный. Одевшись, я вышел из комнаты. Проходя коридором мимо спальни Сириуса, я услышал, что и там все на мази. Я заставил себя пройти мимо, но не успел дойти до гостиной, как дверь открылась. Оттуда послышался женский смех и фраза Сириуса: «Я сейчас». Через мгновение он налетел на меня.
— Какая неожиданность, — с явным сарказмом сказал он.
Я улыбнулся в темноте. — В то, что я оказался здесь случайно, ты все равно не поверишь, а больше мне сказать нечего. — А ничего не говори. Я за виски вышел. Эти бразильянки пьют не меньше ирландцев.
Я прислонился к стене, давая ему пройти. Сириус приблизился ко мне. Наши лица почти соприкоснулись. Его дыхание пахло алкоголем. — Мое предложение остается в силе, Ремус. — Всеядность тебя не украшает, Сириус.
Он, видимо, не ожидал такого ответа. Посмотрел мне в глаза, потом опустил взгляд на мои губы. Я ощутил волнение и приступ желания.
— Иногда мне кажется, что в глазах некоторых меня украшает решительно все, — сказал Блэк.
И он резко посмотрел мне в глаза. Я дернулся, и наши губы соприкоснулись. Сначала случайно, потом нет. Мне трудно передать ощущения от нашего поцелуя, да и надо ли?
Сириус оторвался от меня, но лишь затем, чтобы начать меня раздевать. Я не сопротивлялся, но и ничего не делал. Сам он был в одних брюках. Моя рука лежала на его груди, я закрыл глаза. Все внутри у меня тянулось к Сириусу. В этот момент я его очень хотел. И он это явно чувствовал.
Мы практически ввалились в гостиную. Сириус продолжал воевать с моей одеждой, а я целовал его в шею, грудь, куда придется. Потом он грубо повалил меня на пол, прижав меня, лег сверху. Мы снова целовались, я вцепился в его волосы, он вдавил мое плечо в пол. Наши сердца бешено бились. Остатки одежды уже не мешали свободе наших действий.
— Ты спал с парнями? — Нет, — ответил я. — Я тоже. — Ты не обязан этого делать. — Заткнись.
Он привстал и повернул меня на живот. И я уже ждал, что он овладеет мной. Но тут он отпрянул от меня, а потом встал. — Прости, Лунатик… я… я не могу…
Он схватил с пола свои брюки и ринулся в коридор. Я слышал, как он воюет с одеждой там, потом дверь в его спальню открылась и почти сразу захлопнулась.
А я продолжал лежать на полу, голый, подогнув ноги под себя. И что я чувствовал в этот момент, не могу передать словами. Пролежал я там достаточно долго, вдыхая запах Сириуса, оставшийся на моем теле и одежде.
Уже спустя несколько часов я оделся, но продолжал сидеть на полу гостиной, словно аврор, охраняющий место преступления. Потом, видимо, меня сморил сон. Ближе к утру я услышал сквозь дрему, как кто-то впотьмах тихо ругается. Я открыл глаза и прислушался. Слух у меня хороший, как у… в общем, ясно, как у кого. По шагам и голосу я понял, что Сириус в прихожей, там, где в чулане мы оставили Сида. Конечно, мне нужно было идти туда, но я не мог. Мне казалось, увидь я сейчас Блэка, я просто умру от разрыва сердца.
Послышался скрип открываемой двери и шепотом вызванное заклинание «Люмос».
— Снейп?!
Голос Сириуса выражал изумление. А в ответ молчание. Я чуть не подпрыгнул от удивления.
— Дементор тебя подери, Снейп?
Последовала пауза. Видимо, Сириус расколдовал его, чтобы тот мог говорить.
— Я знаю свое имя, Блэк. А ты, верно, с утра уже так напился, что все слова растерял?
— Какого дементора ты здесь делал? Ты пришел убить Джеймса?
— Блэк, если бы я хотел убить твоего дражайшего Поттера, он бы давно был мертв.
— Честно говоря, твои попытки были весьма слабыми.
— Блэк, ты настолько пропил все мозги, что не можешь отличить стихийное волшебство от настоящей магии? И перестань тыкать в меня своей палочкой.
— Я в тебя сейчас не то что палочкой… известно чем тыкну, гад!
— О, Блэки знают толк в извращениях…
— Заткнись, Сопливус. — Сам заткнись, Блэк.
Потом была пауза.
— Ну и к чему был весь этот маскарад, Снейп? — Не твое дело. — Мое. Пока мое. Но может стать и общим. Что, если я сейчас позову сюда Лили? — Нет, — быстро выкрикнул Снейп. — Ага, значит, я угадал. Ты притащился сюда, чтобы помешать ей выйти замуж за Джеймса или убить его?
После некоторой паузы Снейп ответил. Он начал говорить быстро и взволнованно.
— Да, я хотел убить его. Поттер недостоин ее. Он отнял у меня все. Он заслужил смерть. Но… Впрочем, неважно. Делай со мной что хочешь. Только ей не говори.
Последние слова Снейп сказал очень тихо. Вновь последовала пауза.
— На, держи свою палочку, Снейп. — Ты хочешь вызвать меня на дуэль? — Нет, я хочу, чтобы ты исчез отсюда.
Послышалась возня, видимо, Снейп пытался встать, но из-за долгой неподвижности тело его не слушалось. Потом я услышал неуверенные шаги в коридоре.
— Постой, Снейп. — Что? — Я хочу, чтобы ты больше никогда не приближался к Лили и Джеймсу. — Уж к нему-то я точно не собираюсь приближаться. — Оставь их в покое. Иначе мне снова придется набить тебе морду. Или что похуже. — Не придется. — Надеюсь, что так. — Блэк… я видел, что и ты не сильно рад этой свадьбе… — Не рад. — Ты тоже любишь Лили? — Нет. — Поттера? — Нет. Джеймс мне лучший друг. Но тебе все равно этого никогда не понять. — Куда уж мне до вашей странной гриффиндорской дружбы… — Детство кончилось, Снейп. Смирись с этим. Ничего больше не вернешь. Забудь о Лили, теперь у тебя совсем нет шансов. Да и раньше никогда не было. Попытайся начать жить… — Заткнись, Блэк, мне только твоих напутствий не хватало.
Сириус ничего не ответил, а Снейп пошел к выходу. За ним закрылась дверь, и дом погрузился в тишину. Спустя несколько минут я услышал шаги Блэка, он шел в гостиную. Я встал лицом к окну, не чувствуя в себе сил смотреть ему в глаза.
— Отпустил? — Ты все слышал. — Да.
Наступила долгая пауза. Потом он шагнул в мою сторону.
— Вот ведь, — вздохнул Сириус и замялся, — Можно было догадаться, что это он. Все никак не может смириться с потерей. — Это свойственно не только ему. — Ну да, да, черт возьми! Меня бесит, что Джеймс женился! Ты этого от меня добивался?! Да, меня бесит, что все самое лучшее в жизни уже прожито! Меня бесит, что дальше будет только скука, старость и смерть! Ты видел моих родителей? Они же не всегда были такими! Но они такими стали! А я этого не хочу! Да лучше я сдохну сейчас, чем закончу жизнь, как они!
Сириус выругался, пнул кресло и пошел прочь из гостиной. Потом встал на пороге сказал:
— Я давно понял, что дальше будет только хуже. Поэтому надо жить весело и быстро. — И умереть молодым? — Ты, Лунатик, тоже на долгожителя не похож. Лучше жить на всю катушку сейчас, чем ждать чего-то от судьбы! Может завтра — твой последний день, а ты потратил его впустую, на несбыточные мечты, страх, жалость к себе, на Сириуса Блэка, в конце концов?! — Сириус Блэк — мой друг. — Ты тоже мой друг, Ремус.
Мы опять замолчали.
— Люпин, я тут подумал… Мне кажется, что ВСЕ, что произошло, должно остаться между нами. — Да, пусть ВСЕ останется между нами.
Он еще немного постоял, а потом вышел из комнаты.
За все время нашего разговора я так и не повернулся к Сириусу лицом.
Сириус, Снейп, да и я, все мы цеплялись за прошлое, за то, что в нем было хорошего, и потому обкрадывали себя. Как бы Блэк сейчас не распространялся о своей жизненной философии, после школы он так и не был по-настоящему счастлив. А я шел за ним, жил его жизнью, практически не замечая себя самого. В этом плане я был похож на Снейпа, который готов был до последнего цепляться за то, что никогда ему не принадлежало.
Я смотрел на хмурый сентябрьский рассвет и думал, неужели Сириус прав? Неужели мы уже пережили все самое лучшее, что нам отмерено? Нет, как бы мне плохо сейчас не было, я не мог в это поверить. Надежда на то, что все еще будет хорошо, тогда зажглась во мне вопреки всему. Осознание, что она жива и будет жить, покуда я существую, неожиданно наполнило меня покоем. С меня словно спал какой-то тяжкий груз, который я таскал на себе все последние недели.
И эта зародившаяся тогда во мне надежда согревала мою жизнь все эти годы. В ней было много плохого, много потерь, много ошибок, много дней и целых лет, потраченных впустую, много украденных у самого себя чувств. Но всем коротким моментам счастья, бывшим в моей жизни, я обязан той надежде, которая зародилась у меня в то пасмурное осеннее утро.