Пятница, 29 Марта 2024, 13:44
Меню сайта
Поиск
Форма входа
Категории раздела
G [36]
Фики с рейтингом G
PG-13 [51]
Фики с рейтингом PG-13
R [70]
Фики с рейтингом R
NC-17 [88]
Фики с рейтингом NC-17
Дневник архива
Наши друзья


















Сейчас на сайте
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Статистика

Фанфики

Главная » Файлы » Джеймс/Сириус » R

Суббота, двадцать четвертое. Часть 2
[ ] 03 Сентября 2010, 09:33

Часть 1


За восемь последующих месяцев самой частой в лексиконе Сириуса стала фраза "Я не подумал". "Я не подумал, что эти гады меня от рейдов сразу отстранят" – после скандала в кабинете Главного, которому авроратский колдомедик доложил ситуацию и потребовал немедленно перевести Блэка на «лёгкий труд» якобы по болезни. "Я не подумал, что она так в меня вцепится" – когда миссис Поттер, узнавшая о будущем появлении внука, стала ежедневно являться к ним домой со свежими овощами, варёной курицей и молоком, которое Блэк ненавидел с детства – теперь он послушно давился им, чтобы у малыша были крепкие косточки. "Я не думал, что он так психанёт" – после устроенной Ремом истерики с упоминанием «чокнутых чистокровок». "Я не подумал, что это вредно" – когда Сириус решил поправить настроение глотком огневиски и, едва вдохнув его запах, заблевал половину кухни. "Я не подумал, что придётся прятаться" – после категорического запрета Уилкса на Скрывающие чары, тяжелого разговора с шефом и бессрочного отпуска по болезни. "Я не подумал, что будет так хреново" – когда время перевалило за шесть месяцев, и Блэк начал по полдня проводить в кровати из-за сонливости и болей в позвоночнике... А ведь сперва всё шло довольно бойко. Сириус пытался жить почти в обычном ритме: подъём в семь, утренняя пробежка, к которой их с Джеймсом приучил ещё инструктор в Школе, работа и вечерний поход куда-нибудь к друзьям или в маггловскую часть города – но хватило его ненадолго. От сигаретного дыма Блэка мутило. От любимой прежде яичницы с беконом приключалась изжога. Яркие футболки, которые он обожал, отправились в шкаф – искусственные маггловские ткани вызывали невыносимый зуд; от анимагии, разумеется, пришлось отказаться напрочь, от езды на байке - тоже. Судороги в ногах, первый в жизни визит к колдодантисту (неудачная шутка целительницы насчёт детишек, которые забирают зубки у мамочки, едва не стала последней в её жизни), стихийные выплески, кошмарные сны... Пришлось прервать общение почти со всеми друзьями и знакомыми, потому что целитель был категорически против огласки. Уилкс считал – и не без оснований – что многочисленные недоброжелатели могут наложить на Сириуса порчу или просто-напросто попытаться отравить… Потом случилось то, к чему Поттер подсознательно готовился уже давно – умер его отец. К тому времени Сириуса отправили в отпуск, и мать Джеймса взялась за него всерьёз – тёплые чувства к Блэку сохранились у неё ещё с тех времён, когда тот жил у них после побега из дому, а теперь только окрепли. Узнав о происходящем, миссис Дори Поттер едва не разрыдалась – бедный мальчик… Мерлин мой, решиться на такое… – а потом, как говорится, засучила рукава. Под предлогом того, что за «бедным мальчиком» нужен постоянный уход, она потребовала, чтобы Блэк перебрался в Годрикову Лощину. Сириус согласился сразу же – понимал, что миссис Поттер надо заполнить образовавшуюся пустоту. Однако очень скоро он пожалел об этом – теперь Дори контролировала каждый шаг «зятя».

 

– Джеймс, сынок, установи в доме антиаппарационные чары! Немедленно. Никаких прыжков со второго этажа на первый – это дурно скажется на ребёнке.

 

– Сириус, милый, скушай ещё вот это яблоко. Что значит – не хочу? Это без-от-вет-ствен-но!

 

– Джейми, вот эту микстуру надо принимать на рассвете, не вставая с постели – иначе стошнит. Почему стошнит? Потому что вкус... необычный. Так, никаких возражений – или по утрам я буду приходить к вам в комнату сама.

 

– Сириус, ты что здесь делаешь? Решил перебрать двигатель? Соскакивает с передачи? Не пойму, о чём ты говоришь, но мне это уже не нравится. И что за мерзкий запах, у тебя опять будет мигрень – лучше отправляйся в сад, полежи в гамаке.

 

– Сириус! Не ходи босиком, простынешь!

 

– Сириус!! Немедленно положи ножницы, до рождения ребёнка тебе нельзя ничего делать с волосами!

 

– Сириус!..

– Сириус!..

– Сириус!..

 

– ...ей-Мерлин, я скоро рехнусь, – тоскливо говаривал Блэк по вечерам, когда они с Джеймсом ложились в постель, и Поттер медленно растирал любовнику поясницу (тоже как посоветовала им миссис Дори), – я не думал, что это будет... вот так.

 

– Да я сам задолбался, – мычал полусонный Джеймс, который весь день разрывался между работой и визитами то в Мунго, то в аптеку. – Забей, Мягколап, осталось-то всего ничего.

 

– Тебе легко говорить…

 

На самом деле мать здорово помогала – всё-таки, как ни крути, женщины лучше разбираются в таких вещах. В отличие от колдомедика, мама не грузила их непонятными словами, зато всегда могла успокоить или помочь дельным советом в тех ситуациях, когда они сталкивались с чем-то непривычным и страшным, сами себе напоминая беспомощных слепых щенков. Вообще Блэк храбрился как мог, но временами Поттер ощущал его страх, как свой собственный. Как-то он застал любовника в спальне – лицо того было белым, словно известь, глаза казались огромными, а руками он судорожно обхватывал живот. Джеймс ринулся за матерью. Прибежавшая Дори торопливо поднесла Сириусу стакан воды, заставила выпить и потрясла за плечи.

 

– Что такое? Сириус, что с тобой?

 

– Там… – глухо прошептал Блэк, – там… оно внутри… шевелится…

 

Мать мгновенно поняла, в чём дело, тихо рассмеялась, и прижала трясущегося Сириуса к себе.

 

– Так это нормально, дорогой. Он же живой. Он и должен шевелиться. Ты ещё очень поздно заметил, обычно намного раньше бывает… Мерлин, эти мальчишки…

 

Кажется, только после этого Сириус наконец-то осознал – внутри него настоящий младенец. Он стал задумчив, молчалив, часто ощупывал себя, то прикасаясь к животу кончиками пальцев, то рассеянно водя ладонями по бокам, подолгу простаивал перед зеркалом... Время от времени связывался через камин с целителем и расспрашивал его о том, как сейчас выглядит ребёнок, что может услышать и почувствовать. Из дому Блэк теперь почти не выходил – аппарацию и камины запретил колдомедик, о метле и думать не стоило, а разгуливать по маггловским улицам с семимесячным брюхом наперевес было, как говорится, чревато. Поттера здорово раздражала отстранённость любовника – Сириус утратил интерес даже к рассказам о работе и делах Ордена. С тоски Джеймс пару раз напивался в компании Луни и Мышонка – Рем давно смирился с ошеломительной новостью, а Питу, чтобы не скалил зубы, достаточно было только пару раз погрозить кулаком, – но особой радости это не доставило. Время ползло медленно, словно флобберчервь по песку, и когда в ночь на тридцать первое июля Поттер проснулся от удара кулаком в плечо и увидел оскаленное, перекошенное лицо Блэка, вместе с чувством слепящего ужаса он испытал странное облегчение.

 

Пришлось всё-таки использовать Скрывающие чары и добираться до Мунго на «Рыцаре». В приёмном покое их уже ждал Уилкс. Когда чары мягко подняли Сириуса на каталку, и нервно улыбающаяся медиведьма распахнула двери операционной, Блэк вдруг вцепился в руку Джеймса так, что на коже потом остались лиловые пятна синяков.

 

– Я умру, да? Умру, Джейми?

 

Поттера пробила ледяная дрожь, не помня себя, он схватил любовника за воротник, и начал трясти, как грушу:

 

– Ты что, мудак, спятил? Да только посмей, я ж тебя сам убью нахрен! Ты что это приду…

 

Сириус с трудом оторвал от себя его руки и пристально глянул Джеймсу в глаза. Выражение ужаса медленно стекло с его лица, из распухших губ вырвался привычный лающий смешок.

 

– Ага, я понял. Спокойно, Джейми. Договорились.

 

Уилкс оттолкнул трясущегося Джеймса в сторону.

 

– Всё, господа. Позже обсудите. Мэгги, готовьте стол. А вы, мистер Блэк, успокойтесь – уверяю вас, что самое тяжёлое уже позади.

 

Заскрипели колёсики каталки; последним, что увидел Джеймс, стала широкая спина медиведьмы. Почти час он просидел на узком диванчике в коридоре, вскидываясь всякий раз, как мимо пробегал кто-то из персонала и до боли в глазах вглядываясь в мельтешащие силуэты за полупрозрачным окошком на двери операционной. Мучительно хотелось вышибить эту дверь к мерлиновой матери… или аппарировать в ночную лавку за огневиски, но он боялся отойти даже на пять минут. Когда крашеная белая створка распахнулась, и на пороге появился усталый Уилкс, задумавшийся Джеймс подпрыгнул и впервые за несколько лет не совладал с магией – по всему коридору мгновенно угасли светильники, а старая ковровая дорожка вздыбилась горбом, как спина разъярённого книззла. Целитель потряс Поттера за плечо и несколькими взмахами палочки вернул коридору привычный вид.

 

– Возьмите себя в руки, аврор, и идите к… в общем, идите, – и подтолкнул Джеймса к дверям.

 

…Сперва Поттер даже не обратил внимания на медиведьму, стоявшую с маленьким белым свёртком в руках – всё его внимание было приковано к осунувшемуся смуглому лицу и рассыпавшимся по плоской больничной подушке чёрным прядям. Он подошёл поближе и крепко сжал потную руку Сириуса. Серые глаза медленно раскрылись – плывущий после Сонных чар взгляд нашёл Джеймса, губы дрогнули в знакомой улыбке… и Поттер, скрипнув зубами, прижался лбом к плечу любовника.

 

– Как ты?

 

– В общем, нормально. А когда выберусь отсюда, мне будет ещё лучше… потому что я трахну тебя так, что ты неделю сесть не сможешь.

 

Смущённый смешок медиведьмы прозвучал в огромной операционной неожиданно громко, и Джеймс, сам с трудом удерживаясь от смеха, поднял голову. Мягколап смотрел со своим обычным гребаным высокомерием – после всех последних недель это было чудесно. Поттер погладил его по волосам.

 

– Как скажешь, друг. Очень паршиво было?

 

– Да не то слово. Но оно того стоило, – Блэк легко провёл кончиками пальцев по рукаву мантии Джеймса и повернул голову.

 

– Мисс, можно вас на минутку? Мы хотим посмотреть.

 

Только теперь Джеймс вспомнил, что в операционной присутствует ещё кое-кто. Замерев, он смотрел, как медиведьма подходит и осторожно протягивает ему пухлый чмокающий кулёк. Руки дрожали, но ему удалось взять ребёнка и даже, повинуясь негромким указаниям Мэгги, пристроить его на сгибе локтя. Крохотная физиономия младенца была хмурой и недовольной, но рассматривая её, Поттер ощутил внутри что-то вроде благоговейного страха. Ужасно хотелось потрогать пухлую щёку и коснуться пальцем длинных тёмных ресниц… Сириус с трудом приподнялся:

 

– Мне дай.

 

Джеймс осторожно положил ребёнка рядом с ним.

 

– Мелкий какой…

 

– Сам ты мелкий. А он пять фунтов весит, это нормально, – неожиданно обиделся Блэк и вдруг, закрыв глаза, прижался носом к маленькому личику, по-собачьи втягивая воздух. А Джеймс дёрнулся.

 

– Погоди… Он?

 

– Разумеется, он. – Сириус всё не открывал глаз. – А кто ещё может быть?

 

Поттер не выдержал и вновь расхохотался. Личико младенца сморщилось, маленький рот приоткрылся, и Джеймс впервые услышал голос своего сына – нельзя сказать, чтобы он прозвучал, как ангельское пение, зато лёгкие у парня явно работали на полную мощь. Поттер осторожно погладил макушку, на которой торчком стояли иголочки чёрных волос, ощутил её тепло.... И внезапно понял, что имел в виду Мягколап, говоря «оно того стоило».

 

– Сириус… ты уже придумал имя?

 

– Да. Пусть будет Гарри. Гарри Джеймс.

 

– Почему именно Гарри?

 

– Потому что моя мамаша удавится от злости… да шучу я. Потому что он – Гарри, Сохатый. Ты разве не видишь?

 

Джеймс не стал протестовать – сила воплей, которые издавал их сын, действительно наводила на мысль о грядущем могуществе.

 

* * *

 

…Старый кран натужно покряхтывал, поливая горячей водой ворочающиеся в мойке тарелки, в камине полыхал огонь, а старая швабра волчком вертелась по полу, сметая пыль и подталкивая к мусорной корзине стыдливо звякающие бутылки. Джеймс встряхнул мокрыми после душа волосами и кокнул в сковородку очередное яйцо. Громко зашипело раскалённое масло, задрожали от жара выпуклые мягкие солнышки желтков. За кухонным шумом хлопок аппарации был почти неслышен, но тренированное аврорское ухо среагировало мгновенно: Поттер стремительно развернулся назад и увидел знакомую копну рыжих волос. Лили Эванс улыбнулась, окинула кухню взглядом, задержала его на столпившихся у корзины бутылках и тут же раздражённо сморщила нос. Джеймс обречённо вздохнул. Сейчас начнётся

 

– Опять совятню развели!

 

– И тебе, Эванс, доброго утречка…

 

– Слушай, ну это ж всякие границы переходит! Ребёнок всюду лазает, а вы…

 

– Где ты здесь видишь ребёнка? Он наверху лазает, а в кухню ему вообще хода нет – тут же чары. Сама и орала, что он может с лестницы навернуться… Садись давай. Кофе?

 

–Твоим кофе только докси травить, Поттер. Чай, и покрепче… впрочем, я лучше сама заварю. Accio чайник… та-аак… слушай, а Блэк где? Дрыхнет?

 

– Укладывает – у нас с утра был небольшой форс-мажор. А может, и уснул… он тебе зачем?

 

– Да низачем. Вам во сколько выйти надо?

 

– Рем к девяти ждёт, нам надо ещё диспозицию прояснить. А сама встреча в двенадцать.

 

– Хорошо. Вы на потом ничего не планировали?

 

– Надо в Хог заскочить – Дамблдор вчера присылал Патронуса. Но, надеюсь, к обеду мы будем. Там на леднике пюре и протёртое…

 

– Слушай, не бубни. А то я не знаю, чем мне ребёнка накормить… кстати, а зачем вам в Хог? Собрание ж только три дня назад было.

 

– Не знаю, но он хочет о чём-то с нами поговорить – с обоими. Вернёмся – расскажем.

 

– Ясно. – На загорелом лбу Лили Эванс появилась маленькая морщинка. – Что-то мне это не нравится…

 

– Да брось ты. Пей лучше чай.

 

– Угу. – Лили плюхнула в чашку два куска сахара и, поразмыслив, добавила ещё один. Её взгляд рассеянно шнырял по кухне, явно выискивая, к чему бы ещё придраться. Джеймс взъерошил волосы и тихонько хмыкнул.

 

* * *

 

…Смешно сказать, но Эванс, которая была старше его лишь на несколько месяцев, умудрилась в какой-то мере заменить Джеймсу мать. Дори Поттер умерла внезапно, когда её внуку было пять дней отроду. Просто не проснулась утром – семейный колдомедик сказал, что она была уже очень плоха со времени смерти мужа, и держалась только благодаря лечебным зельям. Джеймс проклинал себя за то, что ничего не заметил, но было уже поздно. Боль от потери мамы заглушала лишь новизна отцовства и то, что Поттер с Блэком оказались к этому отцовству абсолютно не готовы. После похорон Джеймс вернулся в опустевший дом, где древний домовик, единственный у Поттеров (покойный отец терпеть не мог эльфов), кряхтя, покачивал колыбель с вопящим младенцем, а обессилевший Блэк дремал рядом в кровати – и понял, что ритуал, девять месяцев мучений и Мунго были только цветочками.

 

Рождение сына пока удавалось держать в относительной тайне – объявления в «Пророк» они, разумеется, не делали, да и вообще, сейчас волшебное сообщество интересовала не столько частная жизнь сограждан, сколько разгоревшаяся война – зелёный череп со змеёй чуть ли не каждую неделю поднимался над чьим–нибудь домом, вызывая всплески истерики. В Аврорате к новости отнеслись почти равнодушно – как с солдатской прямотой заявил Джеймсу Аластор: «Твой парень всегда был малость чокнутым, так что я лично не удивлён. А дети – это хорошо. Только учти, Поттер, теперь – постоянная бдительность вдвойне!» Рем с Питом к колыбели боялись даже подойти, а на всклокоченного, исхудавшего Сириуса смотрели напряжённо… Но всё это была фигня по сравнению с обрушившимися на них бытовыми проблемами, о которых прежде Поттер с Блэком не имели никакого понятия.

 

Гарри орал, как мартовский книззл – утром, днем и вечером. Ночью он затыкался – но ненадолго, а кормить его следовало каждые три часа, и плохо соображающий со сна Сириус бил бутылочки, обжигался или наоборот сдирал кожу с ладоней неудачно наложенными Охлаждающими чарами. Пелёнки менять сам он не мог – мутило, – а когда этим занимался домовик, Блэк бегал вокруг, обмирая от страха, что старик что–нибудь сломает «мелкому», и каждая такая операция завершалась тем, что эльф начинал биться головой о пеленальный столик. Купание превращалось в аттракцион, в котором Сириус исполнял роль маггловского фокусника, жонглирующего скользким от мыльной пены ребёнком. Раз он всё–таки упустил сына на дно ванночки, тот, разумеется, хлебнул воды, и у Сириуса с испугу случился выброс магии, расколотивший половину посуды в доме… Неделю вокруг царил ад кромешный, а потом Мерлин неожиданно сжалился над своими незадачливыми детьми и послал им в помощь очередное воплощение святой Нимуэ – а в миру Лили Эванс.

 

Эванс вступила в Орден чуть позже Мародёров – после Хога она серьёзно занималась зельями, стажируясь у старого Слагхорна, и фениксовцам была очень полезна – кроме неё среди них почти не было приличных зельеваров. Джеймс был рад видеть её среди «своих». Со школьных лет он сохранил о Лили самые тёплые воспоминания, и не в последнюю очередь этому способствовал короткий роман на седьмом курсе, который обоим принёс много хорошего. Джеймс тогда смог полностью определиться с вопросами ориентации, а Лили расставила все точки над «i» в отношениях со Снейпом: Сопливус человеческих слов не понимал, зато обнимашки Поттера с Эванс на Астрономической башне он игнорировать не мог, и до него наконец дошло, что ловить тут нечего. Джеймс и Лили расстались, вполне довольные друг другом, на праздники обменивались совами, а временами Эванс с каким–нибудь приятелем даже присоединялась к Мародёрской компании в пабе… На очередном заседании Эванс долго изучала взглядом осунувшееся лицо Джеймса, потом загнала в угол и в лоб спросила, что происходит. Невменяемый от хронической бессонницы Поттер обрушил на неё поток невнятных жалоб, после чего Лили решительно обняла его за талию и аппарировала в Годрикову Лощину. За три дня она привела в порядок дом, обучила Блэка пеленать Гарри, купать и сдерживать в его присутствии особо цветистые выражения, нашла приличную кормилицу, попросила свою старую подругу Алису выделить на время нормального домовика в помощь, и только после этого успокоилась. С тех пор она почти ежедневно навещала их, забрасывая Джеймса и Сириуса всякими страшными словами вроде «ежедневная влажная уборка», «профилактика опрелостей» и «первый прикорм», и поражала обоих способностью мгновенно унять маленького Гарри – на руках у неё ребёнок затихал моментально. Когда зашла речь о крестинах, Блэк и Поттер, не сговариваясь, выбрали Эванс в крёстные матери – и даже удостоились пары поцелуев. Потом малыш немного подрос, Блэк вернулся к делам Ордена, а потом и в Аврорат, но по–прежнему они оставляли Гарри только с ней – и знали, что Лили никогда их не подведёт… Вот и сегодня она появилась в доме, чтобы дать им возможность подстраховать Рема: Луни наладил контакт с одним из фенрировских отморозков, и с утра они должны были встретиться в одном из маггловских баров, а Поттер с Блэком – обеспечить прикрытие.

 

* * *

 

…По лестнице зашлёпали босые ноги, и в кухню вошёл заспанный Сириус с Гарри на руках. «Мелкий» усиленно радовался жизни – дёргал отца за волосы и шлёпал по щекам, – однако, завидев крёстную, оторвался от своего занятия, издал громкий приветственный визг и всем телом потянулся к ней. Блэк передал сына Лили и рухнул на стул.

 

– Встречай улыбкой новый день, – негромко заметила Эванс и заворковала над крестником. Сириус оскалился, но, приметив на столе кофейник, тут же налил себе чашку и жадно отхлебнул. Джеймс похлопал его по спине и мягко потянул за длинную чёрную прядь.

 

– Что, не получилось?

 

– Ещё как получилось. Вырубился намертво.

 

– А чего тогда…

 

– Не он. Я. А этот засранец времени даром не терял – я, блин, проснулся в луже.

 

Джеймс тихо заржал, и Мягколап одарил его своим фирменным «блэковским» взглядом.

 

– Кончай, Сохатый. Иди лучше простыни очисти.

 

– Ладно. А ты давай не спи – ешь и вали в душ, а то время поджимает.

 

– Угу. Эванс, покормишь мелкого?

 

– О Господи… Блэк, я его хоть раз голодным оставляла?

 

Дослушивать перебранку Поттер не стал – подмигнув сыну, который под шумок ловко запустил пухлую ручонку в сахарницу, он аппарировал в спальню. Надо было торопиться.


Часть 3


Категория: R | Добавил: Макмара | Теги: Джеймс/Сириус
Просмотров: 1081 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0 |