Суд был заочным и быстрым. Обвинение – предоставление врагу магического общества Волдеморту конфиденциальной информации Аврората, нарушение тайны Fidelius, что привело к гибели Джеймса и Лили Поттеров, использование заклятия Explosio Maxima, что привело к гибели Валерии Барр, Флемона Брейби, Джона Карверта, Питера Петтигрю, Розалии Приддок, и Энниса Уиррела. Приговор – пожизненное заключение в Азкабане без права на обжалование и помилование. Статус – особо опасный преступник, высшая категория сложности содержания, при попытке побега убийство на месте или поцелуй дементора.
Пятый сектор Азкабана. Одиночные камеры без окон, три стены и дверь-решетка, выходящая в коридор. В коридоре всегда горит свет. Неяркий и не дневной, ибо окно там только одно, в дальнем конце, в тупике, но постоянный. Дементорам все равно, они не видят, свет нужен для удобства проводящих обходы охранников. У правой стены нары с ветхим матрасом и тонкое шерстяное одеяло, у левой унитаз и раковина с краном. Вода в кране была ледяной и появлялась два раза в день, утром и вечером.
Мнение обывателей о том, что в Азкабане почти нет людей-охранников, в корне неверно. Дементоры лишь охраняют узников и одним своим присутствием мучают их, доводя до безумия. Раздавать еду, сопровождать в душ два раза в месяц, выдавать новую робу и забирать старую, смотреть, не собирается ли узник умереть или уже умер, при необходимости бросить пару исцеляющих заклятий, чтобы заключенный не отдал концы слишком быстро после прибытия в Азкабан, заполнять множество бумаг дементоры не будут. Всем этим занимаются люди.
Люди-охранники в Азкабане весьма своеобразны. Все мужчины. Женщин просто не берут, и пока ни одна женщина, какой бы радикально настроенной феминисткой она ни была, не заявляла протест. У них у всех ледяные глаза и слегка оплывшие фигуры. Кто бы ни пришел сюда работать, каким бы тощим он ни был, через год фигура обязательно расплывается. Профессиональная болезнь – легкая степень ожирения, слишком много съедается тут шоколада и выпивается сливочного пива. Разумеется, после смены всегда идет стопка-другая огневиски, но не больше. Если больше, то сопьешься. Кто к этому предрасположен, спивается за год. Живут они здесь же, в особо устроенных квартирах в первом секторе, припасы доставляются раз в месяц, узники когда придется. И развлечений тут не так уж много. Домино, карты и смазливые молодые заключенные. С последним всегда напряженка. Азкабан очень быстро отнимает и молодость и смазливость.
Сириус познакомился с привычками охраны развлекаться на третью ночь. Первые две он не мог заснуть, с трудом удерживаясь, чтобы не начать биться головой о стену. Около его камеры стоял дементор. Огромная темная фигура в капюшоне. Болела голова, болели глаза, казалось, болела даже кожа, ледяная, ибо в камере стоял холод. В голове пульсировали образы беспечного прошлого, и все сильнее наваливалось тягучее кошмарное ощущение вины, непереносимой и нескончаемой, от которой тошнило и выкручивало мускулы. Его выворачивало наизнанку от душевной боли, ужаса и безысходности. И он был готов на все, лишь бы получить хотя бы передышку.
В ночную смену дежурило четверо. Пока двое совершали обход, вторые двое сидели в дежурке. И именно в дежурку после обхода охрана приволокла Сириуса.
- Какой симпатичный мальчик. Роджерс, не вздумай бить его по лицу.
- И в голову не придет. Кукла какая. А уж какое дело с ним поступило. Высшая степень опасности. В двадцать один год. Ну ничего, дементоры и не таких обламывали. Ну что, кукла, дергаться будешь или сам разденешься?
Сириус, стоящий под связывающим заклятием, даже не думал. В комнате охраны было тепло. Был деревянный пол. И не было дементоров. По сравнению с условиями пожизненного заключения в пятом секторе это была нечеловеческая роскошь. И он выдавил из себя:
- Не буду дергаться…
- Ну смотри. Дернешься – пожалеешь.
Один из дежурных взмахнул палочкой, пробормотав контрзаклятье. Державшее его заклинание слегка изменилось, ослабнув и позволив ему двигаться, хоть и медленно. И Сириус покорно потянул с себя серую тюремную робу.
- Вот умница. А теперь встань на четвереньки. И спину прогни. Ребята, я первый.
Они трахнули его в задницу. Все четверо, один за другим. Но они не пытались специально сделать ему больно, и не применяли Crucio, и это можно было пережить, тихо хныча и не особо дергаясь. И это было прекрасно по сравнению со стоящим у его камеры дементором.
Он мог бы убить их всех голыми руками, даже под прицелом их палочек. И получил бы немедленный поцелуй. И если просто смерть его не сильно пугала, то поцелуя он страшился гораздо больше смерти. Вечность в объятиях дементора. От одной мысли можно было сойти с ума.
Он научился делать минет не хуже опытных шлюх. Если охраннику нравилось, как он это делал, Сириус получал кусок шоколада. Шоколад означал тепло и покой внутри. Ради этих минут он был готов на все. Тюрьма, особенно такая, как Азкабан, очень быстро расставляет приоритеты. Сириус хотел выжить. Он не боялся смерти, но не хотел умирать здесь. Он хотел выжить. Ему был двадцать один год. И древний инстинкт самосохранения заявил о своих правах. И Сириус делал все, чтобы выжить.
Демоны тихо лежали в своих болотах и норах и не тревожили его. Они спали.

***

Он выжил. Молодое сильное тело, вкупе с забавами охранников и его анимагией и могучая воля позволили ему выжить и сохранить большую часть разума. Не весь. Но большую часть.
Он тренировался. Маленькая камера не позволяла долго ходить, три шага – разворот, три шага – разворот, очень быстро начинала кружиться голова и накатывала тошнота. Поэтому он отжимался и приседал, сколько мог, потом превращался в пса. Шерсть позволяла не мерзнуть, время обхода охранников-людей он выучил наизусть и ощущал его приближение в любом обличии, а дементорам было все равно, они ничего не видели.
Он не позволял себе ни о чем не думать. Он постоянно повторял про себя базовые основы трансфигурации, теорию Чар, технику безопасности при зельеварении, наставления по рукопашному бою, подробные описания ритуалов и заклятий, принципы разделения их по группам и родам, методы проведения и прерывания Темных и пограничных ритуалов, заполняя этим свой разум, сосредотачиваясь на внешнем и стараясь не вспоминать свое личное прошлое и Джеймса. Ибо при мысли о Джеймсе его будто выворачивало наизнанку, и он почти чувствовал, как дементор за решеткой камеры выдирает из него кусочек души. Когда он смог проанализировать это ощущение – переборов холодный липкий тошнотворный ужас и панику, - то удивился, что душа у него все еще осталась.
Он даже виделся здесь с Беллатрикс. В душе. Душ был общий, водили туда два раза в месяц. Заключенные раздевались в комнате, смежной с душевой, потом их всех вталкивали в душевую. Одна не очень длинная комната, на стене ряд душевых установок, восемь штук, вдоль противоположной стены лавка, на ней несколько кусков серого мыла. Никаких перегородок, чуть теплая вода. Четверо охранников в полной форме с палочками и дубинками, за дверью предбанника два дементора на случай, если кому-то из заключенных придет в голову мысль попытаться выхватить палочку у охранника. Так предписывала инструкция по конвоированию в пределах здания Азкабан заключенных пятого сектора.
Первый раз они встретились, когда Сириус пробыл здесь год. Многие сходили с ума за несколько месяцев. Но ему повезло с внешностью и магической силой. Беллатрикс сказала, что ее поймали, когда она пробивалась с боем из окружения авроров. Она, Рудольф, Шеперд Грайс, Эван Розье, Чарли Ферк и Эльфрида Ромин в отдаленном домике в лесу проводили ритуал Грефара. Темномагический ритуал поиска человека, основанный на чужой крови. Они пытались отыскать своего повелителя. Лежащий на алтаре маг по имени Берт Доркас – чистокровный, ибо для ритуала требовалась кровь чистокровного волшебника, но из магглолюбцев, - уже истекал кровью, и вот-вот должна была начаться вторая часть, как в дом ворвалась команда авроров. Бой был коротким, всех, кроме нее и Чарли убили на месте. Она убила одного из авроров и кинулась из домика во двор, откуда можно было аппарировать, поскольку с места проведения ритуала Грефара аппарировать невозможно. Но ее достал, как она позже узнала, Фрэнк Лонгботтом, успевший послать Stupefy ей в спину. Убила она Форта Ретана. Сириус его почти не знал. А дальше было все, как у него. Это Сириус мог предположить с большой долей вероятности, глядя на украшавшие роскошные бедра и грудь Беллатрикс темные гроздья синяков и кровоподтеков. В точности как на его бедрах. Но она промолчала и насчет него, и насчет себя, хотя не заметить тоже не могла.
Она ничего не говорила по поводу его предательства. И не обвиняла его в том, что произошло с ее повелителем, что бы это ни было. Ее взгляд был тверд, и руки не тряслись. Но все было впереди, ей, как и ему, дали пожизненный срок.
Сириус принес ей соболезнования по поводу гибели ее мужа. Со стороны это, наверное, выглядело комично. Тюремный душ, мужчины, несколько женщин, все обнаженные, пытающиеся пробиться под струи тепловатой воды, кто-то хнычет, не переставая, кто-то ползет под струи воды на четвереньках и тычется головой в чужие ноги, кто-то жмется в углу, и охранник пинком выталкивает его в толпу, и они двое, молодые и все еще красивые, пытающиеся вымыть свои черные гривы волос серым плохо пенящимся мылом. И он, смыв мыло, выпрямляется и торжественно произносит:
- Беллатрикс, я приношу тебе соболезнования по поводу гибели Рудольфа и скорблю вместе с тобой.
И она в свою очередь выпрямляется, отбрасывает спутанные тяжелые пряди на спину и отвечает:
- Сириус, я принимаю твои соболезнования и благодарна тебе.
Род Блэков, древний и безумный.

***

А еще он сохранил большую часть памяти.
И в числе прочего он вспоминал те времена, когда Гарри был кричащей куклой в плотных бежевых пеленках. Когда ползал в манеже, когда держал в руках ту или иную игрушку – что это были за игрушки, он уже вспомнить не мог. Эти воспоминания у него остались даже после дементоров. Значит, счастливыми они не были, мысленно усмехнулся он.
И кто забрал его из тех развалин? Он не помнил, слишком быстро ему выкрутили руки и увели. Кому отдали Гарри? Дальним родственникам Джеймса? Вообще официальным опекуном Гарольда Джеймса Поттера в случае гибели его родителей становился он, его крестный отец Сириус Блэк. Будучи аврором, Джеймс обязан был оформить подобное распоряжение, невзирая на наличие не работавшей в Аврорате жены. Тем более, что жена была магглорожденной и родственников в магическом мире не имела. Погибни Блэк раньше Джеймса, Поттеру пришлось бы выбрать другого возможного опекуна.
И когда даже анимагии стало почти не хватать, чтобы не сойти с ума, и мысли начали путаться почти безнадежно, в сознании Сириуса оформилась идея-фикс. Его крестник. Выживший Гарольд Джеймс. Он уже учится в Хогвартсе. Большой мальчик. Сын Джеймса. Я должен его увидеть. В Хогвартсе. Он все, что у меня осталось. Он в Хогвартсе. В Хогвартсе прошло большинство лет, когда я был счастлив. Я должен отсюда уйти. Я смогу.
В один прекрасный момент Сириус получил нежданный подарок. В Азкабан пожаловал сам министр магии с регулярной проверкой. А в руках у министра была газета. С фотографией. Зрение у Блэка за все годы не испортилось, здесь просто не на что было его тратить, и подпись он углядел моментально. «Гилдерой Локхарт и Гарри Поттер». И его реакция осталась достойной тренированного аврора, пусть его карьера оказалась очень короткой. И на вопрос министра, не нуждается ли заключенный в чем-либо, он попросил эту газету. Кроссворды, ну конечно. Министр отвесил челюсть, но газету отдал. А чего он ожидал? Просьб о смягчении наказания, о помиловании, об улучшении условий содержания? Пока еще ни одна из таких просьб не была удовлетворена, и условия содержания не менялись годами.
Они были преступниками. Пожизненное заключение. Зачем что-то менять? И уже давно никто ничего не просил. Из тех, кто еще способен был что-то осознанно просить.
Идея-фикс помогла ему сфокусироваться. Мысли постепенно вновь обретали ясность и твердость, все давным-давно затверженные наизусть описания и теории будто вынырнули со дна и вновь стали близки и понятны. Физической силы, правда, ему не хватало. Мускулы давно спали, скудость рациона и суровые условия содержания сделали свое дело, и чувствовал себя Сириус ненамного сильнее двухмесячного щенка. Шоколад остался в прошлом, там же, где и его молодость и красота. Но когда у человека есть цель, и цель эта достойна ее достижения, то немощь тела отступает и вперед выходит сила духа.
И в одну ночь он ушел. Сразу после обхода, когда охрана вытащила из камеры новенького мальчика. Сириус прекрасно знал, что теперь в коридорах пятого сектора останутся одни дементоры. И он положил руку на замок двери, призвал всю свою оставшуюся магическую силу, и замок тихо щелкнул, открываясь. Обернулся псом, выскользнул из камеры, пробежал по коридорам, к единственному в этом секторе окну в тупике. В окне не было стекол, но были решетки. Он снова превратился в человека, собрал остатки магических сил и вырвал решетку из камня. Подтянулся на руках и выбросился в море. Превратился в пса и поплыл к берегу. Как он доплыл, он не помнил.
Потом началась жизнь в бегах. Бродячий пес, добывающий еду из мусорных баков. Чужая одежда, которую он снял с сильно подвыпившего маггла. Общественные туалеты, где можно было нормально умыться. По сравнению с пятым сектором это был курорт. И впереди была цель.
Он достиг своей цели. В Визжащей хижине он встретил своего крестника лицом к лицу. И лежал, привалившись к стене, и с губ стекала струйка крови, и смотрел снизу вверх на очень юную копию Джеймса, наставившую на него палочку.
Ты хочешь меня убить, Гарольд Джеймс? Пожалуйста. На самом деле ты можешь сделать со мной все, что хочешь. И ты хочешь. Иначе ты убил бы меня сразу. В тебе кровь Джеймса и его жестокость. Ты смог бы. Но не стал. Мы связаны с тобой. И ты смотришь на меня так же, как когда-то смотрел твой отец.
Демоны поднялись из многолетнего сна и подняли головы, вглядываясь во тьму. Заливавший Хижину лунный свет был им не страшен.


The Fin