Автор: Rebecca
Бета: Кошка
Персонажи: Люциус Малфой/Сириус, упоминание Джеймс/Сириус, Лорд Волдеморт
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма
Саммари: фик написан под впечатлением от арта Wacca
Предупреждения: нон-кон, ненормативная лексика
Дисклеймер: персонажи принадлежат Дж.К. Роулинг
Примечание: некоторые моменты заимствованы из фика "Дары тьмы", автор Серая тварь
…Затылок пульсирует болью, перед глазами всё размытое, зернистое, как подтаявший грязный снег. Невнятные звуки то накатывают, то отступают, подобно морскому прибою, и сливаются в медлительный густой шорох.
«Вот это я попал…» - думает молодой, но подающий (поправка: вероятно, теперь уже подававший) большие надежды аврор Сириус Блэк. И что за чёрт понёс меня сегодня в «Дырявый Котёл», да ещё без напарника, я мог ведь перенести встречу на завтра. Мог, но не перенёс – а задним умом мы все крепки. Теперь неплохо бы понять, где я вообще нахожусь. И что можно предпринять по этому поводу.
- Очнулся, дорогой родственничек? С прибытием.
Так. Руди, Беллин муж. Блэк со школы его не слышал, да ещё десять раз по столько же рад бы был. Мразь слизеринская. Кузина всегда была чокнутой, а связавшись с этим уродом, вообще всякий страх потеряла: одно собственноручное обезглавливание стареющих домовиков чего стоит – даже мамаша до такого не опускалась, отца просила. Псих же Лестрейндж, говорят, только радуется жениной экспрессии. И всё-таки одного у этого гада не отнимешь – соображает он быстро. Сириус, что называется, и гавкнуть не успел, когда его, завернувшего за угол, шарахнули Ступефаем, от всей души приложив о каменную стену, и аппарировали хрен знает куда. Главное, Моуди сто раз повторял: поодиночке сейчас в таких местах делать нечего. Но что было делать, если Рем никакой после полнолуния, а Джей теперь в нелегалах?.. Да что сейчас сожалеть. Поздно.
- Что ж ты попёрся один, да в такое злачное место? Ты ж у нас хороший, правильный мальчик.
- Тебе-то, Лестрейндж, зачем? Хочешь пригласить меня на свидание?
…В «Котёл» хороший, правильный мальчик попёрся для встречи со своим агентом. Парень, дальний родственник Ноттов, живущий в их доме на положении приживалки и ненавидевший богатую родню со всей силой человека, которому сделали доброе дело, был для молодого оперативника весьма ценным источником информации. Моуди аж губами причмокивал, читая Блэковы отчёты, и планировал через пару недель прихватить всё семейство за яйца – по факту антиправительственного заговора. А теперь роскошная комбинация может рухнуть – и только из-за его, Сириуса, идиотизма. «Вырвусь – если вырвусь– буду умнее», - мрачно думает он.
- Да нет, Блэк, Мерлин меня упаси, мы с тобой и без свиданий обойдёмся. Перейдём сразу к делу.
- Ты меня успокоил.
Зрение потихоньку фокусируется, становится виден Лестрейндж, стоящий почти вплотную, а потом Сириус понимает, что находится в небольшом помещении, освещённом десятком магических свечей. Они парят в воздухе, распространяя дрожащий зеленовато-жёлтый свет, придающий всему какую-то потустороннюю окраску. Подвал, похоже: окон нет, а стены выложены ноздреватым грубым камнем. И вслед за этим малоприятным открытием в животе у Блэка всё переворачивается, потому что, наконец, включаются соматические рецепторы, и до аврора доходит: на нём больше нет одежды. Совсем. Никакой. Что-то подсказывает ему - раз нет одежды, значит, нет и палочки, ибо карманов на заднице мать-природа не предусмотрела. Сириус пытается пошевелиться, поднимает голову… и получает последний удар: запястья обвиты широкими кожаными ремнями, прикреплёнными к кольцу в низком потолке, а щиколотки плотно зафиксированы такими же ремнями и кольцами, только в полу. Причём на ширине плеч.
В свете открывшихся фактов слова Рудольфуса о переходе сразу к делу приобретают определённо неприятный смысл, и Блэк судорожно изгибается, пытаясь высвободить руки. Эффекта, конечно же, никакого, только начинает сильно жечь стянутую ремнями кожу,– явно под действием магии.
- Не дёргайся, родственничек. Это зачаровано: будешь шевелиться – заработаешь приличные ожоги, и всё. Жди, с тобой хотят поговорить.
- Это теперь так называется? – интересуется Сириус, исподволь шаря взглядом по осклизлым каменным стенам в поисках выхода.
- Именно так, мальчик. Пока только поговорить.
- Мой Лорд… - голос Лестрейнджа утрачивает насмешливые интонации.
Так. Том Риддл собственной персоной. А Моуди, придурок, утверждал, что его сейчас нет в стране: отбыл на континент налаживать контакты.Вот на этот раз я действительно влип. Сириус ощущает капли холодного пота, выступившие на висках, и проклинает себя за слабость. У него остаётся последняя надежда – жалкая, почти бесплотная – неделю назад технический отдел Аврората навесил всем оперативникам экспериментальные «маячки». Если система работает, у него есть небольшой шанс.
Возможно.
Волшебник, именующий себя Волдемортом, высокий, худой, с неподвижным, странно деформированным лицом, бесшумно подходит ближе и немигающим взглядом впивается в широко раскрытые серые глаза. За его спиной маячат какие-то тени, явно больше трёх, и Сириус Блэк в очередной раз благодарит Мерлина и Моргану за настойчивость, с которой уговаривал Джейми сделать Хранителем Тайны Питера. Хвостик сидит себе в бухгалтерии Аврората, перекладывает бумажки и имеет столько же шансов оказаться на нынешнем месте Сириуса, сколько сам Блэк залепить Волдеморту в лоб Авадой, не вынимая рук из наручников, и аппарировать в бар мадам Розмерты. То есть – никаких. А это значит, что Джей с крестником и Лили в безопасности.
- Сириус Блэк. Благородный храбрец. – Волдеморт медленно обходит пленника по кругу, оглядывая с головы до ног. — Ну и каково же это – оказаться беспомощным во власти своих врагов?
- Сам узнаешь рано или поздно, - отвечает Сириус, чувствуя, как заледенели пальцы ног, и искренне надеясь, что это просто от холода.
- Щенок! Предатель! Закрой свою грязную пасть! – шипит одна из закутанных в плащи фигур, которую Блэк в тот же момент идентифицирует как свою прелестную кузину.
- О, сестричка Белл, и ты здесь!
- Я тебе не…
- Умолкни, Беллатрикс.
Волдеморт останавливается в паре шагов от Сириуса, сбрасывает прямо на пол накидку, оставаясь в складчатой тёмно-серой мантии, и вытаскивает из чехла палочку. Блэк набирает в грудь воздуха и медленно, про себя, начинает считать до десяти, уперев взгляд в одну из парящих свечей. Концентрируйся, Сириус. Вспомни всё, чему тебя учили.
- Выйдите все, кроме Малфоя. Ты нужен мне здесь, Люциус.
- Да, мой Лорд.
"И этот...",- сам себя перебивает Сириус, испытывая что-то вроде изумлённого разочарования. Он ожидал большего ума от избранника Нарциссы. Если у кого-то в его благородном семействе осталась хоть капля мозгов – так это у неё. Ну и у Андромеды, конечно.
Люциус Малфой подходит ближе, останавливаясь за плечом своего хозяина. Блэк напряжённо вглядывается в лицо деверя, надеясь, что сможет прочесть по нему, к чему следует готовиться, но ледяная маска совершенно неподвижна, а губы сжаты в привычной брезгливо-высокомерной малфоевской гримасе… Вот только серые глаза Люциуса как-то слишком уж демонстративно направлены куда-то поверх головы кузена, да лоснится, подобно мокрому мрамору, высокий бледный лоб.
Они остаются втроём в липкой тишине, нарушаемой только потрескиванием горящих свечей. Волдеморт приближается к Сириусу почти вплотную, внимательно изучая смуглое лицо.
- Боишься меня?
- До ужаса, - фыркает Блэк, осознавая, что в данную минуту правдив, как никогда в жизни.
- Прекрасно. Тем проще нам будет общаться. Я задам тебе только один вопрос, мальчик,– он подходит ещё ближе, и Блэк ощущает на щеке влажное тепло его дыхания.
- Где Поттеры, Сириус? Где твой друг со своим ублюдком?
Аврор молчит.
- Что ж, я не удивлён. Круцио!
…Ужасна даже не сама боль – во втором семестре у них был специальный цикл, предусматривающий формирование определённого иммунитета, и маньяк Моуди в плановом порядке подвергал Круциатусу всех стажёров, постепенно увеличивая степень воздействия вплоть до наступления торпидной фазы болевого шока. Так что ощущения более или менее знакомы. Ужасны эти паузы, когда отголоски боли ещё ползут по телу, теребя жгучими щупальцами измученные рецепторы, а мозг уже ждёт нового приступа… Сириус повисает в своих путах, вялый, измученный, по лицу стекает что-то липкое – пот ли, слёзы, кровь – непонятно. Но он по-прежнему молчит.
- Мой Лорд, - тонкие пальцы Люциуса прижимают бешено пульсирующую артерию на смуглой шее Блэка, - он в порядке, можно продолжать.
- Думаю, пациент нуждается в дополнительной стимуляции памяти, друг мой. Помоги ему.
- Мой Лорд?
- Возьми его, Люциус.
- …
- В чём дело? Мне повторить?
Лицо Малфоя вытягивается, теряя всю свою аристократическую сдержанность, и приобретает какое-то безнадёжно-затравленное выражение. Нежная, почти девичья, белизна его стремительно выцветает, сменяясь желтовато-серой пожухлостью старой колдографии.
- Н-но… Господин…
- Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц, Малфой. Это знают даже магглы. Начинай. Или… тебе тоже помочь? Империо?
Люциус со свистом втягивает воздух и нетвёрдыми шагами движется вперёд. Он медленно обходит кузена - по широкой дуге, словно оттягивая тот момент, когда вынужден будет, наконец, подойти к нему вплотную. Сириус напрягается, как струна, страстно желая одного – расквасить кулаками эту длинную бледную физиономию, но ремни держат крепко, и его затопляет омерзительное чувство безнадёжности. Малфой останавливается за его спиной, мнётся нерешительно, переступает с ноги на ногу, и под пристальным взглядом аврор ощущает, как волосы на затылке встают дыбом, а по коже пробегают стайки омерзительных колючих мурашек. Слышится тихое шуршание расстёгиваемой одежды. Сириус непроизвольно содрогается и судорожно прикусывает щёку изнутри, чтобы сдержать рвущийся наружу вопль.
Риддл смотрит на Сириуса с жадным любопытством – точно такое выражение Блэк видел на лице девятилетней Беллы, которая самозабвенно наблюдала за тем, как эльфы на псарне топили выбракованных из помета щенков крупа. На мгновение в голову Сириуса приходит шальная мысль – надо попытаться сменить форму, и он с трудом удерживается от истерического хихиканья: можно себе представить, какое лицо будет у Малфоя, обнаружившего, что ему предстоит трахнуть здоровенного чёрного кобеля. Но в следующую секунду он отметает эту идею как крайне неудачную. Во-первых, непонятно, что произойдёт с его собачьими конечностями в подобной позе, а во-вторых, после такого количества Круциатусов он, скорее всего, вообще не способен на трансформацию.
Блэк чувствует холодную ладонь, ложащуюся на поясницу, и судорожно напрягает мышцы ягодиц. Его бьёт мелкая дрожь, а негромкое малфоевское «Любрикус» гремит в ушах как колокол. Когда же тонкие вздрагивающие пальцы начинают проникать внутрь его тела, Блэк, наконец, теряет самообладание и, дико рыча, рвётся и бьётся в своих путах, почти наслаждаясь жгучей болью, опаляющей запястья и щиколотки.
Волдеморт отступает на шаг, напряжённо вглядываясь в искажённое лицо Сириуса и держа палочку наготове.
- Поторопись, Люциус. Не стоит увлекаться… подготовкой, - цедит он.
- Д-да… мой Лорд, – пальцы становятся настойчивее, худое колено шире раздвигает бёдра Блэка. Малфой придвигается к деверю вплотную, окутывая его острым холодным запахом незнакомого Сириусу парфюма.
- Не зажимайся, придурок! Будет только хуже, - свистит его шёпот в маленькое ухо, прикрытое чёрными прядями.
Эстет хуев. Усилием воли Блэк подавляет очередной приступ нервного смеха. Даже в такую минуту этот идиот беспокоится… Знать бы ещё, о чём?
Он яростно сжимает ягодицы, скрипя зубами и напрягая мышцы сильных ног. Люциус впивается свободной рукой в его плечо, и Сириус, молниеносно повернув голову, смыкает зубы на острых белоснежных костяшках.
- А-аа!! Ну я т-тебе, мерзавец…
Малфой резко разводит пальцы, хозяйничающие в теле Блэка, одновременно опуская прокушенную руку вниз, и с силой давит основанием ладони ему на живот, чуть выше лобка. Несколько секунд борьбы, пальцы выскальзывают наружу – и бывший слизеринский префект въезжает в тело своего шурина, как говорится, по самую рукоятку.
Два коротких стона – хриплое, почти изумлённое «О-оо…» Люциуса и резкое болезненное «А-а!..» Блека, звучат один за другим. На лице Волдеморта появляется тяжёлая жёсткая усмешка.
- Превосходно. Как ощущения, мальчик?
Малфой молчит, глубоко дыша. Сириус, мучительно оскалившись, выдаёт:
- Пошёл на…
- Ты предсказуем, юноша. Что ж, я повторяю свой вопрос. Где Поттеры? Двигайся, Люциус. Доставь удовольствие нашему маленькому другу.
Малфой медленно проводит руками по ягодицам Сириуса, придерживает его за бёдра и внезапно и жестоко толкается вперёд. Мягкие гладкие ладони, скользящие по телу, дразнят кожу обманчивой нежностью, но грубые удары, кажется, просто рвут внутренности в клочья. Этот контраст ужасен. Перед глазами вспыхивают жёлто-лиловые искры. Больно. Очень больно. Гораздо больнее, чем было первый раз с Джейми… впрочем, он всегда был ласков… ну или почти всегда. Сириус старается не вспоминать о любовнике. Он вообще старается ни о чём не думать сейчас.
- Молчишь? Подыми ему голову, Люциус.
Сильная рука тянет за волосы на затылке, и бледное лицо Волдеморта оказывается прямо напротив. Палочка нацелена Сириусу в лоб.
- Где Поттеры? Легилименс!
Боль исчезает. Исчезает всё вокруг, заволакиваясь серо-свинцовым маревом тумана, в котором крутятся бесформенные фигуры. Такое ощущение, что лицо облепила мокрая тряпка, мешающая дышать, а ко лбу приложили раскалённую железную пластину. Из последних сил Сириус ставит блоки, но они трещат и рушатся под напором чужой силы, как таран бьющей в его сознание. Он скрипит зубами, корчась от кошмарного ощущения давления и распирания в висках, змеёй извивается в ремнях и хрипит, захлёбываясь слюной и опаляющей ненавистью. Нет. Нет-нет-нет. Ни за что. Ты их не получишь.
- Господин! Авроры, Господин!! – истерический крик влетевшей в подвал Беллы ножом взрезает густую тишину. Пытка прекращается. Волдеморт с искажённым яростью лицом отскакивает в сторону. Малфой отпускает безвольно обвисшее тело Блэка и бросается к своему господину, на ходу лихорадочно приводя в порядок одежду. Сириусу вновь смешно. Откуда-то доносятся громкие резкие голоса, и ему кажется, что он различает в их гуще звонкий баритон Рема. Неужели?
- Уходим! Уходим, господин, они уже здесь!
Из мутных теней, вертящихся перед воспалёнными глазами Блэка, выплывает на мгновение перекошенное змееподобное рыло с красными огоньками в глазницах – и Волдеморт исчезает. Последнее, что успевает увидеть Сириус, – тонкое лицо Малфоя, полное ужаса и отвращения, и резкое движение его палочки. Потом магические путы спадают, и аврор всей массой валится на каменный пол, мгновенно ослепнув от острейшей боли в ушибленных локтях и коленях.
…В себя его приводит очередная жгучая вспышка боли, на этот раз – для разнообразия – в челюсти, в которую проклятый Моуди почти с разбега заехал сапогом.
- А, козёл, доигрался! Кому сказано было, из дому ни ногой!
- Аластор! Ты что делаешь?!
- Заткнись!
- Сука! Убью!! – рычит Ремус почище, чем в полнолуние.
Блэк пытается встать, чтобы предотвратить смертоубийство, но колени разъезжаются на скользком полу, и он рушится обратно в лужицу крови, вытекающей из расквашенного рта.
- Ты-то куда смотрел, волчара херов…
- Не трогай его, тварь!
- ПРЕКРАТИТЬ! – усиленный Сонорусом баритон Кингсли превращает наставивших друг на друга палочки магов в соляные столпы.
Старший группы отстраняет опустившегося рядом с Блэком на колени Фрэнка Лонгботтома, быстрыми движениями палочки останавливает кровотечение и отводит со лба Сириуса спутанные волосы.
- Блэк, ты в порядке?
- Д-да, кажется…
- Отлично. Все вопросы потом. Люпин, бери его и аппарируйте в Мунго, Сириусу нужна помощь. Аластор, возьми остальных, и проверьте верхний этаж. По поводу вашего безобразного поведения… поговорим позже.
Сквозь красную муть Блэк видит, как Моуди резко поворачивается и, кивнув Фрэнку, выходит из подвала. Кингсли следует за ними. А потом измученное тело Сириуса окутывает мягкое тепло Люпиновой мантии и всё исчезает в аппарационном вихре.
* * *
…В среду вечером Сириус сидит у Люпина на кухне. Рем, бойко орудуя палочкой, жарит мясо и периодически посматривает на Блэка – внимательно и напряжённо, так, будто ждёт, что приятель в любую минуту исчезнет… или выкинет ещё какую-нибудь глупость. А Сириус гипнотизирует взглядом потёртую стену, меланхолично курит и тоскливо надеется, что Луни рано или поздно осточертеет этот надзор – право слово, ничего он не собирается с собой сотворить.
В понедельник, едва выписавшись из Мунго (его до сих пор передёргивало, стоило только вспомнить профессионально бесстрастную маску дежурного колдомедика, из-под которой так и сочилась брезгливость), Блэк аппарировал к себе в отдел, где выдержал двухчасовое разбирательство с непосредственным начальством. На этот раз ему припомнили всё, что было и не было, объявили выговор и пригрозили увольнением, если он ещё раз посмеет нарушить правила работы на объектах. Сутки, проведённые в госпитале, из зарплаты великодушно не вычли, но ни о каком больничном или дополнительных выходных днях на восстановление даже не помянули. Да и вообще о произошедшем в подвале не было сказано ни слова, хотя в коридорах Сириус не раз ловил взгляды – и сочувственные и ехидные - из чего заключил, что какая-то падла всё ж таки болтала своим длинным языком. Потом пришлось пережить долгий и нудный разговор с Дамблдором. Глава Ордена обволакивал его мягкими сочувственными речами и прожигал насквозь своим знаменитым взглядом, просвечивающим сильнее, чем маггловский рентген. Сириус рассказал ему всё, вернее, почти всё - не назвал только имя Малфоя. Уже хотел – и вдруг вспомнил годичной давности колдографию в «Пророке»: раздел «Рождения и смерти», бледненькая Нарси прижимает к груди кружевной свёрток, из которого торчит белёсая мордочка с типично малфоевским, брюзгливо поджатым ротиком. Он вспомнил устремлённый куда-то, в неведомые дали, взгляд своей младшей кузины – и забормотал о маске и магическом изменении голоса. Поверил шеф или не поверил, Мерлин его знает, во всяком случае, отпустил его довольно быстро, не забыв, однако, строго отчитать за очередное нарушение правил. Блэк откланялся, тихонько прикрыл за собою дверь, плюнул в пробегавшего мимо домовика недожёванной лимонной долькой и направился прямиком в хижину Хагрида, с которым и напился до состояния той гармонии, когда даже выращиваемые Руби флобберчерви приобретали в глазах Сириуса определённый шарм. Рему, забиравшему его оттуда, он тоже ничего подробно не рассказывал. И дело тут было не в стыдливости. Где-то внутри поганенько так зудело: о его тогдашнем визите в «Котёл» не знал никто. Никто – кроме Люпина… Сириус презирал и ненавидел себя за эти мысли, но приходилось признать, что Империо ещё никто не отменял. И он решил, что пока не стоит говорить Рему ничего лишнего – на всякий случай, а с Люциусом он сам как-нибудь разберётся. Потом. Почему-то было устойчивое ощущение того, что они со свояком, в некотором роде, находятся в одной лодке, хотя это наверняка показалось бы бредом сумасшедшего любому. Но думать об этом не хотелось.
Во вторник он уже вышел на работу, успев как раз к давно запланированному рейду, во время которого им чертовски повезло: прямо на месте взяли нескольких давно находившихся под подозрением. Блэк впервые в жизни даже не дрогнул, видя, как один из задержанных хрипит и бьётся под троекратным Круцио обычно спокойного, меланхоличного Лонгботтома. Это… показалось правильным, да. Сейчас, сидя в тёплой и уютной, несмотря на общую обшарпанность, кухне, он думал о том, что самое страшное, слава Мерлину, не произошло, Джейми с семьёй в безопасности, а сам он… когда-нибудь забудет обо всём случившемся, как сумел забыть о несущихся вслед материнских проклятиях. Заживёт, как на собаке, ещё в школе говаривал Джеймс. Ну и конечно, впредь он будет умнее и осторожнее.
…Воздух звучно хлопает и на кухне появляется Фрэнк, как всегда взъерошенный и помятый, с пачкой авроратских бланков в руках. Он робко улыбается, кивает приветственно и шлепается на соседний с Блэком стул. Рем откладывает палочку и останавливается у Сириуса за спиной, каким-то неосознанно защитным жестом положив ладонь ему на плечо. Блэка окутывает привычное тепло и слабый аромат дешёвого мятного шоколада, который Реми вечно таскает в карманах мантии (как у большинства ликантропов, у него нередки эпизоды гипогликемии). Знакомый с первого курса запах в какой-то мере снижает вспышку брезгливости – сейчас Сириусу неприятны любые прикосновения, и он подозревает, что это надолго.
- Уф! Эта работа меня убьёт. Привет, ребята. Сириус, я тебе отчёты принёс… Ты вообще как?
Ладонь Реми каменеет, и на мгновение Блэк вдруг ощущает абсолютно немотивированную злобу.
- Отлично. Лучше не бывает. Ты ещё спроси, не больно ли мне в сортир ходить.
Побагровев, Лонгботтом стискивает пальцы на стопке пергаментов.
- Ты извини, пожалуйста… - бормочет он, пряча глаза и ежась под волчьим взглядом подобравшегося Люпина, - я не хотел… Алиса…того, в общем, просила передать тебе привет. Если захочешь поговорить… она сказала, что ты можешь зайти к нам в любое время. Малыша посмотришь…
- Фрэнк. Заткнись ты уже к морганиной матери.
Ремус со свистом втягивает в себя воздух, и Лонгботтом скисает окончательно, елозя тяжёлым сапогом по свежевымытому полу и чувствуя себя теперь уже полным идиотом. Алисино увлечение маггловской психотерапией и попытки лечить душевные раны кому ни попадя уже давно стали предметом издевательств всего Ордена. А то, что Блэк из всех известных ему младенцев переносит только поттеровского Гарри, вообще известно даже последнему садовому гному. А он, как дурак, суётся… Сейчас ему выскажут… И будут правы.
- Ха-ха-ха!
Фрэнк и Рем одновременно вздрагивают и поворачиваются к Сириусу.
А тот смеётся. Запрокинув голову, сверкая яркими глазами, скаля белые зубы. И одной рукой обнимает замершего Люпина, а другой треплет по плечу растерянного Лонгботтома.
- Ребята… - выдыхает он, - это смешно и глупо, но я вас люблю… Дурачьё… Правда, люблю. Вот всех вместе и каждого в отдельности.
Ремус мягко улыбается и гладит тяжёлые чёрные пряди.
На мгновение Блэк прижимается щекой к его ладони, потом встаёт и выходит на крыльцо. Он потягивается, раскинув руки, сбегает по ступенькам и одним прыжком оказывается почти в центре заросшей лужайки. А уже через секунду здоровенная чёрная псина увлечённо ловит собственный хвост, носясь между розовато-лиловых осенних астр и длиннющих метёлок пырея.
Фрэнк и Ремус вновь переглядываются и с невыразимым облегчением улыбаются друг другу.
Он преодолеет это. Он сможет. А если что – мы всегда придём на помощь. Мы сильны, нам едва-едва за двадцать, у нас есть преданные друзья, мудрые наставники, любовь и вера в то, что мы сражаемся за правое дело. А что ещё нужно гриффиндорцу? Да ничего больше.
И они сидят на кухне старого потрёпанного домишки, чувствуя себя всемогущими, как великие маги прошлого.
… А судьба, до поры до времени одинаково снисходительная и к магам и к магглам, пока ещё таит от них нервически подрагивающий уголок рта Беллатрикс Лестрейндж, уткнувшей палочку в живот перепуганной Алисы - карие глаза распахнуты, прочитанный только на треть «Страх» Зигмунда Фрейда выпал из ослабевших рук. И радостное изумление на лице Тома Риддла, перед которым опускается на колени невысокий парень, показывающий в настороженной улыбке по-крысиному крупные передние зубы.
– конец –
|