|
Глава II
Было душно от жгучего света,
А взгляды его - как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился - он что-то скажет...
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
Анна Ахматова
Сегодня была его очередь убирать спальню. Всей душой ненавидя это занятие, Рон по возможности старался отлынивать. И почему это не делают домашние эльфы? Конечно, можно было бы уничтожить пыль и грязь магическим способом. Но он был для этого слишком любопытен. Вот сейчас, например, он как раз выуживал скомканный клочок пергамента из-под шкафа. Фу-у, целый комок пыли… Прочихавшись, Рон бережно его расправил вгляделся в написанное. Знакомый угловатый почерк, летящие строчки. Еще одно "безымянное" творение Гарри. За прошедший месяц он нашел их столько, что впору было печатать книгу стихов, посвященных юноше (или мужчине?) с серыми глазами. Ибо эти глаза кочевали из стихотворения в стихотворение; правда, со временем к списку черт добавлялись губы, щеки, волосы… Черт побери! Рон чувствовал себя аврором, пытаясь вычислить предмет страсти Гарри. Ну-ка, посмотрим, что на этот раз…
Лишь серый бархат, на котором
Забыт сияющий алмаз,
Способен я сравнить со взором
Его почти поющих глаз.
Его фарфоровое тело
Мерцает смутной белизной
Как лепесток сирени белой
Под умирающей луной.
Пусть руки нежно-восковые,
Но кровь в них так же горяча,…
Дальше шли неразборчивые каракули. Видимо, не смог подобрать сравнения. Ого… вот это да! Он уже пишет про его тело. Ну кто же это, кто? Спросить прямо он не решался - ведь Гарри всегда был с ним тактичен и не совал нос в его личную жизнь. Даже если ее не было… К тому же, он вовсе не хотел лишаться возможности читать его стихи - если честно, это было лучшее из всего, что ему доводилось читать о любви. А сам бы он ни в жизни не показал.
От природы не отличаясь особой наблюдательностью, Рон никак не мог понять, на кого смотрит Гарри. Сероглазых парней в школе была тьма - в их краях это вовсе не редкость. Но до чего же это было смешно - мысленно прикидывать, что Гарри влюблен в Гойла… или Финч-Флетчли… или даже Вуда. Мысленно представив Гарри, стоящего на одном колене и протягивающего розу суровому квиддичному капитану, Рон не удержался и хихикнул.
Но шутки шутками, а с парнем и в самом деле творилось что-то неладное. Когда вчера он ввалился в гостиную, на нем лица не было. Ни слова не говоря, он рухнул в кресло и, обхватив руками плечи, застыл в оцепенении. Так и просидел, пока все не разошлись по комнатам. Надо будет все-таки спросить, что с ним происходит…
Любовь к своему полу была одним из основных отличий мира магов от мира магглов. Невежественные магглы почитали любовь мужчины к женщине вершиной духовного и сексуального развития. Тех немногих, кто думал иначе, задавили до такой степени, что они молчали о своих чувствах, не смея их обнаружить в толпе воинственно настроенных сограждан… В среде же волшебников дело обстояло совсем иначе. Любовь к женскому полу считалась здоровой, но примитивной - как еда, сон. Главным предназначением женщин было рождение наследника. Да-да, именно наследника - в семьях чистокровных волшебников обычно был один ребенок; в крайнем случае - два. Семья Рона была исключением - его мать была католичкой и не признавала ни маггловских, ни магических способов контрацепции. А отец это терпел, неизвестно почему. Впрочем, он был даже рад - без старших братьев и Джинни его жизнь была бы такой же пресной и однообразной, как жизнь большинства его ровесников вне стен Хогвартса.
Исполнив свой родительский долг, пары все так же продолжали жить вместе, в законном браке. Однако понятие брака у них допускало такую свободу, которая магглам и не снилась. Прежде всего, муж и жена вращались в совершенно разных обществах. И в основном это были люди того же пола, что и они сами. Романтизация гомосексуальных отношений имела тысячелетнюю историю, и каждый мальчик или девочка с пеленок впитывали ту магическую атмосферу, которая окружала друзей их отца или подруг матери.
В детстве это были робкие признания, нежная дружба. Потом наступало время полового созревания, и мальчишкам хотелось попробовать женского тела, столь непривычного на вид и на ощупь. По-видимому, девчонкам хотелось того же. Ухаживать за ними оказывалось сложнее - никогда не поймешь, что у них на уме, и почему они то обиженно поджимают губы, то звонко хохочут. Но это было даже интересно - завоевывать свою будущую жену… до поры до времени. За этим азартом почти всегда следовало неизбежное разочарование - девочки в большинстве случаев оказывались недалекими созданиями, красивыми и блестящими, как конфетные фантики. Они не знали литературы и истории, не интересовались политикой, не говоря уж о квиддиче…
В глазах самого Рона женщины были опасными созданиями, вроде оборотней. На самом деле, между ними было довольно много общего - и те, и другие подчинялись влиянию лунного цикла… Он как-то слышал, как МакГонагалл подкалывала Люпина, почему он не заведет себе подружку. Друга-мужчины у него не было, и это все знали.
Случалось и так, что юноша, отвергнутый любимым, искал утешения в женских объятиях. Но стоило ему найти взаимность, как отношения с девушками прекращались, и все вставало на свои места. Противоположный пол служил как бы утешением, пристанищем среди любовных бурь, и это было чертовски удобно. Ибо все знали, что ни один нормальный мужчина не способен любить женщину. Желать - да, но чтобы любить…
Любовь мужчин была возвышенной. О ней создавались легенды. Сейчас каждый школьник знает то красивое предание об основателях Хогвартса. Четверо могущественных волшебников задались целью создать школу, где бы они обучали юных магов. Годрик Гриффиндор, Салазар Слизерин, Ровена Рэйвенкло и Хельга Хаффлпафф. Две женщины, два мужчины - подумаете вы. Но все не так просто. На самом деле Рэйвенкло звали вовсе не Ровена, а Ровер. После того, как взбешенный Салазар порвал все отношения с Годриком, старейшины сообща решили скрыть позорные факты и… сделали Ровера женщиной. В таком виде история получалось вполне благопристойной, и уход Слизерина вполне можно было списать на идейные разногласия. И лишь века спустя правда случайно выплыла наружу.
Но Гарри… он же вырос с магглами и понятия не имеет, как можно соблазнить мужчину. Сириус появился в его жизни слишком поздно и ушел слишком рано. Люпин? Вряд ли они говорили об этом - сам оборотень, по-видимому, никогда не испытывал чувства любви. Во всяком случае, влюбленным и счастливым его никто не видел. Так что для его друга, похоже, настали нелегкие времена…
Помочь Рон ничем не мог, поскольку сам находился даже в худшем положении. Дин Томас, хрупкий и миниатюрный, как фарфоровая статуэтка … Именно в него Рона угораздило влюбиться. И не просто влюбиться, а втрескаться по самые уши. Он был красив какой-то кукольной красотой - золотые кудри, завивающиеся в крупные кольца, огромные голубые глаза… Его мать была из польских вейл; именно от нее он унаследовал такую внешность. И Рон был готов поклоняться ему, как божеству. А Дин… он беззастенчиво пользовался этим. Младший Уизли уже давно выполнял за него все домашние задания. Если мальчишке случалось напроказить, Рон всегда брал вину на себя, и ему доставались все отработки. Он чуть ли не пылинки с него сдувал, а в ответ… ничего. Только невинное похлопывание по плечу или мимолетная улыбка. Но Уизли не привыкли сдаваться без боя, и он покорно сносил все прихоти любимого, надеясь, что когда-нибудь… Но этот счастливый миг все не наступал. Его сокурсники, наблюдая все это каждый день, в душе сочувствовали бедняге, но… Каждому было ясно, что шансов у него нет.
- А вот и наш знаменитый Гарри Поттер.
Негромкий мелодичный смешок раздался над самым его ухом.
- Поттер, это Блейз. Помнишь ее?
Обернувшись, Гарри увидел не ее, а его. Впрочем, в последнее время от вообще перестал замечать других людей…
- Поттер, смотри левее. Что ты видишь?
- П-привет, Блейз, - только и смог выдавить Гарри.
Потому что при виде бывшей сокурсницы у него просто отнялся язык.
Если бы кто-то спросил его, как выглядит Блейз Забини, он бы при всем желании не смог вспомнить. На первом курсе она была просто никакая - серая, незапоминающаяся девочка. Но сейчас…
Его глаза потрясенно скользили по ее лицу, телу… Смуглая кожа, невероятно чувственный пухлый рот, светло-зеленые глаза, обведенные глубокими тенями… В ее жилах текла кровь сефардов - потомков жителей пустыни. Курчавые, как у эфиопок черные волосы были заплетены во множество мелких косичек; у шеи они были перехвачены ярким платком. Пугливые груди чуть подрагивали под тонким газовым покрывалом. Тонкие цепочки на щиколотках и запястьях мелодично позвякивали при каждом ее движении…
Когда Гарри вновь поднял на нее глаза, то увидел насмешливую улыбку. Уголки губ изогнулись, в глазах заплясали золотые блики.
- Рада видеть тебя…
- Гарри, - подсказал Малфой.
- Харри-и.
- Поттер. Можешь закрыть рот. Ты не единственный, кого сразила красота Блейз.
И, приобняв ее за талию, Драко двинулся дальше, к слизеринскому столу. Гарри провожал их взглядом.
Оставшийся день прошел как в тумане. Из отрывочных разговоров он уловил, что Блейз приехала к ним на время каникул. После первого курса отец волевым решением отправил ее в другой колледж, далеко на Восток; там у них были обширные родственные связи, и девушка могла рассчитывать на блестящую карьеру.
Возбужденный шепот не смолкал в гостиных до самого вечера. В тот день весь Хогвартс напоминал потревоженный улей. Шушукались все, от студентов до преподавателей. А она, царственным движением облокотившись на подлокотник кресла, молча взирала на весь этот переполох, связанный с ее прибытием. Другая рука покоилась на плече Драко. На его лице застыла тщеславная гримаса, а подбородок задрался даже выше, чем обычно. Это был их триумф.
…За завтраком Гарри почти ничего не ел, напряженно, до рези в глазах, всматриваясь в то, что происходило на другом конце зала. И не он один… Они сидели на торце стола, словно царственная чета, и улыбались друг-другу. О нет, никакой идиллии. Соприкасаясь лбами, они застыли, глядя глаза в глаза, на лицах - одинаково хищное выражение. Как камея - тонкий белый профиль Малфоя, и рядом - словно сангиной вычерченный - ее. Изящные кисти рук переплелись и легли на стол. Но вот ее рука скользнула и змеиным движением обвилась вокруг его шеи… притянула ближе. На какой-то момент взоры всех присутствующих были прикованы к этой паре. Приоткрытые влажные уста были так близко от его узких, розовых губ… Нет, они не целовались. Но это было порочнее любых объятий, и более распутно, чем поцелуй взасос.
Глаза Гарри застилал туман. Он больше не мог это видеть… В наступившей тишине раздался звон вилки о фарфор, грохот отодвигаемого стула, и топот ног, эхом отдающийся от высоких сводов зала. Улыбка Драко стала шире, превратившись в оскал.
" Нет, я не ошибся".
Возвращаясь от теплиц дубовой аллеей, он услышал за спиной его шаги… все ближе… и вот на его плечо легла тяжелая рука.
- Куда-то торопишься, Поттер?
- Нет. Я… - он развернулся к нему лицом, встретив хмурый взгляд исподлобья.
Малфой надвигался на него, грудью подталкивая вперед, и вот спина Гарри оказалась прижатой дереву. Закинув руки, он обнял ими широкий ствол и замер. Его грудь бурно вздымалась.
- Ничего не хочешь мне сказать?
Драко навис над ним, упираясь руками в дерево. Он почти обнимал… Сквозь тонкую рубашку Гарри ощущал жар его тела. Лицо юноши казалось бесстрастным, но бешеное биение пульса на виске выдавало его. Тихо, но очень отчетливо он произнес:
- А что ты хочешь услышать?
Дьявол, он все еще сопротивлялся! Но это только подхлестывало…
- Я? Я ничего от тебя не хочу. А ты? - как удар под дых…
Неуловимо быстрым движением Гарри облизнул губы. И в этом жесте сквозила такая неприкрытая жажда, что у Малфоя холодок пробежал по спине. В тишине было слышно его сбившееся дыхание… Наклонившись ниже, двумя пальцами он приподнял подбородок гриффиндорца и приблизил свои губы к его. Запрокинулось нежное горло, на щеки пала тень от густых ресниц… Но желанного касания все не было.
Звук удаляющихся шагов... Открыв глаза, он увидел: Малфой размеренной походкой шел к замку, на ходу помахивая веточкой. Кажется, он что-то напевал.
Он думал над этим всю неделю. Если пойти, то как он будет смотреть на них? Если нет… он никогда себе не простит, что упустил такую возможность. Ведь она уедет на рассвете. А что, если… Мысль он даже не додумал.
Гарри вскочил с дивана и стал поспешно раздеваться. Мантия, галстук и рубашка полетели на кровать… Когда Гарри закончил переодевание, он выглядел как обычно, только мантия была запахнута чуть плотнее. Конечно, это была идея Малфоя - попросить придти на вечеринку в наряде типа "мантия, обувь плюс еще один предмет". Гарри, подумав, выбрал брюки. Интересно, а что наденут девчонки? Мысль о Гермионе в одном лифчике неожиданно порадовала…
Он уже опаздывал. Гарри ускорил шаги, он уже почти бежал. Но, завернув за поворот, юноша внезапно грудью уперся во что-то твердое. Подняв глаза, он так и обмер: перед ним стоял хмурый Мастер Зелий. Глаза его недобро блестели.
- Что за спешка в такой час, Поттер? Не будете ли вы так любезны сообщить мне цель вашей прогулки?
Собравшись с духом, Гарри ответил:
- Я-я… иду на вечеринку, которую устраивает Драко Малфой. У него…
- Да, я знаю, день рождения. А вам не кажется, мистер… что вы забыли одеться?
Тонкий палец Снэйпа прочертил замысловатую линию на гарриной ключице. Во время бега завязки мантии ослабли, и теперь он мог созерцать голую грудь юноши. От этого прикосновения Гарри вздрогнул. Дрожащими руками он принялся завязывать мантию, но ледяные руки сжали его кисти.
- Не обольщайтесь, Поттер. Можно подумать, я никогда не видел обнаженной груди мужчины.
Это прозвучало так странно в его устах… "Обнаженная грудь". Все верно, но… каким тоном он это произнес!
Подумав, что разговор окончен, Гарри попытался выскользнуть из хватки Снэйпа. И действительно, его руки разжались. Гарри скользнул вдоль стены, но разминуться не удалось. Колено Снэйпа уперлось ему в пах.
- Смею надеяться, что ваше общение с мистером Малфоем еще не зашло так далеко.
Лицо Гарри вспыхнуло. Откуда он знает? Ведь они же еще не… Но в следующий миг он уже стоял один в пустом коридоре подземелья. Снэйп как будто испарился. Чувствуя смутную тревогу, Гарри побрел дальше, но вскоре, опомнившись, прибавил шагу. Через пять минут он уже стоял у входа в слизеринскую гостиную.
Едва ступив на порог, Гарри ослеп и оглох. В темноте ярко переливались разноцветные огни, в комнате стоял гул голосов.
- Гарри, наконец-то! Мы уж и не надеялись, что ты придешь.
- Ой, Гарри, как здорово. Ну-ка, а что у тебя под мантией?
- Давай, Поттер, мы все уже друг друга видели. Теперь твоя очередь!
И тут он увидел, как сквозь толпу к нему проталкивается Малфой.
- Добро пожаловать на нашу маленькую оргию! Поттер, рад тебя видеть.
Его белоснежные зубы сверкнули в улыбке. И Гарри улыбнулся в ответ.
- Тем не менее. За последний час в этих стенах сложилась традиция, согласно которой каждый вошедший должен снять мантию и продемонстрировать нам то, что под ней. Раздевайся! Или тебе помочь?
Вдруг плечи Малфоя обвила тонкая смуглая рука…
- Драко, а тебе не кажется, что вы должны обменяться мантиями? Тебе совершенно не идет зеленый цвет. С твоими волосами… ты в нем совсем как заплесневелый сыр. То ли дело Гарри… А тебе пойдет царственный багрянец…
Обернувшись, Драко ухмыльнулся Блейз. Эта идея ему определенно нравилась.
- Ты, как всегда, права, о свет моих ночей. Поттер, будем меняться? - он уже расстегивал свою мантию.
Не отвечая, Гарри рванул завязки своей. Толпа вокруг них оглушительно заулюлюкала… И у того, и у другого была масса поклонниц, которые не хотели пропустить это зрелище. Бесцеремонно отталкивая друг друга, девчонки старались пролезть поближе.
Справившись с завязками, гриффиндорец отбросил свою мантию прочь. Множество рук тут же вцепилось в нее, ткань затрещала…
- Ловите и мою!
Малфой, наконец, справился с костяными застежками. Под оглушительный свист его мантия плавно опустилась вниз, накрыв чьи-то головы.
Теперь они стояли друг против друга, обнаженные по пояс. В свете огней блестели гладкие мускулы, перекатываясь под кожей. Малфой сделал шаг вперед, вплотную приблизившись к Гарри. Их соски соприкоснулись, вызвав сладкую дрожь во всем теле. Услужливые руки передали слизеринцу его собственную мантию. Драко подхватил ее и Гарри почувствовал, как прохладные пальцы коснулись его горла… скользнули ниже… еще ниже… Со стороны это выглядело, как возня с застежками, но на самом деле… Кончики его пальцев скользили по его груди, животу… последняя застежка. И тут Гарри напрягся, почувствовав, как пальцы Малфоя касаются ширинки его брюк. Сейчас он поймет… о, нет! Рванувшись, он едва не сбил с ног стоящего рядом Невилла.
- Поттер. Твоя очередь.
Его мантия полетела из другого конца комнаты, приземлившись точно ему в руки. Расправив ее, Гарри окутал пурпурной тканью плечи слизеринца. Не удержавшись, сжал упругие бицепсы… Но Драко не отодвинулся. Осмелев, руки Гарри заскользили по его плечам и спине, как бы разглаживая материю, расправляя складки… Затаив дыхание, толпа завороженно наблюдала за ними. Вот руки Гарри спустились ниже, и он был вынужден встать на одно колено. Глянув вниз, Малфой с удовлетворением отметил, как залились румянцем его щеки. Коленопреклоненный Поттер… это так возбуждало. Закончив, они развернулись спиной друг к другу, чтобы продемонстрировать результат своих стараний. Судя по восторженным крикам, Блейз оказалась права. Затем Гарри затянуло в водоворот дружеских объятий, его потащили к бару, и они потеряли друг друга из виду.
…На алкоголь его организм всегда реагировал так, как надо. Находясь в подпитии, Гарри не орал "Балладу о Великом Годрике", не задирал девчонкам юбки и не лез целоваться к кому попало. Но сегодня… Сначала они выпили три… нет, четыре кружки усладэля с Роном. Потом к ним присоединился Дин, и они повторили. Полупьяный Томас, прижавшись бедром, шептал ему на ухо какие-то непристойности, отчего лицо Рона сливалось с цветом его шевелюры… Потом близнецы откуда-то притащили бутылку огневиски, и Гарри выпил два кубка, последний залпом. После чего мир подернулся зыбким туманом, и он перестал адекватно реагировать на происходящее. Вспоминалась Гермиона, в застегнутой не на тот крючок мантии, проплывающая мимо со счастливой улыбкой… Крепко зажмурившись, Гарри попытался ухватить мысль, которая медленно дрейфовала в его затуманенном сознании.
" Целовать его".
Облокотившись о массивную колонну, он оглядел помещение, но белокурой головы нигде не было видно. Прищурившись, в дальнем углу комнаты он заметил массивное кресло, развернутое к стене. С его спинки свешивались светлые пряди. Не раздумывая, Гарри направился туда. К его восторгу, в кресле, развалившись, сидел абсолютно пьяный Драко.
Подойдя к нему, Гарри коленом раздвинул его ноги. Блондин не оказал никакого сопротивления, лениво глядя на него из-под прищуренных век. Его это воодушевило. Опираясь о подлокотники кресла, он неловко залез к нему на колени и, сжав его бедра своими, удовлетворенно вздохнул. Немного поерзав, он почувствовал, как напрягся и затвердел его член…Драко откинул голову, невольно подставив ему губы. И Гарри набросился на него, как безумный. Зарывшись пальцами в его волосы, он впился в этот порочно-узкий рот поцелуем, от которого сладко свело низ живота. Он упивался вкусом его слюны, и гладкостью зубов… Малфой не отвечал ему. Его глаза были закрыты, а руки безвольно повисли вдоль тела. Но Гарри было все равно.
…От Драко его оттащила Блейз, острыми ногтями впившись в голое плечо. Присев на подлокотник, она притянула его к себе и жадно присосалась к Гарриным губам. Ее губы были темными и припухшими. Он попробовал отодвинуться, но не удержал равновесие и упал, увлекая ее за собой.
Треск материи. Краем сознания Гарри понимал, что с него сдирают штаны, но сопротивляться уже не мог... или не хотел? Тяжесть ее бедер. От пряного, душного аромата ее волос кружилась голова. Он хотел ее, его… их вместе… Жаркий неразборчивый шепот. И тут он почувствовал, как его твердый член погружается в упоительную тесноту и влажность, все глубже, и глубже… Выгнувшись, он позволил ей заполнить себя целиком. Удар… еще удар, скольженье… Медные бедра ходили поршнями, подчиняя своему ритму, руки отчаянно цеплялись за плечи… Слишком медленно, мучительно медленно. Он не мог даже приблизиться. С глухим стоном Гарри опрокинул ее на спину. Прижав тонкие запястья к полу, он начал неистово вколачиваться в податливую плоть. Сквозь сжатые зубы прорывалось свистящее дыхание. Она стонала под ним, задыхаясь; с распухших и искусанных губ срывались бессвязные мольбы. Ее бедра двигались навстречу, с каждым рывком приближая его к пику безумия. Еще минута агонии, и их тела содрогнулись, выплескивая последнее, отчаянное желание:
- Дра-а-ко-ооо…
- …а-ако-ооо…
|