Автор: Душечка (Мильва) Бета: Terra Nova, Nadalz, Мэвис, Комма Персонажи: Гарри Поттер, Сириус Блэк, Альбус Дамблдор, миссис Хадсон и другие. General Рейтинг: PG Жанр: Сказка для взрослых со счастливым концом Предупреждение: кроссовер с ШХ и, кажется, братьями Стругацкими + махровейшее АУ по отношению ко всем трем канонам Саммари: Сириус Блэк не попадает в Азкабан и шесть лет груши околачивает занимается устройством личной жизни. А потом все-таки спохватывается и забирает Гарри у Дурслей. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Дисклеймер: Гарри Поттер принадлежит Дж. К. Роулинг. Шерлок Холмс принадлежит Джону Уотсону сэру Артуру Конан-Дойлю. Газетное объявление о сдаче комнат в наем наглым образом содрано из книги Светозара Чернова. И еще мы по ходу, кажется, Льюиса обокрали. А в остальном мы хорошие и на чужую собственность не претендуем. Примечания: Главная идея фика навеяна заявкой Яэль на Sherlock Holmes Birthday Fest 2009 года, идея о Дарах Хельги принадлежит Meg
Фик написан для конкурса «Веселые старты»
Автор благодарит команду Хаффлпаффа, команду Ангст, а также Sherlock и Комму за поддержку и дружескую помощь.
В своей книге «Загадка Риддла» Рита Скитер в ярких и красочных выражениях описала душевное состояние Сириуса Блэка, обнаружившего трупы своих друзей в их доме на окраине Годриковой Лощины. Почитатели Ритиного таланта пролили немало слез над кульминационной сценой, в которой Сириус рыдал от горя над телом самоотверженной и прекрасной Лили Поттер. Сказать по правде, поклонникам мисс Скитер не помешало бы узнать, что сам Сириус Блэк охарактеризовал ее творение коротким, но емким словом: «Херня».
На самом деле все было немного иначе.
Впоследствии Сириус пришел к выводу, что его ощущения в тот вечер можно было сравнить с ощущениями человека, утратившего чувствительность в результате болевого шока. Разве что боль была не физической. Но ее хватило, чтобы на некоторое время Сириус утратил способность чувствовать вообще. С того момента, как он вошел в дом и чуть не споткнулся о лежащее на пороге тело, он действовал как автомат. Проверил пульс у Джеймса. Поднялся наверх. Проверил пульс у Лили, хотя ясно было, что это совершенно безнадежно. Подошел к кроватке с плачущим ребенком. Заткнул ему рот пустышкой. Взял на руки. Отнес на кухню, потому что там была раковина. И аптечка. И можно было смыть с лица ребенка засохшую кровь. По пути шептал ему что-то бессмысленное и ритмичное, на мотив песенки, которую напевала Лили, когда укладывала Гарри спать. Только петь по-настоящему не получалось, потому что что-то случилось с голосом.
Поэтому Сириус просто шептал что-то дурацкое и успокаивающее, пока оттирал кровь со лба мокрым кухонным полотенцем, и потом, когда искал, во что бы одеть детеныша. Не нашел, плюнул, завернул в одеяло и аппарировал к Андромеде.
Онемение продолжалось. Когда Сириус выслеживал Питера у его дома. Когда перехватил его посреди улицы и оглушил ступефаем на глазах у изумленных магглов. Когда тащил мобиликорпусом в аврорат.
Именно эта неестественная бесчувственность помогла ему выдержать многочасовой допрос в министерстве. Никаких доказательств у Сириуса не было – его слово против слова Питера. Но, к счастью, этот идиот дал себя заклеймить, и не успевший окончательно поблекнуть контур черной метки на его руке стал решающим доводом.
Уже под утро Сириус вышел из аврората свободным от подозрений человеком, вернулся домой и уснул на диване в гостиной, даже не сняв ботинок.
Ближе к вечеру его разбудил Фоукс.
Альбус Дамблдор просил доставить Гарри Поттера в городок под названием Литтл-Уингинг, графство Суррей, как можно скорее и желательно не используя аппарацию. Сириус черкнул в ответ пару слов и отправился в гараж за мотоциклом.
Он был как зомби. Именно это слово лучше всего описывало его душевное состояние. Да и выглядел он, наверное, соответственно. Во всяком случае Андромеда смотрела на него с явным испугом.
– Дамблдор правильно говорит, что с Гарри нельзя аппарировать, – тараторила она, набивая сумку детскими вещами. – Я боюсь, как бы у него сотрясения не было. Он проспал целый день, просыпался только чтоб поесть. Правда ел хорошо, и его не тошнило. Я купила маггловское детское питание, фруктовое пюре, мясное, еще он творожка немного поел…
– Послушай, – рассеянно перебил ее Сириус, – мне надо лететь, а то мы доберемся до Литтл-Уингинга глубокой ночью.
– Да, да, – засуетилась Андромеда. – Вот, я собрала кое-какую одежду. Это бывшие нимфадорины вещи, я как чувствовала, сохранила, и по ним не видно, что они девчачьи. Еще я сейчас памперс на него надену. Вдруг описается в дороге…
А когда Гарри, сытый и сонный, одетый в ярко-красный непромокаемый комбинезон, был с комфортом размещен в коляске сириусовского мотоцикла, Энди резко втянула воздух, словно собиралась нырнуть, и спросила:
– А может… может быть, можно оставить его у нас? У меня детей больше не будет, а Нимфадоре так хочется братика…
– Это Дамблдору решать, – просипел Сириус, потому что голос к нему так до сих пор и не вернулся. – Я передам.
– Да, конечно, – смущенно пробормотала Андромеда. – Спасибо тебе.
Он был как зомби, когда летел. Не замечал бившего в лицо холодного ветра. Не думал. Не чувствовал. Не вспоминал.
И только в конце пути, на улице, где его дожидались профессор Дамблдор и профессор Макгонагалл, Сириус вытащил из коляски мотоцикла заспанного ребенка в скользком маггловском комбинезоне, теплого и неожиданно тяжелого, и понял вдруг, что способность чувствовать снова к нему вернулась.
И вот тогда его затрясло.
Шесть лет спустя…
В жизни Петуньи Дурсль были две пламенные страсти: страстная любовь к сыну и такая же страстная ненависть ко всему четвероногому, линяющему, галдящему и гадящему, одним словом – нарушающему порядок и чистоту. И вот теперь две этих страсти вели в ее душе борьбу не на жизнь, а на смерть.
Гарри Поттер был, пожалуй, еще слишком мал, чтобы в полной мере оценить ее душевные терзания, но уже достаточно сообразителен, чтобы наблюдать за происходящим с веселым любопытством.
Началось все с собаки.
Огромный лохматый пес черной масти пробрался на детскую площадку именно в тот момент, когда Петунья отвлеклась, наблюдая за двором соседей. Когда же она обернулась к сынишке, ее кровиночка сидел на краю песочницы в обнимку с косматым чудовищем.
Пес, надо отдать ему должное, проявлял чудеса дружелюбия, ластился к Дадли, энергично размахивал хвостом и ни разу не оскалил зубы, даже когда Дадли с силой потянул его за уши, чтобы противная псина смотрела на него, а не на Поттера.
– Дадличек! – запричитала Петунья. – Отпусти его, Дадличек, вдруг он лишайный?
Дадличек отпускать не желал. Впрочем, пес и не был похож на помоечных кабысдохов. Он выглядел упитанным и чистым, глаза блестели, шерсть лоснилась. Петунья мало что понимала в собаках, но пришла к выводу, что псина потерялась, и что ее хозяева – наверняка люди небедные.
– Мама, я хочу собаку! – заявил Дадли тоном, не допускающим возражений. – Почему у Тима есть собака, а у меня нет?
– Зайчик мой, солнышко! – воскликнула растерянная Петунья. – Мы поговорим с папой, он, может быть, согласится купить тебе щенка. А эта собачка чужая, скоро сюда придут ее хозяева и заберут ее. «И пускай штраф заплатят, – мысленно добавила она, – за то, что их псина по детской площадке разгуливает».
– Я хочу эту собачку! – завопил Дадли, побагровев. – Я хочу! Хочу! Хочу! Хочу!
В следующие несколько минут Гарри стал свидетелем феерического шоу, которое его кузен разыграл как по нотам. Дадли кричал, рыдал, топал ногами, размазывал по лицу слезы и сопли и кидался на землю, словно припадочный. Напрасно Петунья пыталась заключить его в объятия – Дадли вырывался у нее из рук и продолжал в том же духе.
Пес наблюдал за происходящим с очень ироничным видом, приподняв одно ухо и как будто даже ухмыляясь, хотя Гарри сильно сомневался, что собаки умеют ухмыляться.
Наконец Петунья уступила.
– Ну хорошо, – с отвращением процедила она. – Мы возьмем эту псину с собой. Но если обнаружится ее хозяин…
Дадли взвыл, словно автомобильная сирена.
– Ладно! – горестно возопила Петунья. – Мышонок мой, ведь я же согласилась! Но если эта тварь начнет грызть обувь…
Дадли набрал полную грудь воздуха, и Петунья сдалась окончательно.
– Солнышко мое, все у тебя будет! Если хочешь песика, мы возьмем песика. Ну разве я тебе когда-нибудь в чем-то отказывала?
Дадли самодовольно ухмыльнулся и покачал головой.
– Вот видишь! Мама тебя любит, мама все для тебя сделает…
Она подхватила сына на руки, расцеловала в вымазанные соплями щеки, а затем дала знак Гарри.
Гарри встал и принялся собирать разноцветные машинки, которыми играл его кузен. Сам он во время прогулки лепил куличики с помощью одноразового пластикового стаканчика, потому что Дадли ни за что не позволил бы ему прикоснуться к своим игрушкам.
До дому добрались без приключений. Дадли ехал в коляске, которую везла Петунья. Коляска была для него уже слишком мала, и ее оси угрожающе скрипели, но он категорически отказывался ходить на площадку пешком. Гарри плелся следом, неся в руках пакет с игрушками, а пес послушно трусил рядом, бросая на Гарри какие-то странные взгляды. Как будто присматривался, изучал.
Гарри почувствовал себя неловко и отвернулся.
Но самое интересное началось дома.
Когда Петунья раздела Дадли и, как обычно, велела Гарри убрать всю верхнюю одежду в шкаф, пес выглядел так, как будто еле сдерживался, чтобы не зарычать. Когда за ужином Петунья поставила перед Дадли сладкий пудинг с шоколадным кремом, а Гарри сунула тарелку со вчерашней подгоревшей овсянкой, пес уже откровенно скалился. А позже, заглянув в чулан под лестницей, где жил Гарри, разразился яростным лаем.
На лай прибежала Петунья.
– Нет, это уже чересчур! – возмутилась она. – Если будешь так шуметь, гадкая псина, то оглянуться не успеешь, как снова окажешься на улице.
Пес зарычал. Петунья попятилась. По лестнице вприпрыжку сбежал Дадли.
– Мама, не выгоняй моего песика! – начал он. – Ты же мне обещала! – и осекся, увидев перед собой поднятую дыбом шерсть и оскаленные клыки.
– Мам-ма, – дрожащим голосом произнес Дадли, а затем повернулся и бросился вверх по лестнице так же стремительно, как и спустился. А может, еще стремительнее.
Петунья нащупала позади себя прислоненную к стене швабру и выставила ее вперед, словно копье.
– Ррррр! – ответил пес тем же тоном, а затем повернулся к Гарри и гавкнул. Гарри почему-то показалось, что вместо обычного «Гав» он отчетливо услышал свое имя.
– Гаррри, – повторил пес и мотнул головой в сторону входной двери, словно предлагая уйти вместе с ним.
Гарри посмотрел на вооруженную шваброй Петунью, на испуганное лицо Дадли за перилами площадки второго этажа и согласно кивнул.
Пес начал пятиться к выходу, и Гарри стал пятиться тоже.
– Открой щеколду, – прошептала Петунья одними губами. К счастью, дверь не была заперта на замок. К счастью – потому что Гарри не умел еще его отпирать.
Он толкнул обеими руками тяжелую створку двери, и пес сразу же выскользнул за порог и замер в ожидании на верхней ступеньке крыльца.
Гарри шмыгнул следом.
– А ты куда?! – рявкнула вслед Петунья, но Гарри даже не успел ответить, потому что пес вдруг поднялся на задние лапы, начал расти, расти – и превратился в человека! В высоченного парня с длинными, как у девчонки, темными волосами.
Он сгреб Гарри в охапку, прижал к себе, вокруг все закружилось, мир исчез и появился снова, только теперь Гарри больше не стоял на крыльце своего дома, а сидел на траве у лесной тропинки и боролся с сильнейшим приступом тошноты.
– Как ты? – донеслось сверху.
Гарри поднял голову, чтобы взглянуть на человека-пса. Голова закружилась еще сильнее, и в следующую минуту его вытошнило всей съеденной за ужином кашей и, кажется, даже остатками обеда.
– Ну прости, малыш, – виновато пробормотал человек-пес, сунув ему в руку стакан с водой. – С первой аппарацией всегда так.
Гарри представить себе не мог, откуда тут можно было взять воду, ведь рядом не было ни колонки, ни киоска с прохладительными напитками, но после всего происшедшего глупо было удивляться такой мелочи. Он прополоскал рот, сделал пару глотков и вернул стакан псу, не забыв, как воспитанный мальчик, сказать спасибо.
Человек-пес хмыкнул и швырнул стакан оземь, но вместо того чтоб разбиться, стеклянная посудина, не долетев до земли, превратилась в свернутый кульком лист лопуха.
Гарри восхищенно ахнул. Человек-пес усмехнулся и протянул руку.
– Ну что, идем?
– Дядя, а вы не эээ… маньяк? – с опаской протянул Гарри.
Учительница в школе, где учились они с Дадли, рассказывала однажды, что детишкам вроде них следует остерегаться маньяков.
Гарри смутно представлял себе, кто такие эти самые маньяки, но в глубине души считал, что они вряд ли могут быть опаснее рассерженного дяди Вернона. Поэтому и особого страха не чувствовал. Только нарастающее удивление, ведь все, что с ним случилось за последние пару часов, было слишком уж похоже на начало волшебной сказки – из тех, которые дядя Вернон называл бессмысленной и вредной чушью.
Человек-пес хмыкнул еще раз, затем почесал в затылке и, наконец, улыбнулся. При виде этой улыбки Гарри понял, что поверит каждому его слову, потому что нельзя не верить человеку, умеющему так улыбаться.
– Нет, – сказал он, – я не маньяк, я твой крестный папа, и ты можешь звать меня Сириусом. Вот там, в конце этой дороги – школа, в которую ты однажды пойдешь учиться, и сейчас мы отправимся к директору этой школы и скажем ему, что ты больше не будешь жить у этих ужасных ма… людей. Ведь ты не хочешь к ним вернуться, верно?
Гарри яростно замотал головой.
– Тогда идем? – предложил человек-пес… Сириус и снова протянул руку.
Гарри, помедлив буквально долю секунды, вцепился ему в ладонь. Помедлил, потому что не мог решить, какой вопрос задать первым. Выглядывающие из-за деревьев остроконечные шпили, на которые указал ему Сириус, казались очень далекими, и Гарри хотелось верить, что по пути он успеет получить хотя бы часть ответов на свои вопросы.
* * *
– Да, директор, вы просили меня не вмешиваться! И я не вмешивался столько лет! Я верил, что Гарри неплохо живется у приемных родителей, что вы присматриваете за ним, что вы контролируете ситуацию. Но неужели я не имел права хотя бы издали взглянуть на своего крестника, и неужели я обязан был бездействовать, когда увидел это безобразие?!
– Ты мог хотя бы посоветоваться со мной, прежде чем забирать Гарри от дяди с тетей, – устало вздохнул Дамблдор.
– С чего бы вдруг? – воскликнул Сириус. Он возбужденно расхаживал по кабинету, размахивая руками, как будто на него наложили заклинание, не позволяющее ни на секунду расслабиться. – Вы снова рассказали бы о том, как опасны для Гарри всеобщая любовь и слава и каким избалованным и испорченным он мог бы вырасти.
– Выслушай меня, Сириус, – с преувеличенным терпением обратился к нему Дамблдор. – Ты прав, это всего лишь отговорка, а не истинная причина, вынудившая меня оставить Гарри у Дурслей. Хотя я и видел за свою жизнь немало примеров, когда избалованные с раннего детства люди шли на поводу у собственных эгоистичных желаний и это не доводило их до добра, но это далеко не главное.
– А что же, по-вашему, главное? – ехидно поинтересовался Блэк.
– Я считаю, что лорд Вольдеморт тогда, в Годриковой Лощине, не погиб окончательно.
Сириус удивленно вскинул брови.
– А как же он погиб? На время, что ли?
– Можно и так сказать. – Альбус вернулся к своему столу, сел, положил перед собой сцепленные в замок руки и размеренным тоном продолжил: – У меня есть основания подозревать, что прежде чем напасть на Поттеров, он успел применить сильнейшее черное колдовство, способное защитить его от физической смерти.
– Но это же…
– Помолчи, Сириус, дай мне договорить. Этот ритуал мало кому известен, и не проси, чтобы я рассказал тебе о нем. Возможно, ты нашел бы кое-какую информацию, если бы тщательно порылся в своей фамильной библиотеке, но речь сейчас не об этом. Если мои подозрения обоснованны, то лорд Вольдеморт не умер, а просто развоплотился. Утратил связь между душой и телом. Но его душа осталась в нашем мире, и рано или поздно он найдет способ возродиться.
Сириус уселся в кресло, стоящее перед столом Дамблдора, и весь обратился в слух.
– Ты должен понимать, Сириус, что когда это произойдет… Заметь, я говорю не «если», а «когда»! Когда это случится, он попытается завершить начатое, и тогда Гарри Поттеру будет грозить серьезная опасность.
– Ну тем более! Неужели его смогут защитить эти никчемные магглы?! Значит, Гарри должен жить среди волшебников, а еще лучше – в Хогвартсе, где Тот-кого-нельзя-называть ни за что до него не доберется!
– Нет, Сириус. – Дамблдор снова вздохнул. – Гарри не сможет всю жизнь отсиживаться за стенами Хогвартса. И я позаботился о том, чтобы ему не пришлось этого делать. Самопожертвование Лили позволило мне наложить на него сильнейшее защитное заклинание, и теперь ни Вольдеморт, ни его приспешники не смогут отыскать Гарри вне Хогвартса и причинить ему вред. Заклинание перестанет действовать, когда мальчику исполнится семнадцать лет, но до тех пор ему нечего опасаться.
Сириус попытался что-то сказать, но Дамблдор остановил его жестом.
– К сожалению, чтобы заклинание не утратило силу, Гарри должен выполнить одно условие. Он обязан жить в доме своего кровного родственника или, по крайней мере, возвращаться в его дом раз в год, и считать этот дом своим. Только тогда защита будет действовать.
– Но… Ну да, я же ему не кровный родственник, – разочарованно протянул Сириус.
– И более того, родня Джеймса тоже не подойдет. Защита опирается на свойства материнской крови, и поэтому Гарри должен жить у родственников его матери.
Альбус снова встал и подошел к окну, заложив руки за спину. Сириус, напротив, обмяк в кресле, словно вся бурлившая в нем энергия улетучилась, как воздух из воздушного шарика.
– Родители Петуньи и Лили погибли в автокатастрофе, – тихо сказал Дамблдор. – У Гарри нет дедушки с бабушкой, нет двоюродных теток и дядей. Семья Петуньи – единственный вариант. Согласись, Сириус, условия, в которых живет человек, не так уж важны, если его жизнь под угрозой. Поэтому все, что нам остается – это вернуть Гарри в приемную семью и по мере возможности позаботиться о том, чтобы впредь Дурсли обеспечивали ему надлежащую заботу и уход, раз уж о любви с их стороны речь не идет.
– Какая там любовь, – проворчал Сириус. – Но нет, профессор, это не выход! Мы должны найти ему других родственников.
– Где же их взять? – невесело усмехнулся Альбус.
– А вы искали?! – Сириус вскочил с кресла и в три широких шага преодолел расстояние до окна. – Или ухватились за самый очевидный вариант, решив, что этого достаточно?
– Сириус, Сириус… – Дамблдор сокрушенно развел руками. – Гарри получил защиту, еду, одежду, крышу над головой. Арабелла Фигг все это время наблюдала за их домом, и я не слышал от нее ничего…
– Я не знаю, что видела и куда смотрела Арабелла Фигг, – перебил его Сириус, – но эти магглы держали его в чулане и кормили объедками. Он был чем-то вроде прислуги при их обожаемом родном сыночке. Я даже не представляю, кого при таком раскладе вы собирались из него вырастить. Золушку?!
Альбус хотел было возразить, но Блэк ему не позволил.
– Да, да, я все понимаю! – продолжил он. – У вас куча дел, и вам было не до того. Ребенок пристроен и ладно. Но каким же я был идиотом, что раньше не поинтересовался, как ему там живется! Что верил вам, подчинился вашей просьбе не вмешиваться. Вы поэтому и попросили, да? Потому что знали, что как только я увижу эту семью, то сразу же заберу у них Гарри?
– Я не всеведущ, Сириус, – почти шепотом произнес Дамблдор. – Я не знал о чулане, но ты прав в том, что поиск приемной семьи для Гарри был для меня всего лишь одной из множества проблем. Я решил, что она благополучно разрешена, и больше не думал о ней.
– Это для вас Гарри – проблема! – запальчиво воскликнул Сириус. – А для меня – крестный сын. И я не позволю вам снова отдать его Дурслям. Если нужны родственники Лили, будем искать родственников Лили. Кого-нибудь да найдем.
– Хорошо, я согласен с тобой.
Сириус уставился на директора, разинув рот.
– Ты думал, я буду против? – Альбус пожал плечами. – Иди, копайся в маггловских архивах. Пусть Гарри пока поживет в Хогвартсе. Я уверен, что Поппи прекрасно о нем позаботится. По крайней мере, откормит как следует. Джеймс в детстве тоже был маленьким и щуплым, но не настолько же!
– Были бы мозги, – хмыкнул Сириус, – а мясо на костях нарастет.
Дамблдор улыбнулся.
– Я вижу, ты рад, но ты даже не представляешь, как много работы тебе предстоит. И когда будешь изучать родословную Эвансов, особое внимание удели женской линии. У магглов не принято пользоваться магией для установления отцовства.
Сириус почесал в затылке.
– Отлично. Тогда для начала поговорю с Ремом и Тедом Тонксом, пускай расскажут мне о маггловских архивах и как в них попасть. А как накопаю что-нибудь, сразу приду к вам.
* * *
В свой следующий приезд в Хогвартс Сириус первым делом отправился в лазарет. Поппи Помфри заявила, что Гарри еще слишком мал, чтобы поселить его к первокурсникам.
– Большинству ребят будет неинтересно общаться с малышом в два раза их младше, и Гарри может почувствовать себя отверженным, – пояснила она. – И я бы не хотела, чтобы во время уроков ребенок был предоставлен самому себе. А здесь он все время будет у меня на глазах, и я позабочусь о том, чтобы ему не было одиноко.
Но когда Сириус вошел в одну из пустующих палат, которую указала ему Поппи, Гарри был там совсем один. Он сидел на полу и старательно складывал некое подобие пирамиды из хрустальных флаконов всех форм и размеров.
– Привет, – сказал Сириус и присел на корточки рядом с ним.
Гарри поднял голову и широко улыбнулся.
– Привет, дядя Сириус.
– Что это ты строишь?
– Астрономическую башню. Смотри, вот это будет шпиль. – Он протянул Сириусу бирюзового цвета бутылочку с длинным и узким горлышком. Тетя Поппи сказала, что потом ее перекрасит, чтобы башня выглядела как взаправду.
– Она разрешает тебе играть с флаконами из-под лекарств?
Гарри удивленно вскинул брови.
– А разве нельзя? Она их заколдовала, чтобы они не бились, а еще они мытые, честно-честно. Ну, то есть, она их не мыла по-настоящему, а что-то такое сделала палочкой. Эва… Эви…
– Эванеско, – подсказал Сириус. – Удалила все остатки содержимого.
– Ну да… Кажется… – Гарри неуверенно кивнул. – И смотри, они, правда, не бьются.
Он схватил круглую розовую баночку и с силой ударил ее об пол. Банка отскочила, просвистела возле сириусовского уха и поскакала по полу, словно мячик.
Гарри весело рассмеялся.
– А это вот – поле для квиддича, – пояснил он, ткнув пальцем в расстеленный на полу лист пергамента, по обе стороны от которого стояли две коробки: красная и желтая. – Вот хаффл-паская трибуна, а эта – гри-фи-дорская.
– Ты успел побывать на квиддичном матче? – с улыбкой спросил Сириус.
– Нет, – Гарри покачал головой. – Я был только на тре-ни-ровках. Матч будет в следующую субботу. Чарли обещал мне, что сегодня тоже сводит меня на тре-ни-ровку и даст полетать на метле. Я уже катался на метле с ним вместе. Одному мне он не разрешает. Говорит, что я еще слишком маленький.
– Ну это как сказать! – фыркнул Сириус. – Я в твои годы уже сам летал.
– Правда?! – Глаза Гарри заблестели. – А ты можешь попросить Чарли, чтобы он мне разрешил? Ну пожалуйста.
– Полеты на метле – не такое уж безопасное занятие, – донесся с порога голос мадам Помфри. – Я думаю, будет лучше, если Сириус поговорит не с Чарли, а с нашим тренером по полетам. Она наверняка согласится дать тебе пару уроков.
– Ура! – Гарри вскочил и радостно запрыгал по комнате.
– Я вижу, ему тут нравится, – с улыбкой заметил Сириус, встав и повернувшись к ней.
– Ну да. После жизни в чулане. Неудивительно, что Хогвартс кажется ему волшебной сказкой, – проворчала Поппи.
Сириус отвел взгляд и решил сменить тему.
– Это вы ему подарили? – спросил он, указав на высаженных в ряд на кровати трех плюшевых мишек, лохматого пса со свалявшейся шерстью и розового зайца.
Поппи рассмеялась.
– Нет, что ты! Это ему первоклассники натащили. Иногда, отправляясь в Хогвартс, дети берут из дома свою любимую игрушку. Ну и некоторые согласились подарить своих любимцев Гарри.
– Значит, он нашел, с кем общаться? – уточнил Сириус.
– О да! Девочки с Хаффлпаффа буквально шефство над ним взяли. Водят его в столовую, устраивают экскурсии по замку, игрушек вот надарили. А то, что он сейчас один, так это потому что уроки идут. И он прекрасно умеет сам себя развлекать.
– Почему с Хаффлпаффа? – тихо спросил Сириус, ощутив странный укол ревности.
Поппи пожала плечами.
– Ну, как-то так получилось. Не все дети любят нянчиться с малышами, кто-то слишком занят учебой, кто-то считает это ниже своего достоинства, а хаффлпаффцы всегда готовы помочь.
Гарри подскочил к Сириусу и потянул его за рукав.
– А Кэти мне вчера сказала, что хочет такого же братика, как я! Она спросила: «Гарри, хочешь быть моим братом?»
– И что же ты ей ответил? – поинтересовался Сириус, снова опустившись на корточки рядом с ним.
– Я сказал, что хочу быть не ее братиком, а ее другом. Потому что брат у меня уже был, а друзей никогда не было. И знаешь что, Сириус? Знаешь, она согласилась!
Что можно было на это ответить? Сириус понял, что ему безумно хочется обнять своего крестника, прижать к себе и уткнуться лицом в его лохматую макушку, чтобы спрятать неожиданно заслезившиеся глаза.