|
Пэйринг: ГП/СБ
Рейтинг: R
Жанр: ангст,
романс
Предупреждение: АУ без
эпилога 7 книги
Дисклеймер:
персонажи принадлежат Дж.К. Роулинг
Примечание
автора: для Tavvitar
В доме Отца Моего обителей много. А если
бы не
так, Я сказал
бы вам: Я иду приготовить место вам.
Иоанн 14:2
* * *
Всё случается, как в детстве.
Несчастливом детстве, которое Гарри не любит вспоминать, и которое всё равно
упрямо вспыхивает в памяти то запахом стирального порошка и кошачьей шерсти, то
привкусом чуланной пыли на губах. Раз — он во дворе, удирает во все лопатки от
компании Дадли, два — и уже дрожит от испуга на школьной крыше, и растоптанные
ботинки вязнут в гудроне, а воздух раскалён солнцем так, что почти невозможно
дышать. Раз, два. Пара ударов сердца. Крик, ярчайшая вспышка, боль в спине — и
сразу же полумрак, покой, тишина. И пустота. Не вокруг, внутри. Гарри сидит и
прислушивается к этой пустоте, беззвучной, прохладной и прозрачной. «Гарри», да
— это его имя, он точно помнит, но больше не помнит ничего, ни лиц, ни голосов,
ни событий, ни даже того, кто он есть. Он просто Гарри и всё, оболочка,
наполненная пустотой, и почему-то это не странно и не страшно. Даже немного
приятно, словно — давно, не здесь, в какой-то иной жизни — ему всегда хотелось
быть «просто Гарри».
В кулаке зажата длинная тонкая
деревяшка, покрытая узорами. Некоторое время Гарри непонимающе смотрит на неё,
потом встаёт и оглядывается. Перед глазами туман, все тонет в нём, он снимает
очки и протирает их полой рубашки. Комната. Гарри ходит по ней, ощупывает
стены, ища выключатель, и чувствует, как гладкая поверхность слегка подрагивает
под его ладонью — будто бок огромного животного. Это животное пока не знакомо с
Гарри, но — он откуда-то знает это — не хочет, чтобы тот ушёл, наоборот, алчет
его присутствия, подставляясь под руку, жадно принюхиваясь, пытаясь определить,
чем удержать нового гостя... Пальцы нащупывают маленькую кнопку, и комнату
заливает теплым, желтоватым, удивительно приятным светом. Гарри чудится, что
где-то над головой послышался довольный вздох.
Комната большая, но уютная.
Круглый стол на массивных ножках, покрытый поцарапанной цветастой клеенкой,
книжные полки, пухлые приземистые кресла, под потолком забавная лампа, похожая
на подсолнух. Гарри бросает на стол деревяшку, которую всё это время сжимал в
руке, и с интересом обследует комнату. В углу большая кровать с бархатным
красно-золотым пологом — он улыбается ей, как старой знакомой. На одном из
кресел лежат спицы с недовязанным пушистым свитером. Гарри кажется, что они
движутся как живые, и подойдя поближе, он с испугом и восторгом видит — это и
вправду так.
— Спятить можно... — бормочет
Гарри. — Или я уже?
Спицы звонко щёлкают, словно
добродушно посмеиваясь над ним. Гарри замечает на столе плетёную корзинку,
полную яблок, и выбирает самое краснощёкое.
— Ну если и так, то что поделаешь,
— замечает он, хрустя яблоком, — а я точно спятил — сам с собой говорю… Эй!
Привет! Есть тут кто живой?
Никакого ответа. Только на стене
внезапно оживает радио — Гарри, вздрогнув от неожиданности, прислушивается к
его бормотанию. Он крутит ручку, но по всем каналам одно и то же: мурлычущий
голосок певицы, пиликанье скрипок, звон фортепиано. Всё ещё грызя яблоко, Гарри
направляется к двери. Он не знает, что найдёт за ней, но любопытство гонит его
вперёд, как шарик, выпущенный из рогатки.
Гарри видит маленький коридор.
Стойка с обувью, на вешалке куртки и плащи, у стены на подставке какие-то
длинные палки — приглядевшись, он понимает, что это мётлы. Полированные ручки
блестят в полутьме. Интересно, зачем их целых четыре штуки, да ещё такие
огромные, и почему они в коридоре, такие вещи вроде бы держат в чулане... но
откуда-то Гарри знает, что никаких чуланов в этом доме нет — и, осознав это,
чувствует странное удовольствие.
Рядом дверь на кухню. Гарри суёт
нос в холодильник, выдвигает ящики буфета. Ничего особенно интересного — куча
еды, посуда, салфетки — и ничего знакомого. Он возвращается в комнату.
Безрезультатно ищет какие-нибудь документы или, на худой конец, газеты.
Замечает на стене пару потёртых плакатов — симпатичные девчонки в купальниках
оглаживают сверкающие бока мотоциклов и улыбаются так, словно поездка на
мотоцикле — лучшее, что случалось в их жизни. Гарри хмыкает и подходит к окну.
На подоконнике стоит тяжёлая хрустальная пепельница, а за стеклами колышутся
ветви огромных деревьев. Поразмыслив немного, Гарри решает исследовать
окрестности.
После тепла и яблочного запаха
комнаты свежесть лесного воздуха головокружительна. Гарри дышит полной грудью,
восторженно глядя на гигантские сосны. Лес, это настоящий лес, без дураков, под
ногами хрустят шишки, пахнет хвоей и влажной сыростью. Никаких садиков,
клумбочек, заборов — лес начинается сразу от крыльца, таинственный, шуршащий и
манящий. Гарри сбегает по ступенькам. Позади дома он обнаруживает несколько
старых яблонь и груш, усыпанных плодами — рядом с горделивыми соснами они
похожи на румяных фермерш, которые невесть как угодили на великосветский приём.
Гарри задирает голову, осматривая дом, и улыбается, завидев на крыше смешной
флюгер в виде совы.
— Здорово, — говорит он вслух, —
надеюсь, я всё-таки живу именно здесь... — и тут же слышит странный звук,
похожий на приглушённый возглас. Звук раздался откуда-то от крыльца.
Гарри осторожно выглядывает из-за
угла дома. Не сразу, но ему удаётся разглядеть в толпе деревьев человеческую
фигуру — незнакомец неуверенно оглядывается, вертя головой в разные стороны. У
него длинные темные волосы, плащ распахнут, видна красная футболка с чем-то
вроде золотой птицы на груди, и джинсы. Сердце Гарри вдруг сжимается, будто от
страха. Незнакомец продолжает озираться, трогает древесную кору, смотрит на
свою ладонь. Гарри медленно выходит из-за дома.
— Привет.
Реакция незнакомца стремительна —
он выхватывает откуда-то почти такую же деревяшку, как та, что осталась на
столе, и направляет на Гарри. Секунда — Гарри даже не успевает попятиться — и
его рука падает. Незнакомец делает пару шагов и останавливается так резко,
будто споткнулся. Он явно изумлён. Гарри вдруг понимает — бояться нечего. Он смотрит
в глаза незнакомцу, теряясь от странных мыслей: «красивый... да что за чушь...
чего ему надо... вроде неопасен... всё равно, пусть только попробует подойти...
но правда красивый...» — и наконец решается заговорить.
— Скажите, это ваш дом?
Незнакомец вздрагивает всем телом.
Его изумление сменяется странной гримасой — нежность, боль, горе — гамма
чувств, отразившаяся на побледневшем лице, заставляет Гарри судорожно
вздохнуть. Он растерянно улыбается, и незнакомец вдруг сжимает кулаки.
Деревяшка валится в траву.
— Гарри... — шепчет незнакомец
хрипло и надломлено, — чёрт возьми, Гарри, почему? Как это могло случиться?
Гарри... чёрт меня возьми.
— Вы меня знаете? — Гарри так
поражён, что со всех ног бросается вперёд. Он замирает в паре дюймов от незнакомца,
а тот всё смотрит и смотрит — будто в трансе, и шепчет уже совсем неразборчиво,
а потом снова вздрагивает и сокрушённо качает головой.
— Ну да. Конечно, как я не
подумал... Знаю, Гарри. И ты меня знаешь.
И Гарри оказывается в его объятиях
— тёплых, крепких до боли, пахнущих ветром и лесом. Незнакомец тяжело дышит ему
в макушку, Гарри бьёт непонятный озноб, в груди у него болит, а под щекой
бьётся чужое сердце — так громко, словно вот-вот вырвется наружу.
* * *
Через какое-то время — слишком
быстро, слишком! — объятия разжимаются. Гарри отступает на шаг, изучая
странного человека взглядом. Высокий. Худой, но в плечах широк. Серые глаза в
угольно-чёрных ресницах, впалые щеки, короткая щетина на подбородке и длинные,
ниже лопаток, неровно обрезанные тёмные волосы. И тяжёлый, наполненный усталой
горечью взгляд.
— Ну, — говорит человек, — давай
познакомимся. Снова, — и невесело усмехается. — На сей раз процедура
значительно упрощена. Я Сириус Блэк.
— Ага, — отвечает Гарри. — Привет.
А всё-таки, откуда вы меня знаете, мистер Блэк?
Тот морщится.
— Да ты просто пай-мальчик, как я
погляжу. Ради всех чертей, не надо этого, Гарри. Просто Сириус.
Гарри ухмыляется. Этот высоченный
лохматый парень нравится ему всё больше и больше.
— Ну, только если ради чертей.
— Вот и отлично. Скажи, ты давно
здесь?
— Хм... не знаю. По правде
сказать, я вообще не представляю, как тут очутился. Понимаете, мис...
понимаешь, Сириус, я ничего не помню. Ну, о себе. Совсем.
— Я так и думал. Что ж... может,
пойдем в дом?
— А он ваш?
— Нет, Гарри, — мрачно говорит
Сириус, — Думаю, он как раз твой.
— Знаешь, а я тоже так считаю, —
задумчиво отвечает Гарри, — пусть и ничего не помню, и там есть странные вещи,
но... мне там нравится.
Сириус окидывает дом долгим
взглядом и мрачнеет ещё больше.
— Понятно. Ну, тогда приглашай.
— Конечно, проходи, —
спохватывается Гарри. И спрашивает, сам не зная, почему, — ты ведь останешься
здесь, да?
— Останусь, Гарри, — Сириус тяжело
вздыхает и нагибается, выискивая в траве свою непонятную деревяшку. —
Разумеется, останусь.
* * *
Он долго и пристально
рассматривает полог над кроватью, потом круглый стол, потом — ещё дольше и
пристальней — плакаты на стене. Губы Сириуса кривятся, словно ему больно.
— Интересно, когда ты успел
побывать в моей комнате... — говорит он тихо, как сам себе. — И Нора... ну
конечно, помню этот стол, Артуру его отдал кто-то из родственников, когда
родился его средний мальчишка... или близнецы?.. Нет, ни черта я не помню.
— Чего-чего? — спрашивает Гарри,
стягивая ботинки. — Нора?
— Не обращай внимания, — Сириус
встряхивает головой. — Это я так.
— Слушай, я как раз собирался
поесть. Ты как?
— Тут есть еда? Хотя что я
спрашиваю. Да, с удовольствием перекушу.
Гарри уже на правах хозяина смело
лезет в холодильник, тащит на стол сыр, бекон и помидоры. В буфете оказывается
хлеб и яблочный пирог. Сириус присоединяется к хлопотам, разжигает камин,
наполняет водой закопчённый чайник и подвешивает на крючок над весело трещащим
огнём. Гарри нарезает сыр, искоса поглядывая в его сторону, и замечает, что
Сириус тоже то и дело глядит на него. Управившись с чайником, он присаживается
у огня, крутя в руках что-то блестящее.
— Что это у тебя? — любопытствует
Гарри. Сириус кидает ему массивную металлическую зажигалку.
— Старая совсем, а работает, —
улыбается он. — Впрочем, тут всё работает... всегда, чёрт его дери.
— Ты о чём?
— Да... неважно. Потом расскажу.
Тебе помочь с салатом?
— Справлюсь.
Сириус жуёт медленно, словно
привыкая, и явно наслаждается вкусом, а Гарри больше смотрит на него, чем в
собственную тарелку. Его терзают вопросы.
— Слушай, ты так и не сказал,
откуда меня знаешь? И давно?
Сириус медленно откладывает вилку.
— Да. Давно. С самого твоего
детства. Я дружил с твоими родителями. Они назначили меня твоим... — он вдруг
прикусывает губу. — Нет. Не могу. Мерлин, это какое-то издевательство.
— Мерлин?
— Слушай, Гарри. Я хочу тебя
попросить — давай пока обойдемся без вопросов. Ты скоро сам всё вспомнишь.
— Уверен? — сомневается Гарри. —
Странно как-то.
— Уверен, — по лицу Сириуса
пробегает судорога, — со мной было так. Позже... в общем, увидишь. Просто
поверь мне.
Его голос твёрд, и Гарри кивает,
хотя всё это не слишком ему нравится. Но этот человек, которого он впервые
увидел всего час назад, не производит впечатления лжеца, Гарри доверяет ему
почти безоговорочно, хотя в глубине души удивляется этому. Ему кажется, что
прежде он не был столь доверчив... наверное, действительно когда-то близко знал
Сириуса.
— Может, прогуляемся по лесу? —
спрашивает Гарри, когда чайник пустеет, а от пирога остаётся меньше половины.
— Тебе нравится здешний лес?
— Очень. А ты живёшь где-то
неподалёку?
— Нет. Довольно далеко. Но теперь
это не важно — пока я буду жить здесь, с тобой. Если хочешь.
— Ещё как! — отвечает Гарри
прежде, чем успевает обдумать это неожиданное предложение. И краснеет. Всё-таки
это очень странно… Сириус слабо улыбается.
— Договорились.
Остаток вечера проходит почти в
тишине — Гарри убирает со стола, а Сириус молча глядит на него, сидя у камина.
Закончив, Гарри решает порыться в книгах — половину он не знает, а вторая
половина либо повествует о каких-то странных вещах, либо написана на незнакомом
чудном языке. Потом осторожно, боясь показаться сумасшедшим, спрашивает Сириуса
насчёт движущихся спиц — свитер уже почти закончен, он бордового цвета, а на
груди вывязана большая буква «H». Сириус улыбается и отвечает, что всё в
порядке - он тоже это видит, а когда Гарри всё вспомнит, ничто в доме не будет
его удивлять. За окном окончательно темнеет, уставший Гарри, задергивает шторы
и стаскивает с кровати шерстяное покрывало. Только после этого до него доходит,
что кровать-то одна. Хоть и здоровенная.
— Э-ээ... — говорит он, снова
заливаясь краской и злясь на себя из-за этого, — ты не против? Смотри, тут даже
два одеяла.
— Можно трансфигурировать кресло,
если хочешь, — рассеянно отвечает Сириус, по-прежнему глядя на него.
— Что? — не понимает Гарри. Сириус
мотает головой.
— Оговорился, извини. Нет... я не
против. Особенно, раз целых два одеяла.
Он вдруг негромко смеётся, и этот
смех напоминает Гарри собачий рык. Вздрогнув от непонятного озноба, он
усмехается в ответ.
— Тогда пора заваливаться спать. А
когда, ты думаешь, я вспомню?
— Думаю, скоро.
— Будем надеяться.
Сириус стаскивает футболку, Гарри
во все глаза смотрит на причудливые рисунки у него на груди. Сириус не замечает
его взгляда — рассматривает футболку так, будто видит её впервые, и печально
улыбается.
— Надо же... а это ты где
заприметил? Только на снимках мог.
— А? — спрашивает Гарри,
увлечённый татуировками, — что?
— Где здесь ванная комната?
— А фиг её знает. Пошли, поищем.
...Гарри засыпает на удивление
быстро, но даже во сне чувствует взгляд своего соседа по кровати, слышит его
дыхание, ощущает, как лоб гладит тёплая рука. И расслаблено думает — «как
хорошо... просто потрясающе».
А может, ему это просто снится.
* * *
Утром Гарри просыпается, несколько
секунд ошеломлённо смотрит на закутанного по самые уши в одеяло Сириуса, потом
прислушивается к себе. В голове та же прозрачная пустота, что и вчера. Он
садится, трёт затекшую шею и вдруг замечает, что Сириус уже открыл глаза.
— Так ничего и не вспомнил, —
хмуро говорит Гарри вместо приветствия.
— Подожди немного, — Сириус тоже
не заморачивается всякими «добрыми утрами». — Вспомнишь.
— Будем завтракать?
— Давай. Сегодня я за тобой
поухаживаю, — улыбнувшись, Сириус потягивается, одеяло сползает вниз, Гарри
снова видит так заинтересовавшие его татуировки. Ему хочется рассмотреть их
поближе, может быть, даже потрогать, но он стесняется.
— Пойду умоюсь.
В окна бьёт яркое солнце, Гарри
думает, что пухлые кресла нежатся под его теплом, как стая моржей, и улыбается.
После завтрака они с Сириусом договариваются пройтись по лесу. Уже одевшись,
Гарри замечает, как Сириус засовывает за пояс свою деревяшку, и уже открывает
рот, чтобы спросить, что это за штука такая, но тот опережает его.
— Кстати, а твоя-то палочка где?
— Эм-м... всегда при мне. А с чего
вдруг она тебе понадобилась? — выпаливает смущённый и ничего не понимающий
Гарри. Сириус моргает и вдруг заходится хохотом.
— Отвык я от этой шутки, — говорит
он, отсмеявшись. — Впрочем, ты-то как раз не шутишь... Вот что — разве у тебя
нет ничего, похожего на это?
Гарри смотрит на деревяшку и
кивает.
— Есть, — и вытаскивает свою из-за
вазы с яблоками. — Была у меня в руке, когда я... ну, пришёл в себя. А для чего
она?
Сириус довольно долго молчит,
хмуря брови. Раздумывает. Гарри удивляет и тревожит это молчание — деревянная
палка с узором кажется ему слишком ничтожным поводом к наступившей тишине, к
угрюмому взгляду и сгустившему воздух напряжению. Потом Сириус решительно
подходит к Гарри.
— Давай-ка присядем. Разговор у
нас будет долгий.
|