ГЛАВА ВТОРАЯ

Следующий день прошел как обычно — если не считать того, что Гарри был донельзя подавлен. Бессонная ночь тоже сказалась не лучшим образом: он едва сполз со своего тюфяка, за завтраком опрокинул на колени миску с кашей, а на тренировку пришёл с опозданием. Заниматься пришлось с Бором — капитана опять вызвали к королеве. На этот раз Гарри действовал, как инфери под заклятием, не реагировал ни на какие шутки, двигался чётко и, как ни странно, справился гораздо лучше. Бор даже похвалил его. Гарри безразлично кивнул и побрёл на конюшню. Там он провозился до обеда, радуясь, что монотонная работа позволяет ни о чём не думать, и немного вышел из апатии только в трапезной, когда увидел капитана. Канис был молчалив и мрачен, в разговоры не вступал и сразу же после еды удалился чёрт знает куда, наказав Гарри поесть и не шляться попусту, а лучше навестить господина Мерлина. Гарри покорно пообедал, но вторую часть приказа выполнить не смог — покои Мерлина пустовали.

Делать было абсолютно нечего. С тоски он решил позаниматься в одиночестве, попросил у одного из кухонных брауни котелок и уселся в траве у ручья. Первая же попытка кончилась печально — Гарри чуть не обварил руки, когда вода моментально вскипела ключом и попёрла наружу. Гарри набрал свежей и попробовал ещё. Потом ещё. И ещё. На десятый раз магия ему покорилась: вода медленно теплела, а потом так же медленно остывала до прежней температуры.  Тогда он отставил котелок в сторону, встал, сосредоточился, направив руки к небу.

— Экспекто патронум.

Магия завязывалась горячим узлом в животе, струилась вверх — в грудь, в предплечья — упругими тёплыми струйками достигала кончиков пальцев. Но наружу не выплёскивалась, остывала, как та вода в котелке, и медленно стекала вниз, наполняя тело усталостью. Гарри освежил лицо в ручье, снова встал и представил себе плывущую меж яблонь чёрную тень. Сразу же стало понятно, что делать этого не следовало — перед глазами снова всплыли подробности ночного кошмара.

— Экспекто патронум! — крикнул Гарри, изо всех сил напрягая кисти, вспоминая лица родителей — молодые и счастливые. Как на колдографиях, как в зеркале Еиналеж, как в Запретном лесу… Голова вдруг закружилась, руки свело судорогой и над ладонями появился зыбкий серебристый туман, который быстро скрутился в маленький смерч и пропал. Гарри потряс головой. Он чувствовал себя хуже, чем после двухчасовой тренировки с Бором, но отчаянно хотел попробовать ещё.

— Экспе…

— Это… ваша милость, котелок бы мне. Ужин-то вот-вот будет.

Неподалеку стоял смущённый брауни — только увидев его, а потом ошеломлённо оглядевшись, Гарри понял, что уже темнеет. Оказалось, что он провёл у ручья несколько часов. Пришлось бежать в трапезную и, едва не сшибив по дороге пискнувшего боггарта с блюдом тушёного мяса, занимать своё место за спиной капитана. Позже, раздевая Каниса на ночь, Гарри аккуратно поинтересовался, нет ли новостей. Увы, их не было. Эту ночь он проспал спокойно, но утро вновь выдалось нелёгким — не только у самого Гарри, а у всего замка. Прибыл обоз с пострадавшими рыцарями.

До гарнизона было двое суток пути маршем, но телеги двигались гораздо медленнее, и королева всё же решилась открыть с помощью Мерлина портал: сопровождающий обоз маг прислал голубя с известием, что самые слабые из семерых плохо переносят тряску. Прибытия рыцарей Гарри не видел — когда пак позвал капитана взглянуть, телеги уже были во дворе. Большинство обитателей замка высыпало наружу. Люди и фейри стояли в молчании и испуганно разглядывали неподвижные тела, закутанные в плащи. Было тихо, только изредка всхлипывала тоненькая русая дриада — может, чья-то дочь, а может, невеста. Её пышный кленовый венок увядал на глазах, листья жухли, сворачиваясь в бурые трубочки, но она этого даже не замечала — только с отчаянной надеждой всматривалась в лицо лежащего.

Сама Мэб вышла навстречу несчастным. Она подошла к телеге, осторожно коснулась бледного лба одного из рыцарей. Тот неожиданно вздрогнул всем телом и вновь застыл. С губ королевы сорвался тяжёлый вздох. Её красота словно выцвела — глаза подёрнулись серой тенью, камень в обруче померк, и весь облик стал простым, полным печали. Даже в жестах появилось что-то, напомнившее Гарри о Молли Уизли. Русая дриада снова всхлипнула, и этот жалобный звук заставил Мэб поднять голову.

— Отвезите их к господину Мерлину. — сказала она негромко. Потом повернулась и, махнув рукой, пошла к левому крылу замка. Лошади послушно следовали за ней. Утренний ветер шевелил складки рыцарских плащей и сбрасывал с телег золотые нити соломы.

Гарри почти не смотрел на рыцарей — просто не мог. Но он с самого начала пристально наблюдал за Канисом. Видел и мгновенную судорогу на его лице, словно нечто тараном ударило капитана изнутри, и окаменелый подбородок, и побелевшие костяшки пальцев. Гарри опять чувствовал себя мальчишкой: хотелось обнять Каниса, встряхнуть за плечи, вырвать из этой страшной тишины. Он с трудом заставил себя оставаться на месте.

Над замком словно нависла грозовая туча. Придворные и слуги ходили как сомнамбулы — им не сказали ничего, но увиденного было достаточно, чтобы выбить из колеи любого. На тренировочных площадках и у конюшен царила пустота, в холле тоже — королева никого не принимала. Мерлин не выходил из своих покоев, пытаясь вместе с лекарями добиться от пострадавших хоть малейшего отклика. Вечером из гарнизона прилетел новый голубь. На сей раз мрачный Канис отправился к королеве в одиночестве. Вернулся он с сенешалем и Атти, которые были ещё мрачнее, и тотчас принялся обсуждать с ними послание господина Дарни. Гарри чистил в коридоре капитанские сапоги и потихоньку прислушивался к разговору. Как оказалось, Дарни было велено прекратить патрулирование, а состоящим при гарнизоне магам — максимально укрепить охранительные чары. Сир Дарни приказом остался крайне недоволен. В письме он без обиняков заявлял, что его обязанность — защищать, а не прятаться, будто крыса в подполе, и ежели такова королевская воля, он ей покорится — принесённый обет не оставляет выбора, — однако вынужден заметить… Атти утверждал, что, судя по выражению лица властительницы Авалона, гарнизон скоро можно будет поздравить с новым начальством. Господин Аквила был с ним солидарен. Сир Канис заявлял, что Дарни в своём деле лучший, и сменить его на кого-то другого можно будет только через его, сира Каниса, труп. Атти с Аквилой объясняли ему, что это вполне можно устроить — надо только ещё немного позлить её величество.

Голоса становились всё громче. Потом возникла пауза — Атти, громыхая сапогами, ушёл к себе и вернулся, бережно прижимая к груди две бутылки вина. Он заметил Гарри и хмыкнул.

— Любопытствуешь? Вместо того чтобы ушами тут хлопать, ступай-ка в кухню — закусок нам принесешь.

Пришлось расстаться с сапогами и пойти, куда сказано. Когда Гарри внёс в коридор увесистую корзину, он услышал голос Каниса:

— Как думаешь, сколько их может там быть?

— А кто знает! — буркнул Атти. — Трое. Десяток. Сотня, наконец. А может, оно такое, что и сосчитать толком нельзя… Капитан, помнишь те щупальца с глазами? Еле же ноги унесли. Маги, говорят, час его вязали, в портал впятером засовывали, а у Мерлина оно подмастерье убило.

— Зато для оставшихся даже мечи не понадобились, — ответил Канис. — Конечно, от этого солнечного огня нам пришлось несладко — но выжег он тварей до последней… будем надеяться на лучшее, братья. Господин Мерлин разберётся — не бывает такого, чтобы нельзя было убить.

— Пошли ему Холмы удачу, — пробормотал Аквила. — Да и не только ему…

Вновь наступила тишина. Гарри вошел и поставил корзину на пол у ног Атти — тот с радостным возгласом вытащил оттуда толстую кровяную колбасу, а из-за пояса — кинжал. Канис коротко взглянул на Гарри.

— Ступай, прогуляйся по саду. Позовут, когда понадобишься, — сказал он. — Нужно будет подготовить всё к моему отъезду.

Гарри хотел было спросить, что брать ему самому, но покосился на Атти и сенешаля и решил выяснить это потом, без свидетелей. Он послушно ушёл, потренировался немного, призывая с ветвей яблоки, но не успел даже войти во вкус: прибежал оруженосец Атти и позвал Гарри обратно. Гости уже ушли, капитан стоял у стола, листая толстобрюхую инкунабулу и внимательно разглядывая изображения разных тварей. Гарри вынес на псарню остатки еды, прибрался в покоях и наконец озвучил свой вопрос. В ответ он получил ровно то, что ожидал:

— Ты останешься здесь.

Гарри немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Никто из вас не видел дементоров, сир, — начал он спокойно. — А я видел и знаю, как они себя ведут, понимаете?

Канис не ответил и с деловым видом перевернул очередную страницу. Гарри почувствовал, что начинает закипать.

— Вы боитесь, что я буду обузой, сир. Я не буду. Не волнуйтесь.

— Ты. Останешься. Здесь, — отчеканил капитан тоном, который окончательно вывел Гарри из себя — он напомнил ему школу, подземный кабинет и человека, который тоже умудрялся одной простой фразой довести Гарри до бешенства.

— Со всем уважением, сир… чёрта с два! Если только вы не объясните мне причину.

Гарри впервые позволил себе повысить голос на «господина». Канис, со стуком захлопнув инкунабулу, повернулся к нему и прищурился.

— Ты забываешься, оруженосец.

— Причину, сир. Причину. — Гарри, что называется, несло. Капитан медленно покачал головой.

— Ты, я вижу, забыл мои предупреждения… Повторяю в последний раз, мальчик: ты останешься здесь, потому что таков мой приказ. Я приказал — это причина.

— Это не причина, — упрямо сказал Гарри. — Это следствие. Сир.

— Молчать!

Окрик был такой силы, что зазвенело в ушах. Канис в два шага преодолел комнату и остановился перед Гарри — вид у него был страшный, глаза горели, а рука, судорожно вцепившаяся в поясной ремень, заставляла вспомнить о давней угрозе Атти. Гарри уже доводилось видеть красные полосы на задницах оруженосцев и пажей — в общей мыльне подобные вещи было не скрыть… Он яростно прикусил губу. Страха не было — но злость всё крепчала, от неё ломило челюсти, а взгляд заволакивала мутная дымка — будто с Гарри спали Зрительные чары невыразимцев.

— Я молчу, сир. Молчу.

Капитан резко выдохнул. Гарри уже готов был к чему-то непоправимому, но после долгой паузы услышал лишь глухое и медленное:

— Ты же видел тех, кого увезли к господину Мерлину?

Гарри вздрогнул.

— Да, сир, — тихо ответил он.

— Хорошо. Но ты видел их впервые. Ты не помнишь, какими они были — а я помню. Я знал их, делил с ними кров и трапезу, мы сообща бились с врагом. Один ещё недавно был моим оруженосцем — меч ему вручили лишь три луны назад…

— Мне жаль, сир.

— Не перебивай!.. — Канис снова выдохнул. — Ты пришел сюда из другого мира, мальчик, ты принял меня за другого. Но пусть я и не тот, кто занимает твои мысли — я не позволю, чтобы ещё один мой подопечный стал телом без души. Теперь поразмысли. Ты неопытен в бою, магия тебе всё ещё непослушна — понимаешь, что тебя ждёт? Если господин Мерлин не отыщет надежного способа изгнать этих тварей или убить их, ты будешь беспомощен как котёнок!

— Как и вы, сир. Как любой здесь.

— Даже не думай равнять себя со мной! — Канис, побледнев от ярости, схватил Гарри за ворот рубашки — и этот угрожающий жест стал последней каплей. Гарри всем телом подался вперёд.

— Я ваш оруженосец, сир, — отчеканил он. — Оруженосец благородного сира Каниса, капитана королевской гвардии. Оруженосец бережет рыцаря, заботится о его коне и доспехе, подает ему пищу, помогает в миру и бою, не роняя ни его, ни своей чести… — Он чётко проговаривал слова кодекса, которые его заставили заучить в первые дни, и видел, как расширяются от изумления зрачки капитана. — Таков мой долг. Но приказ, который вы мне отдали, требует того, что оруженосец делать не должен. Значит, либо я не подчинюсь приказу — и тогда нарушу свой долг, либо подчинюсь — но это будет означать, что я больше не ваш оруженосец, а свободный человек… Как свободный человек — первое, что я сделаю, это последую за вами, ясно?

Последние слова он почти выкрикнул. Канис молчал. Он рассматривал Гарри, будто дивное диво — даже рот слегка приоткрыл, — и под этим взглядом Гарри неожиданно почувствовал себя полудурком, которому подарили коня, а он обменял его на глиняную дудочку. Он зло тряхнул головой и уставился на капитана с вызовом — хотя мысленно уже желал дать себе по башке за неуместный пафос. Канис отпустил его и вдруг осторожно расправил ворот рубашки, а потом отвёл с его лба прядь волос. Это было так странно, что Гарри почти испугался.

— Сир? — растерянно спросил он.

— Подай мне плащ. И ступай на конюшню, пусть оседлают четверых лошадей. Сам тоже оденься. Меч возьмёшь с собой.

Голос капитана был задумчив, но твёрд. Не понимая, какого дьявола происходит, Гарри накинул на плечи Каниса плащ, потом достал из ларя свою тупую железяку и неловко повертел в руках — у этого, с позволения сказать, меча даже ножен не было. Но Канис выразительно посмотрел Гарри в глаза, и пришлось сунуть железяку под мышку и делать, что велено.

Солнце уже наполовину зашло, сад окутала вечерняя прохлада, и аромат яблоневых цветов был обволакивающе-сладким. Он смешивался с сытным кухонным духом жаркого и кисловатым теплом конюшни — Гарри вдруг подумал, что эта ядрёная смесь стала ему почти родной, как когда-то запахи Норы и гриффиндорской спальни. Он передал конюху приказ, а сам вывел из денника степенную рыжую кобылу Бетси, которую ему выделил Вир. Гном считал, что новичку лучше начинать с безотказно послушной лошади. Бетси, пофыркивая, ткнула Гарри головой в плечо.

— Готов? Садись в седло, нам надо спешить.

Канис взял у конюха повод. Гарри с удивлением увидел, что капитана сопровождают Атти и Бор, — оба молчали, сосредоточенно проверяя упряжь. Копыта застучали по утоптанной земле, зацокали по камням подъездной аллеи, и вновь застучали — когда всадники выехали на пыльный тракт. Давно остались позади королевские дубы и розы Внешнего Круга, потом уже знакомая Гарри деревушка и огромные поля, а его спутники так и не произнесли ни слова. Сумерки загустели, на небо выкатилась луна, похожая на фарфоровую тарелку. Ехавший впереди Канис свернул с тракта и углубился в небольшой лесок. В полном молчании рыцари и Гарри миновали строй деревьев и оказались у огромного холма, поросшего густой травой — за холмом чернела дубовая роща. Канис слез с лошади и перекинул поводья через седло. Атти и Бор последовали его примеру.

— Лошадей оставим тут. Иди за мной, — сказал капитан, обращаясь к Гарри.

Тот спрыгнул на землю, чуть не выронив проклятый меч, чертыхнулся и удивлённо застыл — он почему-то думал, что рыцари взберутся на холм, но все трое опустились на колени у подножия, прижав к земле ладони.

— Встань между мной и Атти и сделай как мы.

Примятая трава щекотала кожу, от земли шёл запах сырости. Гарри, недоумевая, обернулся к Канису — и тот вдруг накрыл его руку своей. Гарри пробрала дрожь. Он не смог разобрать, вызвана ли она прикосновением или же то была дрожь холма, отдавшаяся в костях — просто зажмурился и вздохнул. Ладони вдруг потеряли опору, Гарри клюнул носом и почувствовал, как Канис мягко сжимает его пальцы. Он торопливо распахнул глаза.

— Ничего себе!

Холм… раскрылся. Его громада треснула посередине, открывая проход, который вёл в круглый каменный зал. Стены зала были освещены факелами, а в центре темнел огромный кусок базальта — то ли низкий столб, то ли высокий алтарь. Канис всё держал Гарри за руку и, кажется, не собирался отпускать.

— Встань, — сказал он негромко. — Идём. Идём внутрь, братья.

Они вошли в зал. Огни факелов дрогнули, выстреливая вверх сверкающими алыми язычками, и вновь опали. Оказалось, что «алтарь» стоит в головах прямоугольной гранитной плиты. Гарри подошёл ближе, разглядел выбитый на ней рисунок — и до него вдруг дошло, что это за место. Он нагнулся, провёл дрожащими пальцами по красноватому граниту. Дыхание перехватило, и полустёртое временем изображение меча и короны качнулось, будто уплывая в сторону. Гарри помотал головой, прогоняя ощущение нереальности.

Могила. Могила короля Камелота.

Он оглянулся на рыцарей. В зыбком свете факелов их лица казались похожими, как у близнецов, а взгляды были полны уверенности и покоя. Гарри вновь коснулся плиты, потом протянул руку к алтарю, который словно тянул его к себе, и погладил древний камень. Рыцари за его спиной не двигались и молчали, но он остро ощущал их присутствие и понимал, что сейчас произойдёт что-то важное не только для него самого — для всех. Зазвенели шпоры. Канис обошёл надгробие и встал за алтарём, а Атти и Бор рядом — на шаг позади своего капитана. Гарри выпрямился. Канис пристально посмотрел ему в глаза и протянул руку.  

— Твой меч, юноша, — сказал он просто.

Гарри вдруг смутился, сообразив, что меч по-прежнему зажал у него под мышкой, как какой-нибудь зонтик. Он торопливо вытащил его и вложил в ладони Каниса. Ощущение было странное: ещё несколько секунд назад Гарри трепетал, благоговея перед усыпальницей легендарного короля, но сейчас трепет исчез — осталось только чувство неловкости. Капитан запрокинул лицо к потолку.

— Именем Дагды-Отца, Морриган Разящей и Нудда Среброрукого…

По залу пронёсся ветер, пламя факелов громко затрещало, на стенах заплясали тени. Перевернув меч, Канис провёл пальцем по тусклому, исцарапанному лезвию и вдруг всадил его в алтарь. Гарри не удержался от изумлённого вскрика — тупой клинок вонзился в базальтовый монолит по самую рукоять. Это напоминало цирковой фокус. Капитан дёрнул меч на себя — тот даже не шелохнулся, — потом простёр руки над алтарём, и на его ладонях вспыхнули ослепительно-яркие огни: осветили лицо, отразились в глазах алыми бликами. Гарри замер. Вновь повеяло ветром, и тишину вдруг распорол громовой голос Атти:

— Любовью и страхом был разрушен Камелот — любовью к власти и страхом перед неизвестным. Знаешь ли ты страх?

Гарри содрогнулся. Перед глазами его вдруг взвилась ткань Вуали, и на её фоне проступило бледное лицо — истощённое, усталое, полумёртвое. Он услышал крик — тот, что десятки раз приходил к нему в кошмарах, — сжал кулаки и напрягся.

— Знаю.

Лицо исчезло, всё затянула тьма, и только где-то вдалеке крошечным маячком мелькала алая искра. Гарри весь дрожал, глядя на неё. Это уже было, было… ледяная чёрная глубина озера, сверкающий рубин в рукояти гриффиндорского меча!.. Он хрипло застонал, и в ушах его эхом зазвенел голос Бора:

— Любовью и страхом был создан Авалон — любовью к жизни и страхом перед смертью. Знаешь ли ты любовь?

Тьма колыхалась вокруг, густая и страшная, наползала на Гарри, алая искра беспомощно подрагивала в пустоте. Он хотел ответить и не мог — губы свело от холода. С огромным трудом поднял руки, белые, скрюченные, с негнущимися пальцами, рванулся изо всех сил навстречу искре — и поймал её. В тот же миг крохотный огонёк разросся в костёр. Охваченные пламенем кисти пронзила чудовищная боль, Гарри выгнулся всем телом, закричал беззвучно, но не отдёрнул рук. Боль рванулась вверх, пронеслась жгучей волной по предплечьям, растерзала огненными крючьями сердце — и вдруг стихла. Тьма рассеялась.

Перед Гарри стоял Сириус Блэк. Не Канис, не капитан королевской гвардии, не верный рыцарь владычицы Мэб — Сириус. И это Сириус смотрел на него уверенно и твёрдо, Сириус улыбался ему знакомой улыбкой, и Сириус держал ладони Гарри в своих над алтарём, из которого торчала рукоять меча.

Огонь полыхал вокруг переплетённых пальцев, танцевал на коже, но не жёг — лишь согревал нежным теплом. Несколько мгновений Сириус был неподвижен. Потом он осторожно разжал руки — ладони Гарри повисли в пустоте без поддержки и показались ему тяжелыми как чугун. В горле запеклось, дышать было трудно. Он сморгнул слёзы и услышал спокойный голос:

— Не знающий любви — не защитник, не знающий страха — не воин, и лишь достойный совершит невозможное… Возьми же свой меч.

 Гарри медленно обхватил пальцами рукоять. Он вновь ощущал ту дрожь, что пронзала его у холма, но теперь всё вокруг — и холодное железо меча, и алтарный камень, и надгробие, и сама земля под ними — всё словно пело тягучую, невозможно древнюю песню. Она отдавалась в костях Гарри, гудела в голове и кипела в крови. Он рванул меч на себя. Длинный клинок легко выскользнул из камня, сверкнул в свете факелов бритвенно-острым краем. Серебристые искры пробежали по лезвию к рукояти, и Гарри почувствовал, как согревается ладонь.

Он непонимающе смотрел на меч в своей руке. Атти пошевелился, откинул полу плаща и положил на алтарь блестящие ножны. Бор тоже шагнул вперёд — рядом с ножнами лёг свернутый кожаный пояс. Гарри, действуя как в полусне, вложил меч в ножны, вдел пояс в крепление. Его словно толкало изнутри — движения были медленными, не очень уверенными, но откуда-то он точно знал, что надо делать.

— Сир?..

Канис подошёл и застегнул на нем пояс. Ножны тяжело скользнули по бедру, пряжка щёлкнула — этот звук будто развеял транс, в котором Гарри пребывал, и расставил всё по местам. В голове прояснилось, дыхание стало глубоким, свободным. Гарри растерянно усмехнулся. Бор вдруг громко крякнул и похлопал его по спине — то же самое сделал Атти, едва не переломив Гарри пополам.

— А молодцом, оруженосец, — пробасил он, — Такое пламя нечасто увидишь, Великим Холмом клянусь!

Хмыкнув, он покосился на своего капитана. Гарри счел за лучшее не отвечать. Он тоже неуверенно посмотрел на Каниса, и тот неожиданно улыбнулся ему. Эта улыбка поразила Гарри. С того момента, как он поступил на службу, видеть её довелось не больше пяти раз… и никогда — обращённой к нему.

— Что ж, пора домой, — сказал капитан. — Время позднее.

У самого выхода Гарри оглянулся — факелы медленно угасали, но на граните надгробия ещё поблескивали разноцветные искры.

— Сир, я хотел спросить. Это же… это Артур?

— Да. — Канис кивнул. — Здесь покоится наш король.

— Значит, в моём мире говорят правду, — задумчиво сказал Гарри. — Король Артур похоронен на Авалоне… А у нас ведь верят, что когда придёт настоящая беда, он вернётся и спасёт страну от гибели.

— Что-то я сомневаюсь, — заметил Бор и привычным свистом подозвал коня. — Не скажу, что в отрочестве я был прилежным учеником, но одно запомнил хорошо: ваш мир предал короля. А Артур, да хранит его Холм, был не из тех, кто забывает предательство.

Гарри промолчал. Он рассеянно погладил тёплую шею Бетси и решил, что надо будет расспросить Мерлина. От мысли, что этот человек знал Артура лично, становилось даже немного не по себе. Он запрокинул голову. В ночном небе светились звёзды, яркие, как фонари на замковом дворе. Гари глубоко вдохнул запах сырой травы.

— Ну что, господа, выпьем? За нового оруженосца нашего славного капитана? — предложил Атти и, ухмыльнувшись, достал из седельной сумки бутыль и четыре кубка.

— А ты запаслив, дружище!— Голос Каниса был почти веселым. Гарри вдруг подумал, что капитан испытывает облегчение от того, что мир Авалона безоговорочно принял его оруженосца, и теперь этот самый оруженосец обязательно избавится от своих странных фантазий… Он неслышно вздохнул.

 — Да я уж давным-давно хочу за это выпить, капитан! Но больно ты смурён был всё это время — словно чирьями на заднице мучился, а за такое здравицы не скажешь.

Обратная дорога показалась Гарри на удивление короткой, в замке было тихо и мирно, а стражники в кордегардии сказали, что никаких новостей пока нет. Атти с Бором решили урвать хотя бы несколько часов сна и разошлись по своим покоям, Канис сказал, что хочет заглянуть в лазарет, велел Гарри тоже ложиться и ушёл, но вскоре вернулся грустным и подавленным. Гарри попытался встать, но капитан махнул на него рукой, разделся сам и залез в постель.

— Сир, — спросил Гарри, — теперь я могу ехать с вами?

— А сам как думаешь? — со вздохом поинтересовался Канис.

— Благодарю, сир.

— Было бы за что…

Больше они не разговаривали. Ни о чём: ни о случившемся в Холме, ни о жертвах дементоров. Просто оба долго ворочались, прежде чем заснуть.

Утром началась суматоха. В трапезной Гарри пришлось раз десять ответить на поздравления — болтун Атти уже оповестил всех рыцарей о его новом статусе, — а потом ещё пересказывать ход обряда восторженным собратьям по службе. После еды он занялся подготовкой к отъезду и вскоре поймал себя на том, что то и дело наполовину вытаскивает из новеньких ножен меч, любуясь блеском клинка. Неслышно подошедший Канис усмехнулся и сказал, что он похож на маленького лепрекона, который восторгается впервые найденным кладом. Впрочем, сердиться и не думал — только велел как следует проверить, всё ли собрано. Гарри немного смутился и с головой нырнул в работу. Он десять раз проверил седельные сумки, оружие, доспехи и от нервного озноба не мог найти себе места. В полдень прилетел пак от королевы и велел идти на внутренний двор.

Отряд собрался там — десяток рыцарей, группа магов и магичек с Мерлином во главе и, разумеется, капитан. Мэб встала посреди двора, велела всем выстроиться попарно, держа лошадей под узцы, и сосредоточилась. Сила королевы была так велика, что в замке сами собой захлопали ставни, а яблоневый сад застонал, словно под ударами бури. Маги шептали что-то, помогая своей госпоже. Мэб звонким голосом выкрикнула заклинание, и за её спиной появилась в воздухе гигантская синяя воронка — вход в портал.

— Поспешите!

Канис вдруг стиснул пальцы Гарри и потянул его за собой. Из синей пустоты слышалось завывание, земля под ногами ходила ходуном, лошади хрипели и били копытами. Гарри повернулся к капитану, поймал его подбадривающий взгляд и улыбнулся. Крепко сжав одной рукой конский повод, а другой — ладонь Каниса, он решительно шагнул вперёд, и синяя воронка поглотила их, словно птица — зазевавшихся муравьев.

 Часть 2, глава 3.1