ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Выехать собрались засветло — до Каэр Ллион было больше двух суток ходу, а портал, который мог перенести на столь огромное расстояние полтора десятка всадников и два фургона, открывала только королева. Мерлину, при всем его могуществе, такое было не под силу. Гарри не выспался и в трапезную пришёл в довольно мрачном настроении. Есть ему не хотелось. Почтенные господа рыцари и не менее почтенные господа маги после вчерашнего все как один страдали от излишеств: ели нехотя, выглядели помято, однако подшучивали друг над другом с завидной бодростью. Да и винцом во время поспешного завтрака не брезговали. Только провожавший гостей Дарни выглядел свежим как огурчик — Атти с завистью косился на него и в конце концов спросил, как тому удалось избежать похмелья. Светловолосый рыцарь таинственно ухмыльнулся.

— Заговор один знаю. Матушка, да упокоят её Холмы, научила.

— Знаю я твоих матушек, — буркнул Атти и страдальчески сморщил лоб. — Небось у Алиеноры зелья попросил. Видал я, как ты от нее вышмыгнул заполночь с довольной рожей!

Дарни грозно вытаращил глаза, но тотчас поник: в трапезную влетела госпожа магичка, окинула его довольным взором и улыбнулась, точно кошка над дочиста вылизанной миской из-под сливок. Благородный рыцарь покраснел как маков цвет. Гарри подумал, что Дарни пришлось очень постараться, чтобы заработать лекарство, неожиданно развеселился и с аппетитом поел хлеба с сыром. Наконец все пришли в состояние, пригодное для дальней дороги, и, распрощавшись с обитателями гарнизона, собрались в путь. Мерлин напоследок пообещал Дарни сделать всё возможное, чтобы поскорее вылечить его людей.

Отряд выехал на тракт. Миновали луга, остов сгоревшего трактира — «осока» уже щетинилась вокруг низкой порослью, и маги задержались, чтобы ещё раз задать ей жару — и двинулись дальше. Солнце пригревало всё сильней, дорогу то и дело перебегали разные мелкие твари диких расцветок. Приграничные земли по-прежнему поражали яркими красками, Гарри даже устал смотреть по сторонам Он глянул на капитана и заметил, что тот едет, полуприкрыв глаза. Гарри последовал его примеру, и стало гораздо легче. Часам к трём пополудни добрались до внешнего магического барьера, за которым начинались обычные земли. Прошли сквозь полупрозрачную туманную стену, перебрались вброд через речушку и въехали в огромный бор.

Дорога сузилась, под копытами лошадей захрустели сухие шишки. В бору было прохладно и свежо — сквозь завесу ветвей пробивались только редкие солнечные лучи. Мягко шуршали сосновые иглы, звонко куковала кукушка. Гарри вдыхал хвойный запах и наслаждался привычным спокойным пейзажем, сознавая, впрочем, что во рту пересохло, а помятая седлом задница вот-вот запросит пощады. Где-то через час дорога вывела отряд на круглую поляну, посередине которой темнело крошечное озерцо. К тому времени сидеть Гарри стало уже совсем неуютно. Он заёрзал, Мерлин, словно уловив его мысли, взмахнул рукой, останавливая отряд, и сказал капитану:

— Дитя, может быть, встанем на привал? До трактира ещё далеко, а люди устали. К тому же я знаю это место — отсюда до Гиппуса совсем недолго. Мне хотелось бы воспользоваться оказией и попросить одолжения у госпожи Альбы: молоко белой кентаврицы необходимо для зелий, восстанавливающих память, а Несс писал мне недавно, что у неё сейчас как раз сосунок. Думаю, я обернусь за пару часов, а вы тем временем передохнёте.

— Хорошо, господин Мерлин, — ответил Канис и крикнул остальным: — Спешиться!

Довольные рыцари начали устраиваться на отдых. Гарри присел на корточки, напился из поясной фляги и, найдя в траве несколько земляничин, с удовольствием съел. Проходивший мимо Мерлин погладил его по голове, как ребенка. Канис догнал мага, они заговорил о чём-то — Гарри услышал лишь «вчера я потратил много сил» — а потом вдруг призывно махнул рукой. Гарри торопливо подбежал к нему.

— Пойдешь со мной в поселение кентавров, — сказал Канис и с улыбкой повернулся к Мерлину. — Мне это не составит труда, ведь ходу меньше часа. К тому же надо забрать у Кротоса должок.

— Опять мерился с ним силой на руках? А ведь знаешь, сколь бедняга обидчив, — шутливо попенял Мерлин.

— Ничего, зато лягается он не в пример лучше меня, — усмехнулся капитан. — Скажите Атти, господин Мерлин, пусть присмотрит за людьми. Идём, оруженосец.

Всё же то, что теперь Гарри сопровождал капитана так, как требовали обычаи, вызвало у него странную радость. Он старался не вникать, почему эта радость была такой певучей и лёгкой, да и откуда она вообще взялась. Они пошли по тропе, и вскоре сосновый бор поглотил их, оставив позади голоса расположившегося на отдых отряда. Пахло смолой, под ногами потрескивали сухие веточки. Глупый молодой бурундук заинтересовался незнакомцами, подбежал совсем близко, шурша по лесному ковру, но, вспугнутый тихим свистом Каниса, нырнул в заросли ежевики.

— Почему господин Мерлин не пошёл сам, сир? — спросил Гарри.

— Неразумно было бы заставлять столь почтенного мага плестись пешком через лес, — ответил капитан. — А портал открывать ему сейчас не стоит — все огненные заклятия отнимают много магии, он же вчера накладывал их трижды. Это я, разумеется, сказал ему вслух. Но на деле кентавры обожают беседы с мудрецами. Появись он там, они накинулись бы на него, как сороки на монетку, и задержали до темноты. А нам надо спешить домой.

Гарри рассмеялся. Канис неожиданно подмигнул ему.

— Я-то на мудреца не тяну, так что со мной разговор будет не слишком долог, — сказал он с усмешкой. — Но хлеб надо будет преломить и хотя бы полчаса провести за разговором. Кстати, обращайся с кентаврами почтительно и не выказывай страха. У вас они есть?

— Есть. Я их не боюсь. У нас они в основном звездочёты и прорицатели.

— Подходящее занятие для них. Похоже, кентавры в любом мире остаются кентаврами…

Гарри с Канисом выбрались из бора в небольшую холмистую долину — за ней голубело озеро, на противоположном берегу которого возвышались скалы, изрезанные у подножия множеством каких-то чёрных дыр. Приглядевшись, Гарри заметил движущиеся фигурки.

 — Гиппус, — сказал капитан. — Пещерный город кентавров.

Пока обходили озеро, он немного рассказал Гарри об укладе жизни лошадиного народа. Гиппусом управлял совет старейшин, имевших почётное право первыми приветствовать гостей. Кентавры за тягчайшую обиду почитали любое проявление недоверия к себе, никогда не нападали первыми и владели магией: их город был защищён мощными оберегающими чарами, секрет которых передавался из поколения в поколение. Хотя жили они обособленно, но с удовольствием торговали с фейри и людьми и любили принимать в гостях усталых путников, которым оказывали весьма и весьма радушный приём. Вскоре Гарри убедился в истинности слов капитана — едва их заметили, как у скал началась суматоха, мигом собралась топочущая копытами молчаливая толпа. Когда она расступилась, вперёд вышли четверо разномастных кентавров — двое женщин и двое мужчин. Самый старый кентавр, с белоснежными волосами до пояса и бородой, заплетённой во множество тонких косичек, церемонно склонил голову и ударил копытом.

 — Приветствуем в Гиппусе наших братьев, что защищают Авалон от зла! Да будут благословенны дни их жизни! Брат Канис, мы рады видеть тебя снова. Спутник твой юный впервые у нас в гостях, но и он согрел своим приходом наши сердца. Разделите же с нами скромное угощение и удостойте своим отдыхом наш кров!..

Кентавр вещал громовым голосом и ритмично бил копытом оземь. Канис почтительно молчал, Гарри тоже — он был слегка ошарашен — но тут кентавра пихнула локтем его соседка, остроглазая пожилая дама буланой масти.

 — Ради Холмов… Пиленор, ну тебя и понесло, — заявила она. — У мальца вон глаза сейчас выпадут! Устал он, покормить надо, напоить, умыться дать. А ты разговоры разговариваешь. Умыться хотите, парни? Поди употели на жаре?

Гробовая тишина, наступившая после слов непосредственной кентаврицы, прервалась хохотом Каниса, к которому присоединилась добрая половина присутствующих. Дама задорно подмигнула Гарри, потом взяла их с Канисом за руки и горделиво повела в центральную пещеру. Остальные повалили следом. Старый кентавр плёлся позади, растерянно бормоча что-то себе под нос.

Гарри и Канис умылись в большой дубовой бочке, отведали свежего хлеба, посыпанного крупной солью, и выпили молока. Потом Канис передал поклон от Мерлина, назвал причину визита, и красивая белокурая кентаврица увела его с собой. Гарри тем временем пришлось развлекать лошадиный народ рассказами о вчерашней битве — кентавры были напуганы появлением дементоров и встретили известие о расправе с ними восторженными криками. Через час жители Гиппуса проводили гостей к озеру, взяв слово как-нибудь обязательно заглянуть ещё раз. Буланая кентаврица на прощание смачно расцеловала Каниса в губы, а Гарри ущипнула за щеку, не преминув отпустить очередное замечание о зелёных глазах. Он тут же вспомнил Игрейн и даже умудрился не покраснеть.

— Долг получили, сир? — поинтересовался Гарри, когда они с капитаном шли через долину. Тот усмехнулся и продемонстрировал золотую монету.

— Кротос надеется отыграться, когда в следующий раз приедет на ярмарку. Ставит на кон свою любимую свирель.

— Свирель? Ничего себе. У нас кентавр с таким именем вроде бы стрелял из лука, — сказал Гарри с улыбкой.

Канис расхохотался.

–В жизни не видел Кротоса с луком! Но свирель тоже не его конек. Зато с рогатиной он управляется славно — об этом можно поэмы слагать. Если, конечно, с этой рогатиной он прёт не на тебя — иначе-то будет не до поэм…

В бору было тихо и прохладно. Канис остановился, проверяя, хорошо ли закупорена фляга с молоком, Гарри ждал его, обрывая с куста ежевики блестящие чёрно-розовые ягоды. На дальней ветке он увидел целую гроздь, полез туда, оцарапался о шипы, охнул и выругался.

— Сир, я просто руку рассадил, — крикнул он. — Всё в порядке!

Канис не ответил.

— Сир?

Ежевика колыхалась над головой, роняя вниз переспелые ягоды. Тишина показалась Гарри странной. Через секунду — очень странной. Ещё через секунду — пугающей. Он торопливо вылез из кустов и, увидев Каниса, хотел спросить, почему тот не отвечает. Но слова замерли на губах.

Капитан стоял неподвижно. Фляга была зажата в его безвольно опущенной руке. Другая рука лежала на рукояти меча. Лицо Каниса было даже не бледным — оно было пергаментным, остановившиеся глаза смотрели вперёд. Гарри вдруг ощутил дикий ужас и, уже понимая, что его ждёт, но не желая верить, медленно обернулся. В нескольких футах позади него замерла меж сосновых стволов уродливая чёрная фигура.

Дементор был похож на обезьяну: широкий, приземистый, с длинными когтистыми лапами, торчащими из дыр в плаще. Он не излучал привычного холода, но от него волной плыл в сторону Гарри чудовищный, мутный ужас — душил, облеплял лицо, камнем давил на грудь. Пытаясь отогнать кошмар, Гарри помотал головой, рванулся к Канису и дёрнул его на себя, но не удержал. Капитан упал ему под ноги, как кукла. Его мышцы одеревенели, взгляд был тусклым, пустым, и Гарри вдруг с пронзительной ясностью вспомнил ночной лес, озеро и стаю чёрных теней над беспомощным телом.

Сзади послышался хруст сучьев. Ужас достиг апогея, сковал сердце, будто стальной обруч, и вдруг взорвался, брызнув раскалёнными добела осколками. Гарри встал во весь рост и вскинул руки — так, как учил Мерлин. 

— Экспекто патронум!!!

Серебряный олень огромными прыжками понёсся к дементору — и прошел сквозь него, как призрак, не причинив ни малейшего вреда. Дементор тяжело ковылял вперёд. Он действительно переваливался с ноги на ногу, и это было как-то особенно мерзко. Гарри потянулся к поясу, пытаясь ухватить рукоять меча, но вместо неё пальцы ткнулись в рукоять браунинга.

Тварь была уже близко. Гарри, как во сне, щёлкнул предохранителем, поднял руку, целясь в середину капюшона. Ему показалось, что теперь ткань стала чем-то вроде чёрной лоснящейся кожи, в складках которой багровела присоска рта. А дементор всё шёл, и Гарри точно знал, что он идёт к добыче, которую непонятным образом умудрился парализовать, которой жаждал, на которую нацелился… Он шёл к Сириусу.

Ахнул выстрел. Дементор покачнулся, гнусно захрипел и снова шагнул вперёд. Гарри прицелился и всадил ещё две пули чуть ниже кожистого капюшона. Где-то в вышине заголосили испуганные птицы. Тварь громко захлюпала, зашипела и остановилась — по её туловищу сползали потёки уже знакомого серого гноя, длинные лапы тряслись, но она и не думала падать. Гарри выстрелил ещё три раза, а потом уже просто жал на курок, пока не расстрелял весь магазин. Дементор вновь устоял. Гарри швырнул на землю онемевший браунинг и выхватил меч.

— Ох...

Жив… жив! Услышав знакомый голос, Гарри вздрогнул. Но он не мог отвлечься — тварь была слишком близко. Гарри не сводил с неё глаз, его пальцы цепко сжимали рукоять меча.

— Сириус... — выговорил он одними губами.

Движение позади, тихий шорох… Дементор качнулся… Сильный толчок в плечо… Перед глазами сверкнуло серебро, на короткий миг Гарри почудилось, что это Патронус вернулся к нему — и тут же что-то пронзительно свистнуло. Голова в капюшоне отлетела в ежевичные заросли. Тело дементора тяжело рухнуло на тропу.

Жёсткие, но осторожные пальцы высвободили из руки меч, скользнули по предплечью, по шее, бережно погладили щёку.

— Гарри. Гарри! Уже всё, мальчик. Всё хорошо.

Он с трудом отвёл взгляд от мёртвой чёрной груды. Прямо перед ним оказались серые глаза на всё ещё бледном лице — блестящие, яркие… живые. Гарри судорожно выдохнул и, не помня себя, обнял капитана. Дрожа и и всё сильнее цеплялся за плечи Каниса, он чувствовал, как того тоже бьёт дрожь. Тёплые руки обхватили Гарри, прижали, почти нежно провели по спине и затылку — эти движения словно растворяли пережитый страх, заменяя его пульсирующим в груди жаром. Дышать стало тяжело. Канис снова погладил Гарри по щеке, приподнял его голову, заглянул в лицо. Серые глаза наливались переливчатым мерцанием, губы были чуть приоткрыты… Гарри резко отшатнулся. Канис моргнул и отпустил его. Он не сводил с Гарри взгляда, и в этом взгляде было что-то странное, непривычное.

— Ты не пострадал? — медленно спросил капитан.

— Нет… я в порядке. — Гарри подобрал браунинг, сунул за пояс и поспешил отойти в сторону.

Он прислонился к ближайшему дереву и сполз по стволу, закрыв лицо руками. Ему хотелось, чтобы Канис подошел к нему. Хотелось, чтобы он больше никогда не приближался. Сердце опять колотилось вовсю, а лопатки и шею будто жгло невидимое пламя — там, где ещё минуту назад Гарри касались чужие ладони.

Канис молча стоял на тропе. Потом Гарри услышал шаги и поднял голову. Капитан разглядывал труп дементора.

— То-то маги порадуются... — сказал он. И добавил неожиданно зло: — А я заодно узнаю, почему их клубки не засекли вот это!

— Думаю, потому что это уже не дементор, сир, — хрипло пробормотал Гарри. — Он ведь даже не похож на них... Видите? Наверное, попал на Авалон самым первым.

— Вижу. Бьюсь об заклад, что именно его видели кентавры… и что это он выпил дозорных. Разожрался, мразь.

— Наверное, вы правы, сир. Он выглядит... более сытым. И другим.

— Да уж… Ты сможешь сейчас идти? Нам надо возвращаться к отряду.

— Смогу. А вы, сир? Вы сами — как?

— Цел. За что следует благодарить тебя. — Канис вдруг улыбнулся. — Давай-ка уложим тварь здесь, под кустом — возможно, господин Мерлин пожелает её осмотреть.

В лагере их рассказ выслушали с ужасом. Алиенора мгновенно потащила обоих к фургону, усадила и принялась ощупывать и осматривать, словно хозяйка, выбирающая на рынке поросят. Потом вздохнула с облегчением, вытащила из фургона сундучок и заставила выпить по флакону терпкого зелья.

— Слава Холмам, вроде бы ничего дурного, — сказала она. — Разве что зелёные вы оба — но это и понятно. Надо будет заказать в трактире горячего вина.

Атти, кусая губы, стоял рядом — он был здорово напуган, даже стиснул плечо Каниса своей медвежьей лапой, и успокоился, только когда тот потрепал его по руке и заявил, что нечего изображать курицу-наседку. Все наперебой хвалили Гарри за смелость. Потом сходили за останками дементора — Мерлин внимательно осмотрел тварь, уменьшил её заклятием и уложил в кожаный кошель.

— Исследовав это создание, мы сможем помочь тем, кто стал его жертвами, — сказал он. — Так что нет худа без добра… Идёмте, дети мои. Надо отправляться дальше — уже вечереет. Я только выпушу в лес пару клубков, чтобы проверить, не осталось ли здесь ещё подобных существ.

В дороге он попросил капитана рассказать, что тот помнит о пережитых ощущениях. Канис побледнел, но кивнул. Он говорил о судорогах, боли, пустоте в голове, бессилии… Мерлин задумчиво кивал, лишь изредка вставляя какие-то малопонятные термины. Гарри пытался не слушать, однако не получалось. Наконец он решительно натянул поводья, дождался Атти и поехал рядом с ним. Рыцарь заметил его невесёлый вид и постарался отвлечь: вновь хвалил, расспрашивал о визите к кентаврам и даже поведал, как тот самый Кротос, что проиграл капитану золотой, однажды в пьяном образе попытался подвалить к нему, Атти, на предмет «позабавиться».

— Нет, ну ладно, я дам предпочитаю! — басил он, разводя руками. — На мне ж не написано. Но как он вообще представлял себе подобное, а? Я, конечно, ростом не обижен, однако тут на сундук какой взбираться пришлось бы или, скажем, табурет. А как хмель с него сошёл, так и не помнил ничего, открещивался — почудилось мол, тебе, брат Атти… Жеребчик игривый!

Гарри трясся от беззвучного смеха. Уже стемнело, небо обсыпали мелкие звёздочки, бор начал редеть, и вскоре отряд выехал на луг, рассечённый трактом. За лугом вновь начинался лес, перед которым дорога расходилась в разные стороны, а на перекрёстке стоял двухэтажный бревенчатый дом. Гарри сразу понял, что это долгожданный трактир — над входом висела вывеска с изображением пивной кружки и надписью «У весёлого щеночка». Атти широко осклабился.

— Вульфара заведение! Сейчас передохнешь, парень — тут тебе ни страхолюдин, ни учёных разговоров, пропади они пропадом.

Отряд набился во двор — у коновязи сразу началось столпотворение. Гарри устроил свою Бетси и пошёл вслед за капитаном и Атти в трактир. Он думал, что там будет мрачновато, но зал оказался огромным и светлым: в высоких окнах дрожала прозрачная сверкающая плёнка чар, такая же плёнка покрывала потолок. Пахло смолой и деревом, округлые бока брёвен ярко золотились. Широкая стойка была вырублена из необъятного соснового ствола, а за ней…

— Привет, Вульфар, дружище наш зубастый! — загрохотал Атти.

— Привет и тебе, увалень. Приветствую, дамы и господа. Сир капитан. Господин Мерлин.

Хозяин склонил покрытую серой шерстью голову, почтительно пошевелил ушами и оскалил в улыбке острые клыки. Гарри совершенно неприлично пялился на него и хлопал глазами.

— Рассаживайтесь, господа. У меня сегодня пусто, так что каждому найдётся местечко… Я смотрю, мой новый гость еще не видел псоглавцев, — вновь жутковато оскалился хозяин, выходя из-за стойки. — Не бойтесь, милый юноша, я не кусаюсь. Если только попросить.

Гарри отмер, чему сильно способствовала рука капитана, хлопнувшая его по плечу, и неловко поклонился. В зале стало шумно: отряд устраивался за столами, рыцари и маги скидывали плащи, снимали перчатки.

— Доброго вечера, Вульфар, — сказал Канис. — Сомневаюсь, что мой оруженосец испуган — скорее, удивлён. И что значит «псоглавцев»? Ведь ты у нас один такой.

— И как его только граница пропустила, не пойму! — заявил Атти.

Вульфар оскалился еще шире.

— Так ведь я пришел с добрыми намерениями. По ту сторону очень грустно, сир капитан, и одиноко. К тому же я люблю деньги, а их там нет. Что ж делать у Зеркального моря прирожденному трактирщику?

— Прирожденному пройдохе, ты хочешь сказать! — Атти добродушно подмигнул ему. — Всё таскаешь оттуда всякую пакость? Наверняка таскаешь. В бродячих цирках на разные диковинки спрос большой, да и магам заезжим для опытов всякие твари потребны.

— Холм с тобой, дружище! — ужаснулся псоглавец. — Я уже стар для таких выходок. Вот девочки мои соврать не дадут...

Трое «девочек», подававших на стол, были удивительной, просто нечеловеческой красоты. Черноволосые, тонкие, как змейки, они мерцали фиолетовыми глазами и двигались изящно, как в танце. Вид у красавиц был скромный, но от них волнами исходило нечто подобное тому, что Гарри помнил по редким встречам с вейлами. Кажется, жадным взглядом девушек не провожал только Мерлин — даже магички смотрели на них с восхищением, а некоторые рыцари явно были готовы пустить слюну.

— Да уж я вижу, как ты стар — то-то они у тебя такие довольные да тихие, — хмыкнул Атти. И шепнул Гарри на ухо: — Это суккубы. Редкие красотки, правда? Они все с той стороны — Вульфар с собой приволок. Говорит, жалко стало.

— А и жалко, — шевельнул чутким ухом невозмутимый Вульфар. — На той стороне хороший любовник еще более редкая штука, чем деньги. Не погибать же нежным цветам только за то, что они расцвели в неподходящем месте!

— Ты на диво поэтичен сегодня, — усмехнулся Канис. — Надеюсь, пиво будет тебе под стать. Нас всех мучает жажда.

— А как же! Пиво у меня всегда наилучшее! — Уши псоглавца встали торчком. — Шэдо! Где тебя тролли носят? Почему благородные господа всё еще говорят, когда их пересохшие глотки давно требуют выпивки!?

— Уже, мастер Вульфар! — послышалось из подсобки.

Голос был звонкий, с каким-то странным акцентом. Гарри повернулся и широко раскрыл глаза.

Из подсобки выплыла череда высоких глиняных кружек и, не расплескав ни капли пива, разлетелась по столам. Следом вышел высокий парень, с виду не старше Гарри. Его внешность поражала. В тонком лице не было ничего женственного, но оно было прекрасно какой-то стеклянно-хрупкой красотой, глаза переливались то голубым, то синим, волосы стекали по плечам потоками серебра. От гибкого тела разило похотью почище, чем от суккубов, — у Гарри закружилась голова и на миг потемнело в глазах. Он увидел, как дрогнула рука капитана, поднимавшая кружку. В трактире стало тихо, потом Атти присвистнул.

— Стар, значит, — сказал он задумчиво. — И не ходишь никуда больше. Ну да, ну да... А это не иначе как твой сыночек, от русалки прижитый?

— А что, — деланно удивился Вульфар, — не похож?

— Да уж просто фамильное сходство! Прямо с одного куста цветочки-то…

Парень пристально взглянул на Атти — тот словно подавился словами, тяжело засопел и помотал головой.

— Да он голодный, как я посмотрю!

— А и посмотри, посмотри, милый друг Атти, — довольно протянул Вульфар. — У нас есть на что посмотреть. И не только посмотреть, если пожелаешь... Угощайтесь, господа. Эй, несите ещё пива! Шэдо, послужи-ка господину Мерлину и его милости капитану.

Парень скользнул меж столов — румяная госпожа Алиенора откровенно любовалась им и облизывала губы. Атти вздохнул, посмотрел на Гарри.

— Инкуб… — буркнул он. — Видать, Вульфар его в пару к своим красоткам взял. Ты смотри, ежели пристанет, не ведись на его речи, а то завтра с кровати не сползешь. Они, говорят, совсем в этом деле бешеные.

Гарри не чувствовал вкуса еды. Он не ощущал больше ни голода, ни усталости, ни любопытства — единственным чувством, которое осталось, было желание, тёмное и горячее. Самый воздух проклятого трактира был пропитан им, как терпким запахом расплавленной смолы. Отряд весело ел и пил, то и дело слышались солёные шутки и комплименты в адрес улыбающихся суккубов, потрескивал огонь в очаге, стучали о столы глиняные кружки. Гарри оглядел гомонящий зал — и зрение его вдруг будто сузилось до размеров бойницы: в маленьком просвете остался лишь капитан, ловко разделывающий куропатку. Капитан — и Шэдо.

Вроде ничего особенного и не было. Инкуб просто подливал Канису пива, подавал еду и изредка что-то спрашивал, указывая на дальние блюда. Но его склонённая над капитаном фигура, тонкая рука, то и дело касавшаяся широкого плеча, взмахи ресниц и лёгкие улыбки казались Гарри изощрённым издевательством. Шэдо вновь нагнулся, прядь его волос скользнула по щеке Каниса. Тот повернул голову. Усмехнулся… Гарри жадно отхлебнул из кружки. Гнев, пенный и хмельной, как это проклятое пиво, закипел в его крови, мешаясь с разочарованием и уже знакомой обидой. Мерлин вдруг посмотрел на Гарри через стол, взгляд его чёрных глаз был грустным, понимающим. Гарри поймал этот взгляд — и содрогнулся всем телом. В один миг его заполнил ужас — ужас осознания того, что слишком долго и слишком старательно он скрывал от себя: раздражение, неловкость, стыд, жажда, гнев, обида… Всему этому могло быть только одно название. Невозможное, но единственно верное.

Ревность.

Он ревновал.

Атти тронул его руку, озабоченно спросил что-то. Гарри не понял. Он не мог больше смотреть, не мог слушать, не мог дышать воздухом, в котором сплелись воедино свежее дерево, пот, мускус и хмель. Надо было проветрить голову и выбросить из неё лишнее. Немедленно. К чёртовой матери. Гарри почти пробежал через трактир, толкнул тяжелую дверь и вышел.

Часть 2, глава 4.2