|
3. Волк среди овец
- Он пугает других детей, директор.
Дамблдор откинулся на спинку высокого стула, соединив кончики пальцев. Где-то, когда-то он уже слышал такие слова. Не про этого ребенка, нет. Но слышал совершенно явно.
- Вы собираетесь что-нибудь делать? – в голосе Минервы появляются недовольные нотки. Конечно, она за своих львят стоит горой и не может понять, почему он – гриффиндорец – не делает так же.
- Возможно, лучше дать им самим все решить? – Дамблдор поднял голову и взглянул декану Гриффиндора в глаза. – В конце концов, никаких правил он не нарушает, а детям надо учиться не полагаться во всем на учителей.
- Вам, конечно, виднее, директор, - Минерва поджала губы. – Но я беспокоюсь даже не о том, что он может или не может сделать сейчас – в конце концов, он всего лишь второкурсник. Меня волнует, что из него вырастет.
Не вырастет ли из него второй Том Марволло Риддл, додумывает за нее Дамблдор. Обаятельнейший, всеми любимый мальчик Том, который сейчас предпочитает, чтобы его называли лордом Волдемортом.
- В любом случае, вопрос его воспитания – это прежде всего к профессору Дункану, Минерва, - насколько возможно вежливо произносит Дамблдор. Минерва еще сильнее поджимает губы: обиделась. Явно услышала: «Это не твое дело», - и обиделась. – Это Слизерин, сама понимаешь, - добавляет он. Минерва смягчается, кивает и прощается. Дамблдор прикрывает глаза: так ему лучше думается.
Никому не хочется связываться со Слизерином; открытой враждебностью это не назовешь, но факультет продолжает стоять особняком: дружат только со своими, ведут какие-то свои проекты, дети знатных семей, знакомые друг с другом чуть не с колыбели.
И Северус Снейп. Который, несмотря на свое отнюдь не знатное происхождение, очень быстро избавился от навязываемой ему роли мальчика на побегушках. Который сумел подружиться с детьми из старейших магических семей, хоть они и старше его. Но, судя по наблюдениям директора, не очень-то ладит со своими сверстниками.
Странное существо Северус Снейп, думает Дамблдор. В отношении детей он привык доверять своему чутью, странному пониманию, что вырастет из этого вот горластого львенка или скромной толстушки из Хаффлпаффа. Он не ошибся даже с Томом Риддлом, по большому счету – но и не сделал ничего, чтобы исправить ситуацию. А мог ли – он этом Дамблдор предпочитал не думать: слишком горькие выходили размышления.
Северус Снейп с самого начала вызывал у него странную смесь жалости, симпатии и легкого отвращения. Так смотришь на калек, с ужасом от этого признания понял Дамблдор. Смотришь, зная, что несмотря на все их и общества старания они никогда не будут нормальными. Такими, как ты. Зная, что они знают это.
Интересно, знает ли Северус Снейп, что его попытки сойтись с людьми – заранее обречены?
Дамблдор сгорбился в кресле и опустил подбородок на скрещенные руки, вспоминая картину, которую наблюдал недавно. Он шел по коридору, но, услышав приглушенные голоса, почти невольно остановился и осторожно выглянул из-за угла. Дамблдор давно уже понял, насколько полезно наблюдать за учениками, когда они думают, что их не видит начальство – никто не будет так откровенен в кабинете на красном ковре, как на боковой лестнице, куда никто обычно не заходит.
- Ну, Снейп, говори, чего у тебя там, - нетерпеливый, недовольный голос. Юный Эйвери, не злой, но основательно испорченный родителями шалопай.
- Да, давай быстрее, а то на обед не успеем, - голос чуть писклявее. Как же зовут этого слизеринца?
Северус Снейп. Говорит что-то совсем тихо, директору не удается разобрать слова. Потом пауза. Переваривают, видимо.
Дамблдор усмехнулся в бороду. Очередное «гениальное открытие», проект новой шалости или «темное» заклинание, которое они и так будут проходит через пару лет. Обычная попытка завоевать дружбу и уважение, по большому счету.
- Ну-у, и чего? – протянул Эйвери тем же недовольным тоном.
Дамблдор осторожно выглянул из-за угла: вот Снейп, спина напряжена, видно, что он сжимает левую руку, прикрытую чересчур длинным рукавом мантии, в кулак.
- Не понимаешь? – медленно, с нарочитым спокойствием осведомляется Снейп.
- Да хватит тут выпендриваться, Снейп! – не выдержал третий слизеринец. – Объясняй нормально, нечего заумничать. Думаешь, вызубрил все учебники и самый крутой?
- Этого нет в учебниках, идиот, - прошипел Снейп. Дамблдор усмехнулся: ну конечно, мы уже прочитали все учебники за все годы. Бывают и такие дети.
- Смотрите, - Снейп порылся в кармане мантии и извлек нечто маленькое, поблескивающее на солнце. Наверное, пузырек, заключил Дамблдор, стеклянный или нет, судя по блеску – хрустальный. – Это – толченая herba rabida, - тихо, но четко произносит он. Если ее втирать в кожу, она повышает чувствительность рецепторов. Во много-много раз. Самое легкое прикосновение будет как удар, - он выжидающе замолчал.
Дамблдор напрягся. Это растение, насколько он помнил, все-таки проходят в рамках школьной программы – на седьмом курсе и только те, кто избрал зелья в качестве специализации. Ничего особенно ужасного в нем нет, это не яд, не наркотик. Но что-то в тоне Снейпа говорит о том, что в его руках оно может оказаться хуже и того, и другого. Директор быстро выглянул из-за угла: Эйвери и второй слизеринец молчали, судя по выражению их лиц, они просто не знали, что такое «рецепторы».
- Ты нам тут решил показательный урок устроить? – недовольно буркнул Эйвери наконец. – Что, хочешь по стопам Дятла пойти и вечно в червяках копаться? Смысл-то в этой траве какой?
- Попробуй шевелить мозгами хоть иногда! – зло прошипел Снейп. – Только подумай, что с этой «травой», как ты выражаешься, можно сделать?
- Ну так валяй говори быстрее, не тяни резину!
- Например… - Снейп помедлил и продолжил, понизив голос, - если взять herba rabida и… - Дальше он говорил очень тихо, и Дамблдор не смог разобрать ни слова. Но он заметил, что Снейп уже давно закончил рассказывать, а ответом ему было тягостное молчание. Дамблдор напрягся. Неужели Снейп предложил нечто такое, что будет слишком даже для маленького бандита Эйвери? Или они просто обмозговывают открывшиеся перспективы? Кто поймет этих слизеринцев, где у них проходят границы дозволенного?
- Ты совсем псих, Снейп, - тихо, но очень жестко произнес наконец третий из слизеринцев.
- Слушай… слушай, Снейп, - взволнованно поддакнул ему Эйвери, - не смей больше к нам лезть, понял. Понял, псих? Таких как ты надо в дурку запирать! Я не хочу, чтоб меня выперли из школы или в Азкабан посадили за такие дела! – и, судя по звуку шагов, он поспешно направился к дальнему выходу из коридора. Спустя несколько секунд его приятель бегом последовал за ним.
Дамблдор помедлил несколько секунд, потом вышел из-за угла.
Снейп стоял к нему спиной, провожая взглядом своих сокурсников, и не сразу заметил его, так что директор смог подойти достаточно близко, прежде чем Снейп резко обернулся. В одну секунду на его лице отразились изумление и страх, но он быстро – удивительно быстро для двенадцатилетнего – взял себя в руки.
- Здравствуйте, директор, - слегка напряженно произнес он.
- Добрый день, Северус, добрый день, - благодушно улыбнулся директор. – Такая замечательная погода, а ты почему торчишь в четырех стенах?
Снейп только нервно пожал плечами. Дамблдор решил запустить пробный шар:
- Кажется, я недавно видел тут неподалеку твоих однокурсников, Эйвери и… - он помедлил. – Почему бы тебе не присоединиться к ним и, скажем, не сходить на озеро, - и с невероятным изумлением заметил, что на лице Снейпа мелькнуло совершенно неприкрытое… отчаяние. Он что, действительно пытался таким способом подружиться с ними?! – задал себе вопрос директор.
Но лицо Снейпа, с чересчур резкими для ребенка чертами, вновь приобрело жесткое выражение.
- Благодарю, директор, - сдержанно сказал он, - я не испытываю желания общаться с Эйвери и Кармайклом, - и, слегка поклонившись, развернулся и пошел прочь.
Дамблдор опешил. Он так и остался стоять посреди коридора, не зная, грустить ему или смеяться. Только что перед ним разыгрался маленький эпизод чьей-то личной трагедии, но его весьма любезно попросили не лезть не в свое дело. Двенадцать лет, удивленно подумал тогда директор, наблюдая за худощавой сутулой фигуркой, удаляющейся по коридору. Действительно, что же из него вырастет, если каждая попытка найти с другими общий язык, даже таким способом, будет заканчиваться провалом?
В дальнем углу кабинета тихонько застрекотал на столике серебряный прибор. Дамблдор изо всей силы сжал кулаки, потом стукнул рукой по подлокотнику кресла.
Я не буду так поступать, пообещал он себе. Если он придет так ко мне, я приму его, несмотря ни на что. Какой там волчонок – просто одичавший без ласки щенок, такой же, как и все они. Просто ему повезло чуть меньше. Просто ребенок. Но, возможно, это будет единственный случай в его жизни, когда он не будет отвергнут, а если так, то я просто обязан пойти ему навстречу.
4. Загон для овец
Директор смотрел на него усталыми глазами и слегка, едва заметно улыбался. Это бесило больше всего. Северуса трясло, просто трясло, от пережитого шока подкашивались коленки, и он с трудом заставлял себя стоять прямо, надеясь, что не сильно дрожит.
А Дамблдор улыбался. И Северус сейчас ненавидел его больше, чем кого-нибудь в жизни. Вот сейчас Блэк тоже заметит эту улыбку и нагло ухмыльнется ему. Ухмыльнется, показывая: ты – мразь и ничто, я могу сделать с тобой все, что захочу, и начальство прикроет меня. Потому что я – Блэк и гриффиндорец, а ты – грязнокровка в Слизерине, овца в волчьей шкуре.
Волна злости накатила вместе с нарастающим отчаянием. Только не упади, приказал он себе. Только не упади, это будет окончательный позор. Золотые цветы на красном ковре начали подозрительно расплываться.
- Северус? Северус! – донесся голос вначале совсем издалека, потом прямо над ухом. – Давай-ка присядь, на тебе лица нет, прости уж старика, что сразу не предложил. – Его подхватили под локоть и медленно провели к креслу. Потом директор вернулся за свой стол, а на соседнее кресло тут же бухнулся Блэк, не дожидаясь приглашения. Северус заметил, что Дамблдор мельком мазнул по нему взглядом, но ничего не сказал.
Блэк заерзал в кресле, приняв внимательную, но одновременно вальяжную позу. Северус обратил внимание, насколько неудобно тому должно быть сидеть, и подумал, что дольше пяти минут Блэк не выдержит. Тот замер на кресле, наклонился вперед и уставился на директора; но своего он добился: Дамблдор наконец посмотрел на него.
- Ты хочешь что-то сказать, Сириус? – сухо спросил директор.
Блэк бросил на него удивленный взгляд и помотал головой.
- А как насчет того, чтобы извиниться перед Северусом за твою… шутку? – в тоне Дамблдора появились недовольные нотки.
Блэк пожал плечами и низко опустил голову, так что длинные волосы свесились и закрыли лицо.
- Какой теперь смысл, все ведь уже случилось, - глухо произнес он.
Дрянь, подумал Северус. Какая же ты дрянь. Изображаешь тут раскаяние, а потом будешь трезвонить на весь Хогвартс, что даже директор не заставил тебя извиниться перед «сопливчиком». Северус был готов поспорить, что тот и голову специально наклонил, чтобы патлы закрывали мерзкую ухмылку.
- А зря, - протянул Дамблдор. – Знаешь ли, иногда полезно оглянуться назад и задуматься даже над тем, чего уже нельзя изменить.
Блэк сгорбился еще сильнее.
Сейчас директор бросится его утешать, ну конечно, с бессильной ненавистью подумал Северус. Ах ты, бедняжка, как играет, Комеди Франсэз по тебе плачет.
Но Дамблдор никуда не бросился. Он поднялся с кресла и начал ходить по комнате, оставив Блэка за спиной; заметив, что на него уже никто не смотрит, тот выпрямился, и Северус с удовольствием увидел на его лице некоторое удивление.
- Я надеюсь, ты сам понимаешь, Сириус, - начал Дамблдор, все еще продолжая ходить из угла в угол и не глядя на них, - что в подобной ситуации единственным законным решением будет исключить тебя из школы.
Северус бросил на Блэка быстрый взгляд: тот сидел, сжав зубы, и блестящими глазами смотрел на директора.
- Попечительский совет поддержит меня, безусловно, в этом решении. Ты подверг своего товарища смертельной опасности, ни на секунду не задумавшись о возможных последствиях. Надеюсь, ума осознать это хоть сейчас у тебя хватит! – Дамблдор резко развернулся к ним и почти выкрикнул последнюю фразу. Северус инстинктивно отшатнулся. Блэк не сдвинулся ни на миллиметр.
Неужели ему правда все равно, почти с равнодушным интересом подумал Северус. Ну да, сыночек богатых влиятельных родителей, отпрыск благородного семейства – поди, у него и дома есть чем заняться, и на работу его устроят без образования. Всколыхнулась старая зависть, и ему стало еще обиднее и больней.
- Да, я понимаю, это ваше право, директор, - бесцветным голосом произнес Блэк, сглотнув. –Конечно, вы можете исключить меня в любой момент. Я только хотел сказать, - он сидел неестественно прямо и не отрывал от директора взгляда блестящих глаз, - я хотел сказать, я очень сожалею, что все так вышло.
Сожалеешь, что тебя поймали, с ненавистью подумал Северус.
- Знаешь, Сириус, - начал Дамблдор, продолжая ходить из угла в угол и не глядя на них. – Хоть у тебя в одно ухо влетает, а в другое вылетает, я все-таки должен попытаться объяснить, - он помедлил. – Я не буду поднимать вопрос о твоем исключении. Но единственная причина, почему я так поступаю – потому что я всегда думаю о последствиях. Сегодня ты чуть не лишил жизни одного из своих товарищей; я не хочу сломать жизнь другому. Повторяю, это первая и единственная причина. Думаю, теперь ты можешь идти.
Северус будто прилип к месту. Этого не может быть! Разумеется, он знал, что на справедливость не стоит особо надеяться, и Блэка вряд ли исключат – куда там. Но чтобы его вот так запросто отпустили, устроив даже не разнос – просто разговор – это было безумно несправедливо. Так, что внезапно сдавило грудь и стало тяжело дышать.
Блэк тоже замер на мгновение, прежде чем осторожно подняться с кресла, будто пробуя почву. Он исподлобья взглянул на директора.
- Это серьезно? В смысле, вы меня не исключаете, сэр?
- Нет, - отрезал Дамблдор.
Блэк двинулся к двери и походя бросил взгляд на Северуса. В нем было такое неприкрытое торжество, что у Северуса по коже пошли мурашки и захотелось зареветь.
- Зайдешь к профессору Макгонагалл, она назначит тебе взыскание, - бросил Дамблдор, не оборачиваясь, когда Блэк был уже у двери. Тот споткнулся, как человек, получивший удар в спину, но быстро взял себя в руки, кивнул и вышел.
Когда за ним закрылась дверь, на некоторое время повисло молчание. Дамблдор вернулся за свой стол и начал перебирать какие-то безделушки. Северус сидел, гадая, не подразумевается ли, что ему нужно уйти вместе с Блэком? Ну уж нет, директор как минимум должен попытаться оправдаться – иначе как он собирается его выпроводить?
- Ты слышал, что я говорил Сириусу? – неожиданно спросил директор.
Северус вскинул голову. Разумеется, он присутствовал в комнате, но кроме «его не исключат» ничего содержательного из речи не вынес.
- Боюсь, что ты слушал не очень внимательно, верно? – Дамблдор слегка улыбнулся той самой полуулыбкой, которая так раздражала Северуса. – Я понимаю, что судьба Ремуса Люпина волнует тебя сейчас меньше всего. Но дело не только в нем, хотя это действительно – моя главная причина…
- Зачем вы мне это говорите, директор? – раздраженно перебил его Северус.
Дамблдор внимательно посмотрел на него. Северус заметил, что глаза у директора красные, а под глазами – мешки. И что сейчас он кажется настоящим стариком, несмотря на блестящие рыжие волосы и гладкую кожу.
- Я не хочу, чтобы ты считать, что я не на твоей стороне, Северус, - медленно произнес директор. – Просто мне кажется, что свои проблемы с Сириусом Блэком ты должен решить самостоятельно. Я обещаю, что в любой другой ситуации ты можешь прийти ко мне и рассчитывать на мою помощь, слышишь, Северус?
- Благодарю, директор. Надеюсь, ваша помощь, - Северус сделал ударение на слове «ваша», - мне не понадобится. Особенно если она будет так же эффективна, как теперь, - пробормотал он вполголоса.
Дамблдор то ли действительно не услышал последних слов, то ли сделал вид. Но когда Северус уходил и обернулся, закрывая за собой дверь, директор слегка улыбался.
В коридоре Северус недоуменно пожал плечами. Ему никогда не понять этого человека.
Щенята, воображающие себя волками, думал Дамблдор.
|