Необыкновенное лето

Они распахивают дверь и встают на пороге, оглядывая гостиную, Сириус смотрит направо, а Джеймс – налево. Потом прямо, на высокую пустую каминную полку и белую стену.

- Вот тут что-то не так, - наконец говорит Сириус, - просто дыра.

- А если цветы? Трансфигурация комнат просто классная, Бродяга.

- Цветы - это примитив. А насчет планировки – знаешь, когда с детства бродишь по длинным коридорам, потом их хочется ликвидировать как факт.

Из гостиной выходят несколько дверей.

- И никакого второго этажа! Лестницы тоже достали.

- Сириус Блэк взялся за дело.

- Дело будет сегодня, Джим. Надо все прибрать, а то с зимы тут пыли уже немерено.

- Пиво будешь?

- По бутылке и вперед.

Они плюхаются на диван, который недовольно скрипит и в самом деле плюется в них пылью.

- А почему ты чары не наложил? Мама всегда так делает, если мы уезжаем летом.

- А я их знаю, эти чары? У нас же всегда были домовики. Спрошу у неё завтра, если не забуду.

- Интересно, чем они сейчас там занимаются?

- Твоя мама рассказывает твоей невесте о том, каким пусей ты был в младенчестве. Колдографии показывает.

- О нет! Черт, я забыл припрятать те альбомы.

Сириус смеется, подавившись пивом.

- Поскольку я тоже имел честь лицезреть… С комментариями Абигайл. Лили понравится, особенно те, где ты голый с погремушкой-снитчем.

- Бродяга!

- Я пытаюсь тебя развеселить. Не надо бояться.

- Я не боюсь. Но…э…беспокоюсь.

- Как и положено жениху. Её родителей все-таки не будет?

- Нет, она не хочет.

- Ну и ладно. Допил? Поехали.

К полуночи прибранный и вымытый дом радует глаз. Сириусу нравится всё – в конце концов, это его собственный дом, устроенный именно так, как он хочет. Пусто и чисто, чего еще желать? Ничего от Блэков. Кроме самого Сириуса, конечно. Новый дом и новая жизнь.

И правильно, что Джеймс с Лили будут жить здесь – где еще жить молодоженам?

Джеймс опять устроился на диване, Сириус так и стоит у камина.

- Ну что б придумать, а?

- Ты, перфекционист, уймись! С утра купим цветы – и всё.

- Нет. Вставай. Это должен сделать ты.

Сириус сдергивает Джеймса с дивана.

- Где твоя палочка? Рисуй.

- Что?

- Портрет. Портрет Лили. Рисуй… Ну, как ты её видишь.

- Не уверен, что она будет рада, обнаружив здесь себя неглиже.

- Поттер, я понимаю, у тебя предсвадебный стояк, - Сириус уворачивается от тычка, - ну хорошо, мандраж. Рисуй, а я, как лицо незаинтересованное, буду править.

- Да не умею я!

- Всё ты умеешь. Не руками рисуй, а фантазией. Давай, не стесняйся.

- Я тебе нафантазирую сейчас, - Джеймс тем не менее поднимает палочку, примеряясь. – Pinge!*

* - рисуй!

И когда утром в день свадьбы они просыпаются все на том же диване, Сириус в одном углу, Джеймс – в другом, Лили Эванс, нарисованная на белой стене, прищурившись, улыбается им.

* * *

На все про все у молодоженов десять дней, которые Сириус честно проводит у Ремуса, в Лланбадарне. На этот раз полнолуние у них получается на двоих, Питер с родителями все еще отмечает окончание Хогвартса во Франции, только на свадьбу друга смог приехать - и обратно.

Сириус уже бывал у Ремуса, но в полнолуние – впервые, и благодарности миссис Люпин вызывают у него оторопь. Он не привык думать о том, что Ремус опасен. Просто не привык.

И еще - почему-то никак не получается называть её по имени, в отличие от Абигайл Поттер.

- Да всё в порядке, - беспомощно повторяет он в сотый раз, - я… мы привыкли, вы не волнуйтесь, миссис…

- Капитолина, - улыбаясь, поправляет она.

- Да, миссис… Капитолина, я ну…э-э-э, - Сириус в последний момент затыкается и продолжает совсем не так, как хотел: - Я посижу с ним утром. И раны обработаю. Не беспокойтесь, я… ну, смогу.

С мыслью о ночи на свободе можно расстаться. Ремус запрется в подвале. Собственно, никто не мешает Сириусу свалить из дома и побегать, тем более что дом стоит на окраине небольшого уэльского городка, и все старые предания сами приходят в голову. Может, и встретишь кого – доннатауруса, например. Или даже Рианнон.

Глупости все это. Сириус не хочет думать о том, каково будет Рему там, внизу. Не любят оборотни запертых помещений, это ему тоже хорошо известно. И куда лучше было бы уйти куда-нибудь подальше – в тот небольшой лес, который заканчивается у обрыва. Дальше плещет море, темное и бесконечное; поплавать, конечно, при Ремусе не получилось бы, но все равно.

«Это лучше, чем в подвале», - упрямо думает Сириус, но диктовать свои условия здесь нельзя.

Здесь всё по-другому. Не так, как у него самого – «порода-дисциплина», не так, как у Джеймса – весело, легко и свободно. Здесь дом пропитан какой-то панической заботой. И её, миссис Люпин, отчаянием.

- Так нельзя, Рем, - говорит Сириус утром, когда приносит Ремусу воды и левитирует в комнату складную койку из коридора. Всё продумано, так, что нет сил на эту продуманность смотреть. – Ложись. Почему она всё время относится к тебе как к больному?

- А что я могу сделать? – отвечает Люпин вопросом.

Ран и ссадин у него больше, чем обычно. Точно как в Хогвартсе: пока его запирали в Хижине, он отлеживался у Помфри по несколько дней. Когда они стали уходить в Запретный Лес – дела пошли значительно лучше.

- Не знаю. Хочешь, поедем жить ко мне? Комнату я тебе устрою. Лили всё равно уже знает. А нам с Джеймсом только веселее.

- Что тут веселого, Сириус?

- Да не ной ты! Я о том, что лучше жить с теми, кто считает тебя нормальным.

- Я не могу её оставить, Сириус. Она не сможет. Для неё и школа-то была испытанием, а уйти просто так…

- Рем, давай выйдем следующей ночью? Ну сил моих нет.

- Кто тебе мешает?

- Да что я. Я о тебе.

- Нет, Сириус. Здесь будет так, как она хочет.

Сириус молчит.

- Не обижайся.

- Я не обижаюсь, я не понимаю.

Ремус пожимает плечами.

- Я хочу спать.

- Да. Извини. Извини, Рем. Я заткнусь.

Он действительно затыкается – на все оставшиеся дни, зовет миссис Люпин по имени, и ни слова про полнолуния, но, вернувшись к себе домой, тихо клянется, что больше никогда, только в случае крайней необходимости, ни за что, потому что иначе сорвется и ляпнет что-нибудь непоправимое.

А дома его ждут перемены. Ничего особенного – только темно-синие шторы в гостиной, красные – в его комнате, золотистые – в спальне Поттеров.

- Я занавесила окна, Сириус, ничего?

Лили не краснеет, но ей откровенно неловко.

- Без проблем, Лили. Это – твой дом.

- Точно?

Сириус кивает, прекрасно понимая, что это он, скорее, не продумал. Это же медовый месяц. В одноэтажном доме с окнами без штор.

- Все отлично. Наводи порядок как хочешь.

Сириус подмигивает ей, и она улыбается – точь-в-точь как на портрете над камином.

* * *

Первое собрание Ордена, на которое их допускают – через две недели после свадьбы Поттеров.

Весь седьмой курс они рвались в Орден. Точнее, сначала в аврорат. Аврорат казался естественным выбором для тех, кто видел начавшуюся войну вокруг и не хотел оставаться в стороне.

Они, наплевав на свою собственную репутацию, как пай-мальчики, похлеще Ремуса, висели на хвосте у МакГоннагал в надежде на характеристики и рекомендации, помимо оценок, в которых никто не сомневался.

А потом Сириус встретил в Хогсмиде изрядно выпившего Хагрида. Всего-то нужно было: проводить школьного лесничего до домика, выпустить погулять скулящего Вожака – уж с собаками Сириус всегда находил общий язык - и посидеть с Хагридом за полуведерной чашечкой чая.

В Хогвартс Сириус вернулся почти невменяемым. Это было именно то, что надо – Орден. Только так, без всяких министерских заморочек. Без экзаменов и официальных собеседований. Вместе с Ремусом, для которого путь в аврорат закрыт. Все вместе.

Он рассказывает об этом Мародерам, стараясь не сбиваться на мгновенно открывающиеся перед глазами перспективы. Главное, чтобы проникся Ремус, Джеймса он всегда сможет уломать, а Питер не рискнет остаться в одиночестве.

И Ремус соглашается, что это «интересно».

И Джеймс кивает, как и сам Сириус часом раньше у Хагрида, и так же жадно ловит каждое слово.

Питер молчит, но когда они втроем поворачиваются к нему, вскидывает руку, изображая букву V.

- Нам нужны выходы на Грюма, - рассуждает Джеймс.

- Есть более простой вариант – Дамблдор.

- Ремус, я думаю, нам с Сириусом к Дамблдору соваться не следует. Может, тебе…?

- Я подумаю.

- Можно еще раз обработать Хагрида. Выпить с ним, что ли? В «Кабаньей голове».

- Если только ты, Сириус. Мы столько не осилим.

- Так и я не осилю. Выливать под стол?

- Хорошая идея.

Как пару лет назад с анимагией. Их несет, идеи как искорки, проблескивают то у одного, то у другого. Есть цель, ради которой стоит ломаться. Не абстрактная цель, вполне конкретная и, может быть, досягаемая. Орден Феникса.

- И никакого хулиганства. Вы, двое!

- Ты разговариваешь как декан, Ремус.

- Спорим, он и будет деканом?

- Кто меня возьмет, придурки…

- Дамблдор, - хором говорят Сириус и Джеймс. И все четверо смеются.

И у них опять получается. Везет – так везет. Зимой Сириус знакомится со странным типом Флетчером, который тоже горазд выпить, но хоть поменьше Хагрида. Оказывается, в Ордене есть разные волшебники.

Ремус ищет подходы к Дамблдору. Гарольд Поттер, отец Джеймса, знаком с Грюмом. Это тоже выясняется случайно, но что мешает Поттерам позвать Грюма на Рождество, к примеру?

Чем ближе цель, тем спокойней становится.

- Я, наверное, должен рассказать об этом Лили? – спрашивает Джеймс у Сириуса в апреле.

- Если ты собрался жениться – то да, - отшучивается Блэк.

- Ага, - говорит Джеймс вроде бы между делом, - собрался.

Нельзя сказать, что это такая уж новость. Может только, слишком рано, но и это Сириусу понятно – Джеймс так же, как и он, хочет всего и сразу.

- Вот так вот, пошутишь про олений гон и окажешься прав.

- Ты же не шутил тогда.

- Нет. Да и сейчас не очень.

- Ничего не изменится, Бродяга.

- Это да. В конце концов, нам не привыкать общаться со старостами.

- Ага, - еще раз повторяет Джеймс.

Вот и весь разговор. Может быть, он и огорчился бы, но в Джеймсе Сириус уверен. И ничего не изменится от того, что с ними теперь будет рыжая Эванс. Почти ничего, но Поттеру об этом знать необязательно.

* * *

Но Орден изнутри оказывается совсем не таким.

Их собрали, чтобы учить безопасности и осторожности. И того, как избегать министерских. И это Грюм. Знаменитый Грюм. Похоже на не самый интересный урок.

Хотя кое-что им все-таки поручают.

- Слежка – это длительный процесс, требующий аккуратности. Можно, конечно, воспользоваться Оборотным зельем. В таком случае необходимо заранее сварить несколько порций…

Сириус смотрит в потолок. Джеймс зевает, прикрывая рот ладонью, невыспавшийся молодожен, хотя на самом деле они втроем просто болтали до утра в гостиной.

- Поттер и Блэк!

- Мы слушаем, - одновременно отвечают они.

- Здесь вам не Хогвартс!

Лили тихонько фыркает.

- Миссис Поттер!

Это звучит так смешно, что теперь смеется Сириус.

Ремус оглядывается на них недовольно.

- Сейчас вы все вылетите отсюда! С Obliviate вместо «до свидания»! Итак, чем вы предпочтете воспользоваться…?

- Оборотным зельем, - с видом примерной ученицы отвечает Лили.

- Нет, миссис Поттер, для вас у меня будет другое задание. Как и для Люпина.

Конечно, нудное Оборотное зелье. Зачем оно им, Сириусу-Бродяге и Джеймсу с мантией-невидимкой?

Но они согласно кивают, слушая Грюма.

Джеймсу достается Эйвери-старший. Сириусу – к его веселью – Мальсибер. «Нас интересует вербовка ваших однокурсников с других факультетов, понятно, Блэк?»

Чего ж тут непонятного. Птенчики выросли, каждый выбирает своё гнездо.

Они уже выбрали.

* * *

Что именно они выбрали, понятно. Сторону Гриффиндора и Дамблдора, иначе быть не могло.

Но что противостоит им с другой стороны, они видят только в августе.

Это общий вызов, они встречаются с Ремусом и Питером, с Грюмом, Прюиттами и Лонгботтомами – еще одной семейной парой.

Грюм бродит вокруг дома, не беспокоясь о том, что их заметят. Четыре утра – магглы в соседних домах спят.

А семью Харди уже ничто не побеспокоит.

Коттедж как коттедж, метка над острой крышей уже почти не заметна.

- Старик Харди помогал мне в свое время. Потом, когда началось все это, - Грозный Глаз кивает на дом, - ушел. Сказал: семья важнее. А не помогло.

Сириус толкает дверь ногой.

Мерлиновы яйца.

Коттедж тих и… пуст? Внутри, похоже, был пожар. Странный пожар, уничтожающий только живое. Сириус, оцепенев, смотрит на кошку и огромного попугая в клетке, точнее, на то, что было кошкой и огромным попугаем, и страшно подумать, что в спальнях наверху.

- Алиса, побудь с ней здесь. Незачем тебе туда входить, девочка, - говорит на крыльце Грюм. – А вы давайте, за Блэком.

- Чтоб вы знали, что эти мрази творят. Томас Харди был мракоборцем. А его жена, невестка и внук – нет. Но им плевать, это война без правил. Это война на уничтожение, поняли?

Они понимают. Пока желудок булькает у горла от запаха гари и другого, сладкого, тошнотворного. Пока они послушно идут за Грюмом из спальни в спальню - вот он урок, настоящий, после которого всё будет по-другому. На пороге детской Питер останавливается, но Грозный Глаз подталкивает его в спину.

- Смотреть всем!

Детская кроватка со сбившимся в угол одеялом и нелепыми голубыми погремушками. Погремушки целы, а мальчик…

Ремус не выдерживает и выскакивает за дверь.

- Тише, - женские голоса на дворе, - мистер Харди, туда нельзя.

Аластор разворачивается.

- Сын. У него дежурство в Министерстве, ночное. Значит, скоро здесь будут авроры. Пошли.

Они выходят. Пятясь, все вместе.

- Рич, - Грюм хочет обнять мужчину лет тридцати. – Рич.

- Это всё ты! – кричит тот. - Это всё из-за тебя! Зачем он только связался с тобой! Пустите меня!

- Завтра я вас жду у себя, мальчики. У вас есть ночь на то, чтоб подумать.

Грюм не обращает на крики никакого внимания.

- Obliviate, - произносит Френк Лонгботтом. – Аппарируем.

Но думать они не могут. Они тупо пьют в «Дырявом котле». В абсолютной тишине. Потом провожают домой уже совсем никакого Питера. Потом так же стоят и молчат с Ремом, не в силах разойтись. Потому что Ремусу надо к себе. Даже сегодня – к себе.

Потом все-таки отправляются домой.

- Где-то был огневиски, со свадьбы остался, - Сириус роется в шкафу. – Да, целых три бутылки. Будете?

Они пьют. Если бы можно было заплакать под конец, как Хвост. Хотя кто его знает, почему плакал Хвост.

Они пьют, как будто алкоголь может стереть память. Хотя такое стирать нельзя никогда и забывать нельзя. Нет, пусть так – огневиски только разжигает ненависть к выродку, который все это устроил. Который, блядь, ловит кайф от всего этого. Который поднимается на этой крови и этой боли.

Потом Лили плачет, сжавшись в углу дивана, Джеймс обнимает её, а Сириус сидит перед ними на полу и несет какую-то чушь.

Потом они опять пьют.

Потом Сириус рассказывает о том, как он завтра убьет Мальсибера.

Потом Поттеры вместе кричат ему, чтоб он не смел.