Часть 3

*****

Почему-то еще пару часов назад ему казалось, что Блэк будет разговаривать, не останавливаясь. Он настолько ожидал болтовни, лихорадочного и бессмысленного трепа, что тишина разочаровывала и злила.
Интересно, что чувствуют те, чье время заканчивается навсегда? Этот вопрос никогда не интересовал Снейпа раньше – то ли потому, что уход других оказывался слишком быстрым, то ли потому, что его собственное время еще не прошло. И еще раз: смерть – это то, что происходит не с нами.
Только один раз он не вспомнил эту старую мудрость, только один раз. Но и это никому не помогло в хеллоуинскую ночь восемьдесят первого года.
Он так и подумал: никому. И удивился, потому что раньше всегда думал об одном конкретном человеке.
И в этом тоже, скорее всего, был виноват Блэк.
Блэк, который даже здесь, даже в таком положении умудрился…
Факт оставался фактом – Снейп сидел рядом с ним. Снейп следил за ним, убирал, разговаривал. Сочувствовал, наверное– это было последнее, в чем бы он признался, но это было так.
А ненависти не было. Была усталость от бессонницы. И тоска – потому что все протекало слишком долго, но Снейп сам выбрал способ. Опять-таки, не зная, как оно всё повернется.
Но ведь действительно – он был хороший враг, Блэк. Честный. Тот, кто пер напролом, тот, чьи ловушки не трогали души, тот, чьи слова всегда значили именно то, что значили. Лучше многих других.
Он не требовал от Снейпа ни преданности, ни доверия. Он просто был – всегда, почти всю сознательную жизнь, не в доме на Гриммо, не в бегах, не в Азкабане, а здесь, в голове, рядом.
Может быть, этот враг заслуживал правды.
- Послушай, - Снейп кашлянул. – Ты слышишь?
Блэк открыл глаза и кивнул.
- Мне понадобится совсем немного времени.
И Снейп начал говорить – быстро, не сбиваясь, словно читал лекцию.
Вываливая на Блэка все, что знал – о планах Альбуса, о том, что Поттер должен погибнуть, но это ничего не значит, мы не знаем, как все повернется, но только Гарри может победить и только так.
Он говорил просто потому, что не мог остаться один на один с этим знанием, пусть на несколько минут его разделит другой. Пусть поймет, что это такое, каково это – носить в себе. Он поймет, потому что сказать об этом можно только Блэку, потому что он – один – тоже оттуда, потому что их истории похожи до отвращения, с которым ты смотришь на себя в зеркало по утрам.
Сейчас на Блэка не надо смотреть. Можно смотреть в темное окно, видеть отражение белых стен – такую же ослепительную комнату в заоконной пустоте, и свое собственное отражение, а Блэка не видно, он же лежит, нет, его уже нет, и ты опять проговариваешь все это самому себе.
Но Блэк был.

Действие 4.
Снейп проспал. С одной стороны – рано или поздно, это должно было произойти. Без всяких зелий продержаться на нескольких, явно недостаточных, часах сна в течение недели было трудно. С другой – вряд ли он проспал что-то важное, понадобился бы – разбудили. Но то, что он просто выключился из реальности – без снов, без мыслей, без готовности, раздражало. Здесь, рядом с Лордом. Здесь, где несколько сюжетов никак не сплетались в один, приходилось удерживать в голове все одновременно, и поневоле можно было пожалеть об отсутствии Дамблдора. Хотя бы потому, что обычно это была его прерогатива – видеть все целиком.
«Или предполагать, что видишь», - усмехнулся Снейп, вспоминая их разговоры в последний год.
Питеровское вранье сегодня не выглядело особо фееричным. Никаких прожектов хотя бы на месяц вперед, никаких особо щепетильных воспоминаний. Если посчитать, Снейп за пару недель узнал столько «великих и ужасных тайн» Мародеров, что становилось тошно. А иногда – завидно, и это было совсем глупо. Один, обреченный, слушал вранье предателя, делая вид, что верит. Второй самозабвенно лгал, вставая, наконец, вровень с тем, кого хотел заполучить. В лучшие ли друзья, в любовники, в покровители – неважно. Хвост отдал Блэку свой титул лучшего слуги, Хвост отдал Блэку свое прошлое, Хвост отдал Блэку свою сомнительную заботу и, может быть, свою маниакальную привязанность – и получил взамен иллюзию, в которой захлебывался. Иллюзию обоюдную, как Блэк с его характером мог выносить этот обман день за днем – Снейп не представлял. Понятно, почему он так хотел убить Хвоста. Понятно, почему он так просил…
Дожили. Ему понятны устремления Блэка.
Снейп встрепенулся, прислушиваясь к неспешному разговору об оборотничестве и анимагии.
- Мне не хватает Бродяги, - говорил Петтигрю, - и вообще, всех этих прогулок. Помнишь?
Блэк кивнул, улыбаясь. Заметил, что Снейп слушает, и добавил:
- Если Северус не захотел учиться тогда… поможем ему сейчас?
Питер удивленно взглянул на Снейпа – как будто видел его в первый раз. Даже его красноречие испарилось.
- Северусу? – переспросил он.
- А почему нет, - довольно заявил Блэк, - всё должно получиться. Мало ли почему он не захотел тогда… я не помню… неважно. Но сейчас-то? Ты как, Снейп? Это просто. А мы поможем.
- Непременно, - сдерживаясь, ответил Снейп. – Вот только разберемся с парой дел, и все попробуем.
- Класс, - Блэк сказал это…как мальчишка. Как тот смазливый самоуверенный мальчишка с Гриффиндора. И вчера, когда он говорил: «Это было здорово» - он тоже был мальчишкой. Решившим трудную задачу. Научившимся перекидываться в собаку. Или что там еще. Неважно, просто Снейп никогда этого не замечал раньше. Точнее – ему всегда было на это плевать. А сейчас это не злило, более того – даже не раздражало. И когда Блэк подмигнул ему, Снейп кивнул в ответ.

- Какого черта ты выделываешься перед Хвостом? – спросил он все-таки ночью, набирая кровь в колбу. Почему-то сейчас Снейпу казалось естественным спросить это вслух.
- А мне скучно, - неожиданно просто ответил Блэк. – Гулять не пускают, поручений не поручают, спать не могу. Мог бы – спал и видел сны. Ты видишь сны?
- Нет.
- В Азкабане, - Блэк опустил голову, наблюдая за снейповской рукой, - в Азкабане со снами тоже плохо. То есть, сначала хорошо. Они есть, всякие, цветные, ты в них живешь, так… просто. Живешь. Даже если там опасно или больно. А потом они уходят. Не сразу. Постепенно. Белла не рассказывала? – не меняя тона, вдруг спросил Блэк.
- Белла? Мне? Нет, с чего бы.
- Ну, так. Они выцветают. И ты выцветаешь вместе с ними. Вот когда снов не остается…

Странный разговор – Снейп никак не мог понять, что в нем правда, что игра – как упоминание о Белле, и главное – почему Блэк вдруг воспылал жаждой общения?
- А Завеса? – спросил он.
- Завеса? Там нет ничего, и вспомнить-то нечего…
Блэк сидел на подоконнике, Снейп стоял рядом, и его реакция на «вспомнить» могла быть только одной.

Там и в самом деле ничего не было. Настолько ничего, что Азкабан с тенями дементоров на стенах выглядел гостеприимной школьной спальней. Совсем ничего – непонятно было, как это отражается в воспоминании, и на что это похоже…
- На ублюдка, - прошептал Блэк, наклоняясь к его уху.
– На кого?
- На красноглазого ублюдка. Он там свой, куда больше, чем здесь.
- Да. Ты обещал…
- Не стоит.
- Блэк!
- Я предупредил, - Блэк пожал плечами.

Они уже только что не утыкались друг другу лоб в лоб. Новый способ Легилименции, чтоб её. Прямой контакт. Примитив.

Только потому, что перед этим была зазавесная пустота. Только поэтому все выглядело так контрастно – иначе и быть не могло. Снейп не увидел Лорда – он провалился сразу туда, в подделанное Блэком воспоминание.
Белая комната и подоконник – привычные декорации. И он сам, склонившийся над рукой Блэка. Только не с колбой. И не… Вообще.
Взгляд со стороны почему-то делал воспоминание неприлично реальным. Наверное, потому, что он сам, пытаясь поговорить с Блэком в мыслях, все время представлял себе, - на всякий случай, на всякий случай, не более того, - как бы это выглядело в чужих глазах.

Снейп не умел этого делать. Никогда.
Но это он, неловко и почти грубо, целовал предплечье Блэка, стягивая с него гребаную черную рубашку. Блэк, упираясь затылком в стекло, жмурился и пытался по мере сил ему помочь.
- Скотина!
- Я же сказал. Хватит?
- И до чего ты это все довел?
- До логичного конца. А что мне оставалось?
- Мать твою!
- Ты предпочел бы, чтобы он увидел...?
- Кобель!
- Предлагай варианты – в следующий раз я покажу твою редакцию.
- Самоуверенный болван!

Снейп хотел сказать еще что-то – но двое в комнате раздевались, оказываясь сначала не черными, а белыми, под стать стенам, белыми на фоне темного окна, а потом пришла боль.
Та самая, вчерашняя, пульсировавшая в воспоминании и делавшая его еще реальнее, утверждая его в неведомых правах. Это нельзя было объяснить, только почувствовать, такую боль объяснить никогда нельзя, она рвалась в комнату извне, она хотела сама дотянуться, ударить, проверить подлинность, изобличить нахальный подлог, но двое не замечали её, и Снейп-там уже опускался на колени перед тем, кто сидел на подоконнике, и Блэк-там что-то бормотал, раздвигая ноги, и это почему-то перестало быть неприличным, а было сильным, сильным и настолько живым, что Снейп сглотнул и отвел взгляд.

Блэк скривился, потер лоб и заметил, в пространство:
- Надеюсь, я тебе польстил. Кто бы мог предположить, о Мерлин.
- А с Петтигрю кто-то мог предположить? – так же в никуда заметил Снейп.
- Да ты никак ревнуешь, Сопливус? - Блэк заржал, Снейп не успел ни разозлиться, ни оскорбиться. – Вот к этому?

Блэк был прав – это можно было показывать кому угодно, вплоть до третьекурсниц Хаффлпаффа. Третьекурсницам даже нужно было – как противоядие от подростковой гиперсексуальности.
Снейп опять не понимал. Почему тот, чьим наваждением Блэк являлся пес знает сколько времени, не вызывал ничего, кроме брезгливости даже в такие моменты. Впрочем, какие «такие»? Никакие, это понимал даже Снейп.
- Почему? – спросил он, когда Блэк закрыл глаза.
- А ему ничего не надо, я думаю, - Блэк так и говорил, слепо, - ничего из того, что я могу… мог ему дать. Ему нужен я. И всё.
- Хотелось бы знать, что ты дал мне, - Снейп постарался, чтобы сарказма в голосе было даже больше, чем нужно.
- А ты не понял? Тогда проваливай.
Снейпу хотелось опять выразительно постучать по колбе, чтобы вразумить этого типа, претендовавшего на что-то и говорившего непонятно о чем, но Блэк сидел с закрытыми глазами. И прикладывать его почему-то не хотелось.

***
Это было глупо и обидно. Точно как тогда, в школе, и навсегда. Получи долг жизни Поттеру. Обеспечь защиту - Блэку. Формальная справедливость обязательств только подчеркивала их издевательскую сущность. Про главное Снейп вообще старался лишний раз не думать, а помогать мальчишке справляться с проблемами по мере их поступления и разрастания.
И Дамблдор. Дамблдор, чья опека была легка до невыносимости. До такой невыносимости, что иногда Азкабан казался Снейпу счастливым исходом.
Семена падали в зелье – третье, четвертое, пятое, кровь расплывалась темной лужицей по поверхности взвеси, а Снейп мечтал о том, как через пять, нет, шесть дней он избавится от Блэка и всего, что с ним связано. Тот одним махом, мановением руки, как хренов Посейдон, поднимал внутри всех, кто с ним общался, мутную волну, от самого дна, оттуда, где все зарыто и утрамбовано на веки вечные.
«Самим фактом своего существования».
Своего слишком живучего существования.
Разве Блэк понимал хоть что-то? Он возникал из небытия, чтобы осложнить жизнь, и снова уйти в небытие.
Как там сказал Альбус, в его воспоминании? «Ты – реквием по Джеймсу»? Старик умел отлично приложить.
И это лицо – наш потрепанный красавчик пропускает удар. И…
Зелье булькнуло недовольно, но Снейп не обратил внимания. Он стоял, уставившись в котелок, поняв, наконец, что зацепило его в первом воспоминании.
Не вопли Блэка. Не то, что он явно не хотел запускать Снейпа дальше слов о Легилименции.
Снейп слышал примерно то же самое. В другом месте и в другое время. Но «реквием по Джеймсу» мало отличался от того, что говорил Альбус ему самому. Если и отличался – то только выбором слов. Выбирать слова Альбус тоже умел.
И Блэка Дамблдор не вытащил. Прошел мимо – то ли определив наказание и вычеркнув, то ли не разобравшись, то ли не доверяя.
Черт с ним, с Альбусом. И с его доверием. Не нужно мне твоей любви, не нужно мне твое жало.
Но этот… в Азкабане.
Снейп выругался. Не из-за того, что на зелье взорвался пузырь и обжигающие едкие капли приземлились прямо на запястье.
Он не хотел понимать Блэка. Он не хотел видеть сходства.
Как будто его желание или нежелание могло хоть что-то изменить.

***
И все-таки Блэк не удержался. А удержался бы – не был Блэком. Кол на голове теши, предупреждай хоть сто раз – да пошли вы на …, мы поступим так, как считаем правильным.
Снейпу оставалось только тихо выругаться: Хвост покоился на блэковской постели, больше всего напоминая неопрятную кучу тряпья, а Сириус Блэк стоял над ним, покачиваясь с пятки на носок, и разглядывал задумчиво – ну просто любитель живописи перед полотном выдающегося художника.
- Не дергайся, - небрежно сказал Блэк, когда Снейп наклонился над Петтигрю, - он жив. Без сознания просто. Я немного…
- Немного – что? – прошипел Снейп, убедившись, что Блэк прав. – Немного – что, идиот?
Блэк улыбнулся и тряхнул головой.
- В конце концов, можно сказать, что мы переусердствовали в койке.
- Ты еще шутишь, придурок!
- Я ничего ему не сказал, только… - Блэк с удовольствием взглянул на свои ладони, - только придушил немного. А еще… Опа, Снейп!
Можно было догадаться. Ему в затылок, больно продравшись сквозь волосы, уткнулась палочка.
- Не сходи с ума. Чего тебе надо?
- Ну-ка, выведи меня отсюда. Быстро! Палочку под кровать. И к двери, ну?
Снейп пожал плечами.
- Ты не можешь выйти. Разве непонятно?
- Непонятно. Меня прекрасно выводили гулять, так что не прокатит. Давай.
Спорить с сумасшедшим не хотелось совсем. Единственное, чего он не сделал – не бросил свою палочку под кровать. Перебьется. Снейп положил её в ноги Петтигрю и сделал шаг к двери. Блэк схватил его за руку, больно стискивая локоть, и подтолкнул.
Пусть попробует, ненормальный. В надежности лордовских чар Снейп почему-то не сомневался, - он спокойно дошел до двери, открыл её и вышел в коридор.
Он не слышал звуков. Он только повернулся – и увидел искаженное болью лицо, больше похожее на маску, отчаянный взгляд и взметнувшиеся волосы – Блэк упал навзничь, на спину.
Придурок, как и было сказано.
Снейп вернулся назад, плотно закрыв дверь, не обращая внимания на Блэка, опять подошел к Петтигрю и забрал свою палочку.
- Дай сюда его палочку, сейчас же. Надо стереть ему это воспоминание. Своей я не буду.
- Может, мне убить тебя? Сначала Хвоста, а потом – тебя?
- Не сходи с ума. Ты уже не убил его. И меня тоже.
И тут ему стало страшно – липко и безнадежно страшно, с противным комком слюны во рту, с предвкушением…нет, не боли, небытия, которое мгновенно развернулось перед глазами – тем самым воспоминанием Блэка о Завесе. Надо было говорить, и говорить немедленно, защититься хотя бы словами, потому что этот маньяк убьет, не задумается и не остановится, его надо переключить на… на Поттера, что ли?
- Послушай меня. Зелье почти готово. Если ты сейчас сделаешь что-то с нами – завтра на тебя опять наложат Imperio, Лорда тебе не убить, это тебе не по силам, а помочь тебе никто больше не сможет. Я не виноват в том, что ключи у меня. Ключи без права передачи, понимаешь? Мать твою, ну ты же чем-то занимался в Ордене, ну соображай ты хоть немного! Или ты хочешь рискнуть и попробовать не убить Поттера? Не привести к нему… Ты сможешь?
- Я не шпионил. Никогда, - тихо ответил Блэк. Он не был растерян даже – он был пуст, в нем не было больше ни жара, ни тепла, только пустота, и пустота говорила со Снейпом. – Я не могу понять одного: почему ты? Почему это досталось тебе? Не мне, не Ремусу – тебе? За что?
- Откуда мне знать, - огрызнулся Снейп.
Брошенная в угол палочка Петтигрю позволила ему перевести дух.
- Как он тебя повязал, Альбус? Чем? Почему ты выделен?
- Скорее, приговорен.
- То, что для других – дело чести, для тебя - приговор. Вот в этом ты весь.
Блэк прошел к окну, небрежно пнув палочку Хвоста к снейповским ногам.
- Я этого для себя не хотел!
- Не сомневаюсь. Разве мы бы не смогли… Ну не упирается же все в твоего Патронуса!
- Что? – переспросил Снейп. Точнее, смог из себя выдавить только это, - что?
- Альбус провел у меня несколько дней, когда его убрали из Хогвартса. Несколько дней в разговорах. Малоприятных. Весьма.
- Что?!
- Ты повторяешься. Не психуй. Он пытался объяснить, почему именно ты достоин. Ты, единственный обладатель Патронуса из этой компании. – Блэк гостеприимно обвел рукой стены комнаты, - ты, то-сё, пятое-десятое и бла-бла-бла…
Он был даже признателен Блэку за эту глумливую скороговорку. Слышать в его передаче разговоры с Альбусом - за его спиной, о нем, слышать, как Дамблдор во имя своих, неведомых, целей, предает, не задумываясь о том, предательство ли это, главное, что это целесообразно…
- Не смотри на меня так. Это я должен завидовать тебе. У меня нет Патронуса после Азкабана. У меня ничего нет, Снейп, кроме Гарри. Точнее, и Гарри уже нет.
- Поттер – жив.
- И чтобы он был жив дальше, мне надо сдохнуть. Значит – нет, проще думать, что нет, ты не понимаешь?
Снейп отрицательно покачал головой.
- Проще думать, что нет, - повторил Блэк. - В тот раз умирать было веселее. Не ждать черт знает сколько дней, и хоть что-то успеть. Хоть как-то помочь. Ты, везунчик гребаный, ты просто не знаешь, что это такое – ничего не мочь, опять, как тогда, год назад…
- Там страшно? – неожиданно спросил Снейп. Он не рассчитывал на правду, да и вообще на ответ, но не думать об этом не мог.
- Там? Нет. Там пусто. И… отпускает, сразу всё. Да ты-то что беспокоишься? С тобой ничего не случится. С тобой давным-давно ничего не случается, Снейп. Смерть – это то, что происходит не с нами, ты в курсе?
- Ты действительно так считаешь?
- Нет. Как я могу так считать… после Джеймса?
- Так почему ты отказываешь в этом мне?
- А что ты потерял, Снейп? В тот Хеллоуин? Это?
Он не успевал за Блэком – в таких вот спонтанных, непредсказуемых мелочах – секунду назад тот сидел на подоконнике, а теперь уже был рядом и смотрел Снейпу в глаза.

Это был Хогвартс, Хогвартс во всей его мощи и красе – огромный замок, тихий, только на совятне недовольно ухали птицы, Хогвартс теплый, живой и очень дружелюбный. Тот, кто смотрел на него, любил школу, и школа отвечала ему взаимностью. Вся – от высоких башен до темных камней у основания, от огромных ворот до маленьких тайных ходов и переходов. Сириус Блэк, сидевший на дереве во дворе, о тайных ходах знал больше, чем некоторые преподаватели, но Хогвартс он любил не за это. Просто – за всё, и сейчас он наслаждался моментом, абсолютно бесцельно и незамысловато. Как умел.
И еще – он явно прогуливал урок, поджидая… ну кого он мог ждать? Поттера. Но во двор сначала высыпали студенты Хаффлпафа, кто-то кивнул Блэку, тот в ответ махнул рукой, сколько раз так бывало в школьном дворе?
А потом появились гриффиндорцы. Одна из девочек крикнула Сириусу:
- Блэк! Тебе влетит!
Сириус покачал головой и крикнул в ответ:
- Где Поттер?
- Сейчас получит отработку, он опять…
Блэку ответила не первая девочка, Вирджиния Крейн, а Лили Эванс.
- Слагхорн там пыхтит так, что вот-вот взорвется. Ты почему прогулял?
- Весна, - ответил Блэк и засмеялся. – Лениво. Ты же дашь мне списать, правда, Эванс? Ты же заботишься о нашей успеваемости?
- Поттер даст, - отрезала Лили и показала Блэку язык.

Вот как – оказалось, можно было посмотреть на Лили чужими глазами. Просто девочка, две рыжие косы, чуть вздернутый нос и веселый, немного ехидный взгляд. Ничего особенного, и Снейп вдруг с ужасом понял – да, ничего особенного, и не было ничего и тогда, и – может быть – ничего вообще не было.
Блэк смотрел на него внимательно и… странно.
И тут застонал Петтигрю.

***
Потом они сидели втроем на кровати, ни дать ни взять – теплая дружеская компания, и Снейп выговаривал Хвосту, а Блэк заметил, гнусно ухмыльнувшись:
- Всякое животное печально после соития, но ты даже не был печален. Ты просто отрубился, Питер.
Петтигрю тер лоб, но Obliviate у Снейпа всегда получалось хорошо, поэтому они одновременно вышли из комнаты, под лицемерное тройное «Спокойной ночи». Снейп выждал несколько минут у двери – в коридоре было тихо, портрет давно не обращал внимания на ночные блуждания туда-сюда, и вернулся к Блэку. Ни зелья, ни крови никто не отменял.
Было и еще кое-что. Разговоры вслух. Если до этого по репликам Блэка мало о чем можно было догадаться, хотя Снейп помнил пару проговорок, то сегодня слишком много было сказано. И вообще – слишком много, и именно сказано.
Блэк понял сразу.
- Не надо Obliviate, - сказал он. – Иначе завтра ты опять будешь его откачивать.
- Я не могу рисковать.
- Сколько дней осталось?
Снейп протянул ему руку. Блэк кивнул, дотронувшись до каждого пальца, задержался на большом, потом хлопнул своей ладонью по снейповской, как будто подтверждал договор.
- Я постараюсь.
- А если тебя зайдут проверить?
Блэк усмехнулся.
- Можно выжить, только осторожничая? Ты… Ладно. Но, проклятье, я не могу.
- Потерпеть немного?
- Ты просто не понимаешь.
Блэк дошел до двери, протянул руку, отдернул, посмотрел на пальцы так, словно они виноваты в том, что он не может выйти.
- Ты слушаешь, что он говорит? Даже когда тебя нет. Он… Он заменяет Джеймса тобой. Тварь.
Снейп тоже заметил это, но, честно говоря, ему было так плевать на ложь Петтигрю, она была так откровенно далека, что не задевала вообще.
- И что? Ты же знаешь, как все было на самом деле, Блэк. Это мелочь.
- Не мелочь.
- Ты ведешь себя как мальчишка. Чего ты добьешься? Я не могу сохранить тебе сегодняшний вечер. Хотя он, безусловно, получился на славу.
- Только из-за предосторожности? Или…
- Из-за всего, - отрезал Снейп. – Мы слишком много наговорили.
- Ладно. Стирай. Кто бы мог подумать – такая высшая целесообразность!
- Похоже на Дамблдора, - заметил Снейп, пристраивая колбу к его локтю.
- Ты не ожидал такого от старика, да?
- Нет, - односложно ответил Снейп. Он не хотел думать об очередном альбусовском финте здесь, рядом с Блэком. Дело было не в страхе или вечной настороженности – дело было в том, что он чувствовал себя отвратительно уязвимым. Голым, как в этой блэковской фальшивке. Но фальшивка хотя бы была оправдана, а вот мотивы Дамблдора, как всегда, тонули в тумане.
- Он взял с меня слово, что я никому не расскажу. Но ты не в счет. Тем более, при таких раскладах.
- Почему ты не мог создать Патронуса…потом?
Выкручивайся, Блэк, пусть мне хоть что-то компенсируется.
- У меня ничего не осталось, Снейп, - Блэк говорил просто и ровно, не жалуясь, а констатируя факт, - я не врал, когда сказал, что ничего нет.
- А Поттер?
- За ним всегда стоит Джеймс. Поэтому смерть – это то, что происходит с нами, Снейп. Даже если она не твоя. Давай свой Obliviate и иди спать. А я еще посижу.
- А кто был Патронусом раньше?
- Тебе-то что за дело? – Блэк вдруг улыбнулся, вспоминая что-то, улыбнулся туда, внутрь, не Снейпу, - Патронус – лев. Ремус всегда говорил, что я выпендриваюсь.
Снейп вытянул палочку из рукава, сначала загладил след укола, потом поднес её к голове Блэка.

За окном поезда было небо. Такое, каким видишь его в детстве и из окна поезда. Голубое и длинное – не высокое-глубокое, именно длинное, вдоль всего вагона, всей дороги, с вытянутыми, параллельными, плоскими облаками, и такими же вытянутыми тенями от них – на домах, на траве, на деревьях. Блэк смотрел в окно, стоя у двери купе, не обращая внимания на другого мальчишку, сидящего с ногами на диванчике, нет, не смотрел – он тонул в этом недоступном небе, в паузе между прошлым и будущим, которое и было для него свободой. Как совсем недавно – на крыльце Малфой-мэнерса, становясь одним целым со старым парком, с ветром и солнцем.
- Вроде бы ступефая не было, - фыркнул тот, кто сидел на диване. – Тогда почему ты так стоишь?
Блэк взглянул на соседа по купе – так же жадно, как в окно до этого.

Снейп примерно представлял, как оно произошло тогда. Как началась эта замечательная, знаменитая дружба, погибельная не только для двоих, но и для тех, кто оказался втянут в их орбиту, и все равно оказался не готов к вопиющей простоте этого выбора. Он не мог не вспомнить себя – и часы, когда он наблюдал за Лили Эванс, не решаясь подойти, и постоянные развилки, на которых он по собственной, по её ли глупости, делал неверный выбор. А тут… тут все решили несколько слов и один взгляд. Навсегда. Какая чушь, о Мерлин.
Его не могла задеть чужая боль. Чужая симпатия и антипатия, не для этого он столько лет строил себя и свои собственные стены. Но он все равно – не смог.
- Это не то, Блэк, - сказал он, сглотнув. – Подумай о том, что было сегодня. И добавил почему-то, - пожалуйста.
Блэк кивнул, собираясь с мыслями, нахмурившись –
Хвост смотрел на Снейпа, точнее - на Блэка полными страха, удивительно большими глазами.
- Отлично. Obliviate.
Он уже был у двери, когда все-таки решился добавить:
- Я могу сидеть здесь вместо Петтигрю. Чтобы у тебя не было соблазнов. Меня-то ты не тронешь, надеюсь?

Конец 4 действия.

Часть 5