|
После начала занятий стало полегче. Из-за домашних заданий
и квиддича у Джеймса было меньше времени, чтобы проводить его наедине со своими
мыслями.
Но через неделю после каникул он удивился произошедщей с
ним перемене.
Квиддич больше не казался ему важным.
И приближающиеся ТРИТОНы тоже, хотя Джеймс учился с таким
усердием, пытаясь избежать мыслей о Той Ночи – так он называл теперь
случившееся – что даже Ремус удивлялся.
В общем-то, очень многое для Джеймса больше не имело
значения.
Он решил, будто впадает в депрессию, и не знал, что с этим
делать.
Но всё равно он заметил: Сириус его избегает.
– Что это с Бродягой? – спросил Джеймс Ремуса на уходе за
магическими существами. Блэк на этот урок не ходил.
Люпин пожал плечами. Похоже, ему было неловко под укоризненным
взглядом Кеттлбёрна.
– Он от меня бегает, – уже потише продолжил Джеймс.
– Я заметил, – прошептал Ремус. – Между вами что-то
произошло?
– Мистер Люпин, вы чем-то хотите поделиться с классом?
Ремус покраснел.
– Н-нет, сэр, – пробормотал он, опуская голову.
– Это я виноват! – заявил Джеймс. – Я его кое о чём
спросил.
– Десять баллов с Гриффиндора. И чтобы больше не мешать.
– Придурок чёртов, – пробормотал Поттер себе под нос,
когда Кеттлбёрн отвернулся.
Ремус отошёл от Джеймса на несколько шагов и до конца
урока не встречался с ним взглядом.
Дальше у Поттера шла гербология, и впервые на этой неделе
у него появилась возможность оказаться с Сириусом с глазу на глаз.
Когда урок начался, Блэк его ждал, дёргая завязки фартука.
Похоже, он нервничал.
– Привет, – сказал он, как только Джеймс дошёл до стола в
центре оранжереи. – Надо поговорить.
Тот кивнул, выбирая себе фартук и перчатки: – Конечно.
Сириус открыл было рот, потом закрыл. Он взял горшок и
начал заполнять его свежей землёй, стараясь не смотреть на Джеймса.
– Хм... Я что-то пропустил? – спросил Джеймс.
– Нет, – Сириус искоса взглянул на него, потом быстро
отвел глаза. – Так... ээ... – Он замолчал, и возникла неловкая пауза. – Насчет
каникул, Джеймс, я…
Поттер вздохнул. Ну вот, опять.
– Я ужасно провёл время, – коротко ответил он, начиная
работать с рассадой, которую ему нужно было пересадить. – Я же сказал. Нельзя о
чём-нибудь другом поговорить?
Красные пятна вспыхнули у Сириуса на щеках. Он наклонил
голову и ссутулился.
Джеймс вздохнул. Теперь он обидел лучшего друга. Если бы
только всё не напоминало ему о Той Ночи! Даже рассказы Питера о том, как его
мать готовит, было больно слушать.
Какое-то время они работали молча. Потом Сириус положил
ножницы, которыми обрезал корни, повернулся к другу лицом: – Джеймс, что
случилось на Рождество…
– Слушай! – взорвался Поттер, не в силах это выносить. – Я
не хочу об этом говорить! Прекрати!
Сириус побледнел. Потом, отвернувшись от Джеймса, начал
яростно запихивать рассаду в горшки.
– Отлично, – произнёс он сквозь зубы.
Джеймс сглотнул. Почему всё так сложно? Он перестарался,
притворяясь, что всё в порядке?
– Прости. Не надо было так орать. Ну ладно, а как ты
оказался в доме Ремуса?
Блэк повернулся к нему, сверкнув глазами: – Если ты не
хочешь об этом говорить, тогда и я не буду!
Сорвав фартук с перчатками, он вышел из оранжереи, а
Джеймс и остальные смотрели ему вослед в немом изумлении.
***
Прошло два дня, прежде чем Джеймс и Сириус опять
заговорили друг с другом. К этому времени тишина почти мучительно давила на
Поттера.
– Сохатый, прости, – неожиданно сказал Сириус, когда они
собирались спать.
– Это не ты виноват. Извини, я сорвался. Просто забудем,
что случилось.
Лёгкая тень пробежала по лицу Сириуса, но он кивнул: – Ты
прав. Просто забудем.
– Мы опять друзья?
– Друзья, – отзвался Блэк, выбрасывая шоколадную лягушку
из тайника.
– Ну наконец-то, – пробормотал Ремус со своей кровати.
Джеймс и Сириус улыбнулись друг другу.
После этого всё пошло более или менее нормально.
Джеймсу по-прежнему трудно было спать в спальне, но
удавалось вздремнуть в библиотеке. Если его частое плохое настроение и редкие
вспышки гнева и беспокоили друзей, они Поттеру об этом не говорили, чтобы не
давить на него.
– Нас кто-то преследует? – спросил, оглядываясь, Ремус,
когда они шагали с истории магии на трансфигурацию. Шедший впереди Ремус
сократил путь, выбрав заброшенный и отвратительно освещенный коридор.
Джеймс понял, что его страх замечен. – Мне показалось, что
я видел Снейпа, – сказал он, пожав плечами. – Видимо, ошибся.
Ремус закатил глаза – он так часто делал, когда речь
заходила о Снейпе. – Раз это касается моих интересов – ради бога, пусть за нами
таскается. Он никого не трогает.
Джеймс фырнул, но в этот день у него не было желания даже
спорить о Сопливусе.
У него болела голова.
Его завтрак оказался в унитазе – и Джеймсу повезло, что он
успел добежать.
Он пропустил ужин, потому что заснул в конце урока
предсказаний, а поскольку больше никто из Мародёров туда не ходил, разбудить
его было некому. Джеймс проснулся в тёмной комнате, запаниковал и принялся
стучать в дверь и кричать до хрипоты, пока какой-то второкурсник её не открыл,
объяснив, что она не была заперта.
Сириус приберёг для друга сэндвич, но этого было
недостаточно, чтобы заглушить голод.
Джеймс теперь почти всегда был голодным. Он ел больше
Питера, Мерлин правый!
Он боялся, что это станет заметно. Чарберт, капитан
квиддичной команды Слизерина, грубо прокомментировал, как он раздался в талии.
Даже Ремус попытался предложить ему фруктовый салат вместо
отбивных с арахисовым маслом, которые Джеймс просил, когда наступила очередь
Ремуса совершать набег на кухню.
Отбивные с арахисовым маслом. Ещё и это! Сейчас Джеймсу
хотелось самого странного. Кое-что было прямо-таки отвратительным.
Он решил, что это очередной признак депрессии.
– Джеймс?
Поттер отвлекся от невесёлых мыслей, осознав, что Ремус
заговорил: – Что? Прости, задумался.
– Я спрашиваю – ты кого-то пригласил на бал в День Святого
Валентина?
– А... Нет. Нет ещё. А ты?
– Нет. Наверное, не пойду.
Джеймс пожал плечами: – Хотел бы и я не идти.
Как старосте ему приходилось посещать все школьные
мероприятия.
Следовало позвать какую-нибудь девочку, пойти и притворяться,
что тебе весело.
Жаль, что нельзя пригласить Сириуса. Или хотя бы Ремуса.
Но даже если они не пошлют его к мерлиновой бабушке за такое предложение, его
вышвырнут из Хогвартса, а чертовски обидно вылететь из школы за несколько
месяцев до ТРИТОНов.
Его взгляд упал на Лили Эванс, которая сидела через пару
столов справа от него.
В прошлом году они подружились. Может, позвать её?
***
Джеймс встал перед высоким зеркалом в ванной старост и
нахмурился. Он сбросил потную мантию и рубашку и попытался вымыться в одной из
раковин.
Ставить в расписание уход за магическими существами в день
бала – безумие.
Джеймс сушил волосы, когда второй раз за день подступила
тошнота. Он бросился в ближайшую кабинку.
Джеймс заметил, что не один, только когда его выворачивало
уже всухую. Кто-то придерживал его волосы и успокаивающе гладил по спине.
Он обернулся и увидел, что это была Лили.
– Джеймс, ты в порядке?
Он чувствовал себя слишком отвратительно, чтобы лгать,
поэтому покачал головой: – Не знаю, что со мной в последнее время творится.
– И часто с тобой такое? – обеспокоенно спросила Лили.
– Чуть ли не каждый день, – Джеймс сел и прикоснулся
пылающим лбом к прохладной стене. – Наверное, надо сходить к Помфри.
– Почему ты ещё не сходил?
Джеймс пожал плечами. Он не знал, почему. Может, думал,
что тошнота всё-таки была последствием нападения, и боялся, что Помфри поймёт
это по его отговоркам и потребует объяснить, в чём дело. Она, в конце концов,
профессионал.
И тут ему кое-что пришло в голову: – Послушай, Лили, ты
ведь учишься на медиведьму?
– Да. Мадам Помфри уже согласилась помочь найти мне место
ассистентки после ТРИТОНов.
– Тогда ты можешь определить, что со мной!
Лили нахмурилась: – Не стоит, поверь. Я могу ошибиться…
– Да ладно, просто сделай это. Ты знаешь, что можешь. Ты
была лучшей в классе с первого курса. И к тому же, – выдавил он, – знаешь,
Помфри может задержать меня на всю ночь, и тогда мы с тобой на бал не попадём.
Всё ещё слегка хмурясь, Лили кивнула: – Хорошо. Но если я
что-нибудь обнаружу, ты отправишься прямиком в больничное крыло.
Джеймс следил за тем, как она замысловато водила палочкой,
тихо напевая на латыни. Бледно-розовый свет – скорее, лёгкий туман – появился
из палочки и поплыл к нему.
– Хмм, – нахмурилась Лили. – Повернись, Джеймс. Мне нужно
взглянуть на твою спину.
Поттер покорно повернулся к стене: – Проблемы не в спине.
Ему казалось, что прошло очень много времени. Колени у
него заныли от каменного пола.
– Готово?
– Ох, Джеймс...
Ему не понравилось, как это прозвучало.
– Что? – Он повернулся и посмотрел на неё.
Лили побледнела.
Почему она так на него смотрит?
– Что со мной?
– Джеймс, ты беременный...
Он моргнул: – Что?
– БЕРЕМЕННЫЙ, – Лили говорила невыносимым предельно ясным
тоном – так она обычно объясняла уроки однокурсникам, которые прослушали всё в
классе и теперь хотели, чтобы им помогли.
Джеймс уставился на неё. Он не понял, в чём соль шутки.
Лили подошла ближе и коснулась его живота: – Примерно два
месяца, по-моему. Может, три.
Рассерженный, Джеймс отступил: – Прекрати! У меня и так
проблем хватает без всяких глупых розыгрышей…
– Джеймс, – Лили взяла его за руку. – Я тебя когда-нибудь
разыгрывала? Или ещё кого-то?
Он посмотрел в её честное, открытое лицо. В нём не было
хитрости, только участие. Нет, она раньше ни с кем не была жестока. Даже со
Снейпом.
Джеймс опустил взгляд на свой живот. Возможно, он не был
таким же плоским, как обычно, но...
– Мне жаль, – Лили отступила и отпустила его руку. – Жаль,
что я просто вывалила на тебя это.
Поттер прокашлялся и проглотил невесть откуда взявшийся
огромный ком в горле. – Ты уверена?
Она кивнула: – Сожалею.
– Лили, что мне делать?
Она нахмурилась: – Хорошо, а кто отец? Кто-то из твоих
друзей?
Джеймс покачал головой. Всё равно он не мог ей соврать. Да
и поздно уже врать: – Нет. Не они. Я вообще не знаю, кто это.
Она глубоко вздохнула: – Жаль. Я знаю, как трудно... ну,
ты знаешь. Люди способны на любую подлость.
Джеймс опустил голову. Больше всего на свете он ненавидел
жалость.
– Я могу что-нибудь сделать?
Джеймс с надеждой посмотрел на неё. Лили была лучшей по
зельям после Снейпа.
– Ты знаешь о чём-то таком, что может... ну, знаешь...
чтобы избавиться от этого?
Лили широко распахнула глаза: – Джеймс! Сейчас это
абсолютно невозможно! Даже не думай о таком, это безумие. Ты можешь умереть!
– Неплохая идея, – пробормотал Поттер. В эту секунду он
чувствовал, что действительно лучше быть мёртвым.
– Не говори такого. – Она обняла его, прижала к себе. –
Послушай, мы что-нибудь придумаем. Я тебе помогу.
– Как, Лили? Моя жизнь разрушена! Всё кончено! Меня всё
равно что заклеймили на всю жизнь извращенцем! Я никогда не найду работу,
друзья перестанут со мной разговаривать, Министерство…
– Министерство, – внезапно воскликнула Лили, стукнув
кулаком по раковине. – Чёрт возьми! Джеймс, Министерство будет…
– Я знаю, Лили! – заорал тот в ответ. – А я, по-твоему, о
чём говорю?
Его голос эхом отозвался от стен маленькой комнаты. Потом
стало тихо.
– Они тоже могут забрать ребёнка.
– Могут, – мрачно пробормотал Джеймс. При мысли о том, как
это может быть воспринято, его переполняло отвращение.
– Джеймс... ты же не всерьёз. Это твой собственный
ребёнок.
Он нахмурился.
– Это дар, Джеймс! Только подумай – у кого-то не может
быть ребёнка! – Она опустила взгляд, прикусив губу. – У меня, например. Ты
понятия не имеешь, как ужасно слышать о людях, убивающих детей или
отказывающихся от них, когда я отдала бы что угодно, лишь бы родить. – Она
упрямо покачала головой и выпрямилась. – В любом случае, дело не во мне. Дело в
тебе и в том, что теперь делать. Выбор есть. Обдумай всё.
– Какой выбор? – с подозрением спросил Джеймс. Ему
ситуация казалась совершенно безвыходной. Он не смел надеяться.
– Ну... – Лили задумчиво потерла пальцем подбородок. –
Например, ты можешь жениться. В смысле, на девушке.
– И как это, чёрт возьми, поможет? Я всё равно останусь с
пузом!
– Ребёнка можно переместить в неё. Знаю, это не лучшее
решение, учитывая, что женщины тебе не нравятся – не нравятся ведь, да?
– Ну, я... – Джеймс замолчал. Может, не стоит торопиться?
– Некоторые нравятся. Я ведь был влюблён в тебя, так? Но если серьёзно, Лили,
кто захочет выйти за меня?
Лили странно на него посмотрела: – Я бы вышла.
– Что?!
|